Валентен Мюссо - Женщина справа

Несмотря на то что у нее задрожали ноги, Элизабет сохранила бесстрастный вид. В конце концов, она актриса: изображать, будто свои, чувства, которых не испытывает, — часть ее профессии. Еще несколько коротких минут — пора выйти со студии и рухнуть на сиденье своего «Шевроле». И наконец-то дать волю слезам, накопившимся у нее внутри.

Улыбнувшись, она взмахнула карточкой и вдохнула немного пряный запах гвоздик.

— Вы правы. Просто обожатель…

— Бадина, у меня есть кое-какие новости, нам надо бы увидеться.

— Хотите зайти ко мне?

— Я бы предпочел, чтобы вы пришли в Ван-Найс, если вас это не затруднит.

— Согласен.

— Мы могли бы вместе пообедать… через час? На Виктория-стрит есть китайский ресторанчик, прямо напротив моего офиса.

Звонок Хэтэуэя застал меня рядом с кроватью. Было уже почти 11 вечера. Не в силах уснуть, я смог погрузиться в дремоту только к 4 часам утра. Смерть Харриса, разговор с бабушкой, посещение дома в Сильвер-Лейк, мои розыски в библиотеке… события последней недели порхали над моей головой будто хищники в поисках добычи, не оставляя меня в покое. К тому же я не мог забыть таинственный силуэт, который заметил в окно и у которого — чем больше я об этом думал, тем больше в этом убеждался — не было никаких шансов оказаться случайным. Кто-то наблюдал, следил за мной. Интересно, это первый раз, когда я сталкивался с этим незнакомцем? Что он от меня хочет? Почему ничего не сделал, чтобы скрыть свое присутствие? Если не считать Кроуфорда и Хэтэуэя, о моем расследовании никому не известно. По крайней мере, я так думал, пока не вспомнил, что детектив безуспешно связался с несколькими полицейскими агентами из департамента полиции Лос-Анджелеса, чтобы получить досье моей матери. Его попытка стала кому-то известна? Но эта версия не служила объяснением, каким образом можно установить связь между нами. Сколько человек на самом деле знает, что мы роемся в этом старом деле? И кто еще сегодня заинтересован, чтобы им снова не занялись?

За прошедший день я ничего не сделал, если не считать того, что во второй раз просмотрел вещи матери и перечитал свои заметки. Приняв душ и наскоро проглотив кофе, я отправился в путь. Чтобы удостовериться, что меня никто не преследует, я быстро съехал с магистрали 405, ведущей из одного штата в другой, в направлении Ван-Найс по Малхолланд-драйв и Беверли-Глен-бульвар. Уступив паранойе, я проделал почти весь путь, не сводя глаз с зеркала заднего вида. В течение нескольких минут мне казалось, что серый «Форд» следует за мной, но тот наконец свернул в начало бульвара Вентура. Из-за моего объезда и дорожных пробок в окрестностях Шерман-Оукс, где двигались рывками, на встречу я прибыл с опозданием.

Ресторан, мимо которого невозможно было промахнуться, не оправдывал своего названия. Это было типовое длинное здание, перед которым восседали два претенциозных китайских льва, — должно быть, чтобы придать заведению местный колорит. Хэтэуэй был уже на месте. К моему большому разочарованию, он променял свои обычные разноцветные рубашки на поразительно темную рубашку-поло. На столе перед ним была зеленая папка, которую он поспешно закрыл, когда я вошел, что еще более усилило мое волнение. Я заметил, что, ожидая меня, Хэтэуэй уже глотнул пива.

— Вы не очень-то хорошо выглядите, — любезно заметил мне он.

— Я плохо спал.

— Мне тоже это знакомо. Лишь те полицейские не заканчивают алкоголем или депрессией, кому удается оставить работу снаружи по возвращении под домашний кров. Не забывайте этого.

— Почему вы мне все это говорите? Я не полицейский — во всяком случае, насколько мне известно, — и я почти не пью.

— Ну просто мальчик из церковного хора! Вы не курите, не пьете… Надеюсь, по крайней мере, не дали обет безбрачия! Сейчас вы ведете расследование, и не позволяйте сожрать себя тому, что можете обнаружить.

Детектив властно положил руку на меню, чтобы я не смог его открыть.

— Очень советую вам жареного цыпленка в чесноке, это единственное, что тут есть съедобного. В любом случае я уже заказал для вас.

— Почему вы тогда ходите в этот ресторан?

— Он напротив моего кабинета и недорогой. Сюда или в фастфуд двадцатью метрами дальше. Учитывая мои лишние килограммы, это меньшее зло. Глория иногда готовит мне сэндвичи, но кладет туда кучу омерзительных вещей: огурцы, помидоры…

— Хотите сказать, вещи, которые не бегают по земле?

— Мужчину надо кормить не этим.

Я начал задавать себе вопросы о настоящей природе отношений между детективом и его секретаршей. Она просто беспокоится о его здоровье или между ними что-то есть?

Хэтэуэй подозвал официанта, поднял пустую бутылку и заказал принести еще два пива.

— Итак… что вы хотите мне сказать?

— Сперва вы, архивная крыса. Нарыли что-нибудь во всем этом старье?

— Если хотите…

Я попытался как можно яснее изложить ему свои выводы. Так как я знал как свои пять пальцев заметки и даты из своей тетради, задача оказалась не трудной. Моя теория, что из Эдди сделали козла отпущения, возбудила его мимолетное любопытство, но, впервые читая это вслух, я подумал, что все это чересчур упрощенно, наивно и притянуто за уши.

— Хорошо, это все интересно.

Наименьшее, что можно сказать: он не горел энтузиазмом. Вместо того чтобы поделиться со мной впечатлениями, он принялся потягивать вторую бутылку пива. Я почувствовал себя уязвленным его недостаточным вниманием и надменно произнес:

— А вы, Шерлок, удалось ли вам обнаружить что-нибудь необычное?

— Абсолютно ничего!

Он демонстративно состроил широкую улыбку, которая окончательно вывела меня из себя:

— Вы что, издеваетесь надо мной? По телефону вы мне сказали, что у вас есть что-то новое!

— Спокойно, друг, не гоните коней!

— Объясниться в ваших же интересах!

Он погладил свою бородку кончиками пальцев. Почти сразу же ироничная улыбка исчезла с его губ.

— Я вспоминаю всю свою жизнь, начиная с первых допросов, которые я провел, когда поступил инспектором в отдел убийств районного отделения полиции. Все было чертовски не так, как я привык, когда работал в районном комиссариате. Мы имели дело с крупными делами, и там не думай облажаться, оказавшись лицом к лицу с подозреваемым. Мой наставник, Джеффри Уилсон, объяснил мне одну штуку, которая намертво засела у меня в башке: когда допрашиваете какого-нибудь типа, самое важное — не то, что он вам говорит…

— Что же тогда?

— То, что он вам не говорит… но вы подозреваете, что знает.

— К чему вы, в конце концов, клоните?

— Сейчас поймете… Половину вчерашнего дня я провел в офисе окружного прокурора, выискивая проклятые досье. Мне не разрешили их фотографировать, но я сделал достаточно записей.