Меган Эбботт - Как ты смеешь

Когда в моем сердце господь, внутри – реактивный двигатель, ничто не остановит мой полет. Ничто нас не остановит.

За сорок минут до матча, в раздевалке, мы обсыпаемся блестками, как стриптизерши из Вегаса. Пахнет ментолом, тигровым бальзамом, лаком для волос и сладким кокосовым автозагаром. Мы словно в мягком коконе тепла и любви.

Рири ловко орудует щипцами, закручивая в спираль свой длинный хвост.

Пейдж Шепард со временной татуировкой на загорелом лице вытягивает ногу и делает пируэт, приземляясь в объятия Минди. Черная изолента на ее запястье как широкий гладиаторский браслет.

Кори Бриски натирает немеющие руки обезболивающей мазью и широко улыбается, показывая острый оскал. Дикий зверь внутри нее готов полакомиться свежей кровью.

Даже контуженная Эмили – наш раненый боец – окунает пальцы в охлаждающе-разогревающую мазь и растирает каменные ключицы Минди, что-то нашептывая ей на ухо.

А я… видели бы вы меня. Высокая, подтянутая, сильная и легкая, я кувыркаюсь на скользкой плитке и не боюсь ничего и никого. Только посмейте меня остановить.

Вот что никогда не понять большинству людей. Они смотрят на нас, смазливых куколок, ярких, обсыпанных блестками, и смеются, ухмыляются, входят в раж. Но самого главного не видят.

Ведь все эти блестки, сверкающая пыль и прочие ритуальные действа – все это боевая раскраска, перья и когти, кровавая жертва.

Но где же наш бесстрашный предводитель? Точнее, предводительницы?

Должен же кто-то направить эту беспокойную энергию в нужно русло, соединить отдельные пульсирующие органы в один мощный организм, который снесет все на своем пути.

А что если бы этим «кем-то» была я?

И я хожу по рядам, глажу подруг по спинам, заплетаю французские косички, втираю ментоловый бальзам и повторяю ободряющие слова: «Давайте, девчонки, покажем им, на что мы способны!»

Я даже впервые заговариваю с новенькой – несчастным желторотым цыпленком – которой сегодня придется быть флаером, если Бет не соизволит явиться. Она дрожит, как неоперившийся птенец.

И я уверяю, что удержу ее, непременно удержу.

Она ведь легкая, как бабочка на моей ладони.

А потом у входа слышится шум, гомон и визги, я отпускаю бедную новенькую овечку, поворачиваюсь и вижу ее.

Бет.

Она вскакивает на скамейку. На веках сверкают голубые блестки. Ее гортанный клич взлетает под потолок.

– Привет, сучки! – ревет она и раскачивается на скамейке так, что та трясется. – Скаут уже ждет, я чую ее дух. И знаете что, сучки? Она ждет не дождется, чтоб мы ей показали!

Мы восторженно и громко ахаем.

– Прошлась я сейчас по залу и посмотрела на группу поддержки «Кельтов». Отвратительное зрелище, скажу я вам. Анорексички с торчащими ребрами да пара щекастых толстушек с ногами-столбами. А их баскетболисты? Скачут там, кидают свой дурацкий мяч с таким видом, будто они короли мира. Без слез не взглянешь.

Все охвачены нетерпением, все вьются вокруг нее как в старые добрые времена, когда она чистила перышки перед зеркалом, вертелась, сверкала своими голубыми татуировками с эмблемой «Орлов ». «Покажи им, капитан! Вперед, вперед!» – кричали мы.

– Знаете, кто тут звезды? Мы! А почему? Потому что мы не какой-то там резиновый мячик подбрасываем. Знаете, что мы подбрасываем? Живых людей. Знаете, кто у нас летает вместо мячика? Мы сами. Кого мы подкидываем под потолок? Друг друга.

Эмили позади меня стоит, затаив дыхание – я слышу, как клацает об пол ее пластиковый сапог. Из груди новенькой девочки вырывается какой-то сдавленный писк.

– Сегодня мы должны пролить их кровь, – Бет стоит, подняв руку, на ее виске бьется жилка. – Иначе прольется наша.

Она заражает нас своей жаждой крови. И мы не сопротивляемся ей.

– Напрягите плечи. Подтяните колени. Смотрите на трибуны так, будто сейчас покажете им то, чего они в жизни не видели. Проявите себя.

Атмосфера в раздевалке накаляется, становится взрывоопасной, и никто из нас, даже я, не может верно описать весь спектр эмоций, которые нас сейчас обуревают. У всех на уме только Бет, ее агрессивная энергия отталкивает и манит…

– Споттеры, глаз не сводить с флаера, она в вашей власти. Думать только о ней. Выпустите ее из виду, и прольется кровь. Она полностью зависит от вас. Заставьте ее летать.

Наши хвостики кивают в такт, как будто мы знаем – будто всегда знали – что именно она имеет в виду, чего добивается и всегда добивалась.

– Новенькая, – Бет направляет свой ведьмовской палец на овечку, которую я обнимаю. Никто из нас не знает, как ее зовут. – Если упадешь – подведешь нас всех. Поэтому ты не упадешь.

Новенькая трясет головой и, кажется, вот-вот заплачет.

– Хватит уже быть цыпленком. Пора пробить скорлупу, – говорит Бет, подхватывает новенькую под мышки и ставит на скамейку рядом с собой. – Сегодня твой день. Сегодня ты выйдешь на свет.

Бет обхватывает ее своей бронзовой рукой, смотрит на нее сверху вниз и, кажется, сейчас оближет ее, как мама-кошка своего котенка. – А ну подтянуть мышцы, разогнать кровь! Мы их уроем. К концу матча мы переломаем им кости.

Она начинает топать, и скамья под ней дрожит. Мы тоже дрожим.

– Время убивать, девочки, – ее голос трещит, как молния. – Пора выходить на охоту.

Ее кровожадные речи почти вскружили мне голову.

Она почти как прежняя Бет – благородная, гордая, бесстрашная, наш капитан. Почти поверженный, но не сдавшийся воин; она никогда не сдается.

« Мы избранные, нас мало, мы сестры, и та, кто сегодня прольет за меня кровь, всегда будет моей сестрой ».

И я бы почти поверила в это на следующие два часа, но…

Но потом в раздевалку входит Тейси. Она опоздала, лицо по-прежнему в синяках, взгляд потухший и обреченный.

И я снова вспоминаю все.

В том числе то, как она вынудила меня давить подошвой ее лицо.

Этот подъем, это воодушевление – они ненастоящие. Переполняющая меня божественная благодать – всего лишь аддерал, а голова кружится от того, что я уже несколько дней сижу на витаминном порошке, зеленом чае и леденцах с экстрактом африканского кактуса.

А вдохновляющие речи Бет – худший наркотик из всех.

Мне он не нужен.

До матча остается десять минут, и, поскольку тренера нигде не видно и нас некому остановить, команда, нарушая все правила, рыщет по трибунам, выглядывая скаута.

А я сижу в раздевалке и пытаюсь собраться с духом.

«Скаут в третьем ряду сверху, с левой стороны – тетка в бейсболке и в очках с зеркальными стеклами», – пишет Рири.

Я слышу, что кто-то шуршит, и вижу Бет. Она роется в своем шкафчике, надевает фенечки в несколько рядов, затягивает потуже длинный прямой хвост, смотрит в зеркало, приклеенное к дверце, разглядывает свое голубое лицо, свою свирепую боевую раскраску.