Ила Опалова - Ловцы пыли

– Интересный факт, – медленно, со вкусом произнес Каратаев и уперся тяжелым взглядом Ольге в лицо. – Это мы нашли в кармане недавно убитого человека. А знаете, что мне интересно?

– Что?

– Куда делся оригинал. Интересно, да? Не у Наташи ли он был Коробовой? Не потому ли у девочки были вывернуты карманы? Вы искали в ее карманах эту улику?

– Я? – оторопела Ольга. – В каких карманах?

– В карманах юбки. Незаметные такие карманчики, в боковых швах…

Лицо Ольги стало наливаться краснотой.

– Вы хотите сказать, что это сделала я? Я убила?! – воскликнула она, задохнувшись от удивления и ярости, и уже шепотом продолжила: – Вы думайте, что говорите!

– Я думаю, – закивал следователь. – А вы подумайте о том, что чистосердечное признание вины облегчает участь даже убийцы.

Темной тенью глаза Ольги затянул страх, она опять подумала, что следователь за что-то ее ненавидит, и потому уверен, что она преступница. Ему очень хочется, чтобы она оказалась убийцей. Женщина содрогнулась.

И в подтверждение ее мыслей Каратаев заговорил:

– Согласитесь, карточка может свидетельствовать о махинациях в вашей конторе. Вероятно, девушка решила вас пошантажировать, заработать, так сказать, и вы ее убили.

– Ведь убийца – маньяк! При чем здесь карточка? – попыталась возразить Ольга Николаевна.

– Это вы сделали, постарались убить так, словно это действовал маньяк. Кстати, то, что девушка вас к себе подпустила, не кричала, хотя время было позднее, говорит в пользу этой версии.

Ольга Николаевна совсем растерялась. Может, это сон? Но говорят же, от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Она понимала, что для этого тупого, равнодушного человека ее слова ничего не стоят. Нужны доказательства невиновности. Вот перед ней лежит доказательство ее вины. И ведь Каратаев прав. В этом ужасном деле, а возможно во всей цепи убийств замешана контора, директором которой является она, Ольга. И значит, она несет ответственность за случившееся.

Ольга Николаевна подняла глаза на следователя. Выражение его лица было безмятежным. Она его ненавидела.

Каратаев достал из бумажника небольшой листок и аккуратно положил перед ней. Это тоже была карточка букмекерской фирмы «Счастливое пари». Ольга Николаевна вгляделась в нее, боясь даже взять ее в руки. Победа «Зенита», коэффициент один и три. Сумма – сто рублей. Поставлено пятого мая. Чек соответствует. Подпись Миши. Штамп стоит.

– А здесь что не так? – спросила она. – Этого тоже убили?

– Кого? – не понял следователь.

– Того, кто поставил на «Зенит»? – Ольга Николаевна ткнула пальцем в карточку.

Каратаев закашлялся:

– Нет, это поставил я. Слава богу, жив… Вы мне объясните: почему эти карточки различаются?

– В чем? В сумме? Событиях?

– Вы из себя дурочку не стройте! – равнодушное выражение слетело с его лица, как пыль от дуновения ветра, и Ольга Николаевна удовлетворенно улыбнулась, а он продолжал: – Понятно, что команды разные и суммы, а вот почему в этой строчке, – и он ткнул пальцем в номер карточки, – шрифт крупнее? Чуть-чуть, но крупнее. И здесь тоже. А эта ячейка меньше, почему? Ведь должно быть все по шаблону, как купюра. Получается, это фальшивка? – и он ткнул в копию карточки со ставкой в семьдесят пять тысяч.

Ольга Николаевна, обретя равновесие благодаря мимолетной вспышке Каратаева, с легкой усмешкой ответила:

– Все проще, чем вы думаете. Второго числа мы обновили программу, поэтому карточки и отличаются, – и, видя, что он не совсем понял, пояснила: – Вы сами сказали «как купюра». Меняются банкноты, усиливается их защита, а у нас меняется программа и, соответственно, шаблоны карточек. Тоже в целях безопасности. Второго мая было последнее обновление. – Лицо следователя стало обескураженным, и Ольга Николаевна чуть снисходительно добавила: – Но вы, Тарас Петрович, правы в чем-то… Сейчас мы с вами разберемся…

Она открыла папку с отчетами кассира и стала рассуждать вслух, объясняя, что она ищет.

– Вот ведомость приема ставок за первое мая. Здесь первая карточка принята в тринадцать тридцать пять… Сумма – семьсот пятьдесят рублей. Было еще пять ставок, принятых после семнадцати, одна из них в семьдесят пять рублей. А это ведомость выплат. Выплачено за ставку в сто рублей. Так, надо посмотреть ведомость выплат за второе мая…

Ольга говорила, а сама вспоминала первый день работы в «Локомотиве». Это был праздничный день, и она приехала сюда позже, чем намеревалась: центральные улицы были перекрыты. Как наяву, она словно увидела себя со стороны. Вот она любуется вывеской, вот идет по переходу, видит, как из конторы выходит клиент, который садится в серебристый «форд» и уезжает. Она думает, что это Костя Осокин, смотрит на время. Было тринадцать сорок. Эту ставку сделал он.

– Только не паниковать, – вслух приказала себе Ольга Николаевна, не заметив, что перепутала то, что говорит следователю, и то, что думает про себя. – Так, ведомость выплат за второе мая. Выплачено семь тысяч пятьсот по карточке в семьсот пятьдесят рублей. Дальше… выплачено сто пятьдесят за ставку в семьдесят пять рублей… Остальные карточки в ведомости приняты уже второго числа.

– Мне эти ведомости можно? – протянул руку Каратаев, с большим интересом наблюдавший за Ольгой.

– Да, вот, возьмите, – Ольга Николаевна протянула ведомости. – Кстати, обратите внимание: на карточке с VIP-ставкой, которой нет в ведомости, указано время: тринадцать тридцать пять. То есть в копии, которую вы принесли… И в эту же самую минуту принята была ставка в семьсот пятьдесят… А сейчас посмотрим карточки за первое мая, – она достала с полки коробку. Там лежали перехваченные резинками пачки карточек и несколько одиноких. – Ага, вот за первое число… Три проигранные карточки, одна выплаченная в сто рублей. Так, а вот за второе… Вот она, эта карточка, по которой Миша выплатил семь тысяч пятьсот.

Ольга Николаевна разъединила две скрепленные скобой половинки. Положила рядом принесенную Каратаевым копию. Чек на сумму семьсот пятьдесят рублей был пробит в тринадцать сорок две, то есть после выхода игрока из конторы. А на копии стояло время тринадцать тридцать семь. Ольга Николаевна открыла журнал кассира-операциониста и достала оттуда объяснительную кассира Михаила Мохова о возврате суммы в семьдесят пять тысяч. Вот он, чек, тот, что на копии. Точка в точку. Только на нем след от убранной скобы.

Она, Ольга, убаюканная майской погодой, праздничным настроением, чувством удачи, недосмотрела.

– Вот эти карточки сравнивайте, они в один день поставлены, – сказала она, и губы ее задрожали. – Думаю, здесь вы тоже найдете отличия.

И она продолжила дальше перебирать карточки, доставая их из коробки и тщательно проверяя. Она даже заглянула под коробку. И Каратаев подумал, что у подозреваемой шок. Сейчас она признается. И он решил ее добить еще одним фактом.