Валентен Мюссо - Женщина справа

У меня кружилась голова. Затем я ощутил, как внутри меня поднимается тошнота при мысли, что орудие преступления торжественно стоит у меня на каминной полке. С самого начала расследования я вижу этот предмет каждое утро.

— Я сразу увидела, что Бетти больше не дышит. Самое странное, что крови почти не было. Только совсем маленькое пятнышко на полу, за головой. В чертах ее лица больше не было гнева, теперь оно казалось умиротворенным. Сперва я толком не поняла, что произошло. Должно быть, я долго неподвижно сидела на корточках рядом с телом. Я знала, что совершила нечто ужасное, но сейчас я находилась подле нее и ничего важнее этого для меня не было. Когда я наконец поднялась на ноги и посмотрела на часы, было около часа ночи. Я поняла, что должна как можно скорее покинуть этот дом… Но перед этим нужно было стереть все следы. На кухне я взяла тряпку и принялась вытирать все, на чем могла оставить отпечатки. После я обшарила спальню и кабинет Бетти. Я нашла письмо, которое ей не хватило храбрости послать мне. Разумеется, я не знала, что где-то мог остаться черновик. Я взяла те немногие фотографии, на которых была сама. Писем, которые я писала Бетти, нигде не было: думаю, она уничтожала их сразу же, как только получала.

Лора чуть оттянула вырез одежды — достаточно, чтобы я смог увидеть у нее на шее висящее на золотой цепочке кольцо моей матери. Лора принялась бережно крутить его между пальцами.

— Вы взяли ее кольцо… — прошептал я, не сводя с нее взгляда.

— Оно лежало у нее на ночном столике. Должно быть, Бетти тем утром забыла его надеть… в последний день его на ней не было.

— Вы все время так и носили его на шее?

— Все сорок лет я не расставалась с ним, несмотря на риск, с этим связанный. Мужу я сказала, что это семейная драгоценность, которая досталась мне от бабушки…

Я понимал, что кольцо являлось единственным материальным предметом, той крохотной уликой, которая могла бы доказать виновность Лоры. И, по сути дела, не было никакой уверенности, что она подтвердит свои признания перед полицией.

— Что вы сделали с ее телом?

Глаза ее забегали, а затем она посмотрела на меня, будто на злоумышленника, вломившегося к ней на кухню.

— В последний момент, уже готовясь убежать, я изменила свое намерение…

— Почему?

— Я приходила дважды за вечер и знала, что соседи могли видеть меня или, по крайней мере, мою машину, припаркованную у тротуара. Убегать тайно, по-воровски, не имело смысла. У меня возникла идея: тело Бетти никогда не должны найти. Более того: когда я буду далеко от Лос-Анджелеса, все должны думать, что она еще жива. Я понимала, что не могу действовать одна. Мне требовался сообщник.

Ответ предстал передо мной во всей своей очевидности.

— Ваш брат.

— Из дома Бетти я не могла позвонить Уоррену: полиции было бы нетрудно отследить этот звонок… Тогда я рискнула, выйдя и позвонив из уличной телефонной кабины. Мы с братом были очень близки; я никогда от него ничего не скрывала. Он все знал о нашей связи… Я не очень хорошо помню наш телефонный разговор, но того немногого, что я сказала брату, оказалось достаточно. Я вернулась к Бетти, на этот раз припарковавшись на значительном расстоянии. Только вернувшись в дом, я на самом деле поняла, что натворила. Тело Бетти в едва освещенной гостиной… Ее лицо уже изменилось, я даже ее не узнала.

— Это ваш брат увез тело?

— Уоррену понадобилось меньше двадцати минут, чтобы приехать. Я сказала ему, что произошел несчастный случай, что у меня и в мыслях не было сделать ей что-то плохое. Он был на удивление спокоен, в противоположность мне, уже начинавшей впадать в истерику. Уоррен заставил меня проглотить транквилизаторы, которые нашел в ванной комнате. Затем я объяснила ему ситуацию: возможно, меня видели, к тому же я не могла исключить возможность, что кто-то в курсе наших отношений. Тело Бетти должно исчезнуть, и, чтобы избежать подозрений, мне надо занять ее место.

— Он ничего не сделал, чтобы вам помешать? — воскликнул я.

— Он колебался, но хорошо знал, что у нас нет выбора. Сидя в темной гостиной, мы разработали план. Уоррен подождал середины ночи, чтобы заняться Бетти. Без колебаний, подвергнув себя опасности, он подогнал свой грузовичок к самому гаражу. Затем он заехал ко мне, чтобы взять одежду, в которой я собиралась быть у него на свадьбе. Остаток ночи я провела одна… Я вытерла следы крови и проверила, не осталось ли после меня каких-нибудь следов.

Ужасаясь этой истории, я знал, что должен дослушать ее до конца.

— Затем вы изобразили мою мать, чтобы уйти из дома…

— Ранним утром я устроилась в комнате Бетти перед туалетным столиком и наложила макияж, чтобы быть похожей на нее. Даже зная мельчайшие подробности ее прекрасного лица, я не достигла убедительного результата. В то мгновение я была уверена, что мой план провалится… Я натянула одно из платьев Бетти и надела ее шляпку, чтобы скрыть волосы. Чтобы спрятать глаза, я надела солнечные очки.

— Как вы могли быть уверены, что соседи вас увидят?

— Твоя мать часто говорила о соседке, которая постоянно караулит за занавесками; ей казалось, что та подстерегает всякий раз, когда та выходит из дома. Спрятавшись за окном нижнего этажа, я ждала, пока та не покажется в кухне, а затем вышла. Сердце у меня билось так сильно, что казалось, вот-вот лопнет… Мы обменялись приветственными взмахами рукой. Удостоверившись, что соседка меня увидела, я поспешно села в «Шевроле» и поехала по направлению к Голливуду.

— И вы оставили машину на Уилкокс-авеню рядом с «Голубой звездой»…

— Чтобы и дальше запутывать следы: я надеялась, что полиция установит связь между исчезновением Бетти и ее встречей с агентом ФБР. Как и было условлено, Уоррен ждал меня. Он был в своем прекрасном костюме, чисто выбрит и свеж. Никто даже представить себе не мог бы, чем он занимался этой ночью. В машине я стерла косметику и переоделась, потом мы направились в Палмдейл. Я провела уикенд, разыгрывая комедию.

— Где находится тело моей матери?

Лора не ответила. Ее взгляд сделался отстраненным, на лице появилась гримаса горя. Ее тело все сотрясалось, будто от рыданий, но она не плакала.

— Лора, что с вами?

Когда она подняла голову, я заметил, что дыхание у нее стало неровным.

— Ничего, это просто… волнение. Долгое время я считала, что, если признаться в преступлении, мне обязательно станет легче, но этого не произошло… Вначале Уоррен отказывался говорить мне, что сделал с телом Бетти. Он больше не хотел ни одним словом упоминать о той ночи; ему было необходимо жить, будто ничего не произошло. У нас разгорелась ужасная ссора, и в конце концов брат мне это сказал. Он работал в Лос-Анджелесе, участвовал в работах по благоустройству…