Меган Эбботт - Как ты смеешь

Я качаю головой. Вот же дура.

Закрыв ладонями накрашенные глаза, она шепчет:

– Неужели эта невнятная фотка имеет какое-то отношение к тому, что произошло? С сержантом Уиллом, я имею в виду?

Перед глазами встает картина: Мэтт Френч читает сообщение и видит фото. Пытаюсь угадать, что он подумал:

Не «какой-то мужик с чирлидершей из команды моей жены».

А «какой-то мужик с моей женой ».

– А теперь она от меня не отстает, – Тейси снова хватает меня за лодыжку, держится за нее, глядя прямо перед собой на дверь в раздевалку. – Говорит, чтобы я не вздумала болтать о том, что мы наделали. А на тренировке в тот день, когда я упала… думаю, так она показывала мне, на что способна.

Тейси уставилась на дверь, дрожащую от потока теплого воздуха, идущего из школьной котельной. И даже не видит, как я тихонько нажимаю кнопочку на ее телефоне и отправляю фотку себе.

– Она мне показала, но я все равно тебе обо всем рассказала, видишь? Я рассказала Эдди Хэнлон. Значит, не такая уж я безобидная зайка. Не такая уж трусиха, какой она меня считает.

Она роняет голову, словно ее волосы тянут ее вниз, и обмякает на полу.

– Знаешь, я всегда тебя боялась, – говорит она и трогает свою щеку, на которой остался бледный отпечаток подошвы. – Даже больше, чем Бет. Я слышала, что ты с ней сделала. Как у нее шрам на ухе появился.

Я не собираюсь отпираться. «Что я с ней сделала». Что я сделала с Бет, самой злобной сучкой в округе.

Я складываю руки на груди и смотрю на Тейси с высоты своего роста. Она кажется такой маленькой.

– Я просто хотела стать флаером, – бормочет она. – И я снова им стану.

– Станешь, конечно, – говорю я и возвращаю ей телефон.

Она тянется за ним, но смотрит на меня, и на ее лице проскальзывает какое-то неуловимое выражение.

Она кладет телефон в карман и тянет руку. Словно ждет, что я помогу ей подняться.

– Конечно, стану! – веселеет она. – Ты же теперь разоблачишь Бет, правда?

Она улыбается краешком рта и добавляет:

– И тогда я снова буду летать.

Я действительно была там, но не убивала его. Вот что сказала тренер.

Я была с ним, я обнаружила его тело. Я тебе не лгала .

Мэтт слышит сигнал сообщения, смотрит на экран, видит фото, читает подпись:

«Посмотри, с кем ты живешь. Посмотри на выродка, перед которым она раздвигает ноги».

Ошибка, которая, оказывается, бьет прямо в цель.

Мэтт Френч видит военную форму и отправляется на охоту. Выясняет, кто он, этот военный. Или просто проверяет телефон жены, просматривает ее почту, все что угодно. Мало ли как он вышел на Уилла.

Потом он узнает, где тот живет и едет в пустую башню в безлюдном районе. Там он застает жену с любовником.

И тогда… тогда…

Он хочет, чтобы я знала.

А алиби, которое тренер сфабриковала якобы для моего блага?

– Значит, в прошлый понедельник ты была с тренером и ее мужем? – спросила меня следователь.

– Да, – ответила я.

Тренер защищала Мэтта Френча, а Мэтт Френч защищал ее. Их что-то объединяло. Годы, прожитые вместе, их долгая запутанная история, нечто, что они хранили глубоко в сердце. И вместо того, чтобы обернуться друг против друга, они объединились и возвели вокруг себя высокие стены. Их связывало нечто глубокое, крепкое, как узы крови. Кто знает, что сейчас творится в их душах? Они стоят стеной, сжав кулаки и отгородившись от всего мира, но я нужна им.

Я им очень нужна.

И Бет. Не будем забывать о Бет.

Упорно тренируйся и верь в себя , – вот чему нас обычно учат. Но на самом деле успех зависит не от этого. Он зависит от того, о чем никто не говорит вслух. От осознания, что фигура, которую мы создаем, вскарабкиваясь наверх, прыгая, подбрасывая друг друга в воздух, сцепляя руки и ноги, может обрушиться от малейшей дрожи в колене. От малейшего взмаха кистью.

Эмили тогда осмелилась произнести то, что нельзя произносить вслух: «Со стороны кажется, будто вы все пытаетесь друг друга угробить. И себя в том числе».

А ведь мы осознаем, что наша конструкция чрезвычайно деликатна и хрупка, как стеклянная нить, что она существует лишь благодаря чуду и нашему безрассудству, благодаря тому, что наши тела делают то, что противоречит здравому смыслу и движутся вопреки законам гравитации, логики и самой смерти.

Если бы нас об этом предупреждали, мы бы никогда не вступили в команду. Впрочем, как знать.

Утром я долго стою под душем, чтобы проснуться, прогреться и пробудить боевой дух.

Я стою долго-долго и рассматриваю себя сверху донизу. Пересчитываю синяки. Трогаю ссадины. Смотрю, как вода закручивается в водоворот и уходит в слив.

Я пытаюсь собраться с духом.

Думаю: « Это мое тело, и сколько всего оно умеет! Я могу заставить его вертеться колесом, кувыркаться, летать».

Высушив волосы, я собираю их в хвост и закалываю невидимки, чтобы ни один волосок не выбился.

Потом встаю перед зеркалом и вижу чистое свежее румяное лицо.

Я медленно вожу по коже липкими спонжиками, пушистыми кисточками, маслянистыми палочками. На моих щеках расцветают розы. Ресницы твердеют под слоем туши, становятся черными и блестящими. Волосы – сияющий, утыканный невидимками шлем.

Я смотрю в зеркало и вижу себя.

Наконец-то вижу саму себя.

«День матча! Порвем «Кельтов»!» – гласит надпись на растяжке у входа в школу. Над растяжкой – бумажный орел с высоко поднятыми жесткими крыльями.

Мое сердце поет, и я ему не мешаю.

Проходит утро, но я не встречаю Бет. Тренер взяла больничный. Все разговоры только об этом.

Она уже второй или третий раз подряд нас кидает. Мы со счету сбились.

Ей на нас плевать.

Она нас ненавидит.

– В чем мы провинились? – всхлипывает наша новенькая, прижимаясь лбом к дверце шкафчика. – Что мы сделали не так?

День проходит как в тумане. Что-то происходит, но я не замечаю. Бледная как полотно, Тейси избегает моего взгляда.

А я думаю о бездне, представляю, как загляну в ее бесстыжие глаза и не испугаюсь. Сейчас мне нельзя бояться.

В три пятнадцать мы уже прыгаем в зале.

– Держись, скаут! – горланит Рири. – Увидишь, что мы умеем!

И все кричат.

Я словно чувствую прикосновение божье. Что бы я без этого делала? Я взмываю до самых небес, стоя на мускулистых плечах Минди. Или стою на полу, пружиня коленями, и поднимаю Бринни Кокс, держа на ладони ее легкую ступню, помогая ей взлететь к облакам.

Это чувство – величайший дар.

Как и та таблетка аддерала, которая обнаружилась сегодня в кармане кофты. Давнишний подарок Бет. Он окрыляет меня, и мне кажется, что я могу все.

Когда внутри пустота, чувства обостряются и кажется, что все в твоей власти.