Павел Любецкий - Со дна и до самого края

— Я не мог пытаться покончить с собой, — повысил голос Саша, — я никогда не принимал наркотики. Это невозможно. Я не верю вам. Это не правда.

— К сожалению, это правда.

— Зачем мне это делать? — закричал Саша, но боль в голове дала о себе знать, и он несколько притих. — Моя жизнь была, лучше не придумаешь. Я счастливый человек: у меня мама, близкие друзья, деньги… Что ещё надо, чтобы вы поверили? И вообще, что такого в моей памяти? Почему это так важно? Я кого-то убил?

— Нет, — спокойно ответила Наталья Борисовна, понимая, как непросто сейчас Саше. Именно этого она избегала в надежде постепенно восстановить память, избавить от стрессов и ужаса, которые он испытал. — Есть ещё кое-что.

— Что? — продолжил злиться юноша, всё чаще мучаясь от боли, когда действие болеутоляющего препарата начало заканчиваться.

— Ты ведь помнишь свою не столь радужную жизнь, — постаралась напомнить Наталья Борисовна, тем самым объясняя причину проделанной на протяжении трёх недель работы. — В ней происходило слишком много всего, чтобы говорить о чём-то наверняка.

— Из-за меня страдали люди, — сказал Саша и именно многочисленные ужасы, произошедшие за последние годы, он как раз не против забыть. — Но что это меняет? К сожалению, ничего не изменить. Кому, как не мне понимать это.

— Ты, ведь, знаешь о человеке, которого полиция ищет последние годы? — конкретнее задала вопрос женщина, и Саша тут же понял: о ком шла речь. — Возможно, есть шанс найти его.

— Как же? — засомневался он. — Ничего не вышло за последние годы. Думаете, сейчас получится?

— Случившееся на той злополучной крыше не случайно.

— Считаете, я могу знать, кто это? — догадался Лардонов, посчитав это неплохой идеей, ведь просто так он не пошёл бы на крышу. Нужна была веская причина и встреча с убийцей для этого подходила, но в то же время, зная себя, Саша мог прийти на крышу пустого здания и по другим причинам. Враги у него были и помимо сумасшедшей фанатки. Из-за этого, круг возможных событий не выйдет слишком сильно сузить для облегчения выяснения правды.

— Думаю — да, — нисколько не сомневалась Наталья Борисовна.

— Вы ведь всего не знаете, — поразмыслил юноша. — К тому же, почему я должен что — либо вам говорить? Это моя личная жизнь и она не должна вас касаться.

Саша тут же закрылся. На мгновение захотелось рассказать обо всём, таившимся внутри, поделиться с незнакомым человеком, высвободив множество губительных воспоминаний, наполненных часто худшими эмоциями, которые только можно отыскать. Но вскоре, Саша посчитал это ошибкой.

— Я твой лечащий врач. Это значит: всё сказанное останется между нами. А рассказ с самого начала поможет восстановлению утраченного отрезка времени, ведь ты сформируешь последовательную цепочку из долговременной памяти. Она, в свою очередь, проявит недостающие воспоминания с помощью эмоций, ощущений, звуков. Ты сможешь объединить всё в единую картину произошедшего, когда твой рассказ подойдёт к участку забвения.

— Говорил же, не хочу общения, — ничего нового не стал придумывать он, не восприняв всерьёз выше сказанное. — Когда возникнет необходимость — я всё вспомню и без вашего участия. Если это важно — расскажу друзьям или людям, связанным со мной. Но сейчас никто не заставит делать что-то против моей воли.

— Вот ты как! — закрыла обе папки женщина, демонстративно хлопнув ими. — Ты решил поступить так из-за того, что действительно не хочешь ни о чём говорить, или же нежелание заключается в страхе?

— В каком ещё страхе? — эта женщина сильно утомила, а испытываемая боль добавила только раздражения. Захотелось вернуться в палату и всё обдумать в тишине.

— Ты боишься, — продолжила она.

— Чего же? — устало вздохнул юноша, потея от внезапно возникшего волнения.

— Боишься признать, что мог покончить с собой!

— Вы в своём уме? — побелел от слышимой ереси Саша, готовясь попросить её покинуть палату. Психолог перешла, все границы и его это бесило.

— Для начала, я не твоя подружка, чтобы ты так со мной разговаривал, — попыталась приструнить его женщина.

— Вот и не говорите со мной, — перешёл на крик он. — Я не обязан выслушивать весь этот бред. И вообще, я не в психушке. Возвращайтесь туда, откуда пришли и оставьте меня в покое. Я знаю, что не стал бы терять всё то, ради чего жил и прыгать с крыши. У меня есть цели, и пока они не достигнуты, я буду жить. Как только меня выпишут — я докажу это и уж точно не вернусь обратно в дурку.

— Я предположила так неспроста, — попыталась снизить напряжение Наталья Борисовна, вновь открыв одну из папок. — Есть некоторые сомнения в правдивости сказанного тобой и причина в возможном отсутствии необходимых воспоминаний. Ты не помнишь всего. Возможно, известие об этом пришло как раз незадолго перед событиями на крыше. Именно их ты и лишился…

— Оставьте меня в покое! — что было сил, крикнул Саша, показав на дверь. — Не смейте, даже, подходить ко мне. За три недели я от вас устал. Видеть уже не могу. Вы могли рассказать обо всём сразу, но нет.… Заставили думать, что я какой-то сумасшедший. А теперь просите поговорить и рассказать обо всём?

— Я пытаюсь помочь, — настояла женщина, глядя на специально открытую страницу в медицинской карте.

— Вы поможете, если оставите одного, — ничего другого не хотел он.

— Хорошо, — вдруг согласилась Наталья Борисовна, и Саша успокоился в ожидании её ухода. — Но не сказать об этом я не могу, потому что…

— Из-за того, что никто не хотел ни в чём разбираться, я стал посмешищем, — ещё сильнее заголосил юноша. — Теперь все, я уверен, знают, что Лардонов пытался покончить с собой. Но факт, что я со сломанными рёбрами, синяками, серьёзной травмой головы залез на крышу для того, чтобы спрыгнуть — делают милицию и всех врачей полными идиотами, если никто из вас не задумался: а мог ли он вообще это сделать с вышеперечисленными травмами. Никому даже в голову не пришло. Проще принять за очевидное и ничего не делать, потому что все…

Глаза Саши внезапно уставились в одну точку, будто бы он «завис».

— Ты как? — занервничала Наталья Борисовна, уставившись на недавно поставленный диагноз на той самой открытой странице.

— Голова, — прошептал он и тут же закричал от боли, упав на колени. Не прошло и минуты, как юноша потерял сознание.

— Врача, живо! — выбежала в коридор и вернулась обратно она. — Не волнуйся. Всё будет хорошо.

Медперсонал вбежал в палату. Осторожно положив на каталку, его увезли для оказания необходимой помощи. Наталья Борисовна, оставшись в палате, так и не успела сообщить необходимую новость, продолжив смотреть на написанные строчки заключения, гласившие лишь о том, что всё очень плохо, с какой стороны не посмотреть. И кто бы мог подумать, что результаты обследования настолько богатого человека, как Саши, забьют тревогу именно тогда, когда делать это слишком поздно: