Дик Фрэнсис - Сокрушительный удар [litres]

– Видимо, да, – сказал я.

– Ага. Хотел одним разом избавиться от тебя и от меня тоже. Тогда он остался бы полным хозяином.

Он положил локти на стол, взял мою зажигалку и принялся беспокойно чиркать ею.

– Слушай… Я должен сказать тебе одну вещь. Хочешь наколоть Вика так же, как меня?

– В смысле, уличить в мошенничестве?

– Ага… Перевозка лошадей морем вместо самолета – это еще детские игрушки.

– Ну так расскажи!

Файндейл поднял глаза.

– Ты это серьезно – насчет того, что вытащишь меня отсюда?

– Серьезно.

Он вздохнул.

– Ладно… Пожалуй, тебе верить можно. Смех, да и только!

Он бросил зажигалку на стол и откинулся на спинку стула.

– Так вот, – начал он. – Вик раскрутил страховую компанию «Хай-Пауэр» на сто пятнадцать тысяч фунтов.

– Ты уверен? – спросил я.

– Это точно.

– А доказать можешь?

– Ты – сможешь. Если захочешь.

– Как он это сделал?

– Видишь ли… это было года три тому назад… он отправил в Японию четырехлетнего жеребца. Полиграф его звали.

– Помню, – сказал я. – Он пал в дороге.

– Ага. Пал. А Вик его застраховал на время путешествия на сто пятнадцать штук, и в случае чего деньги должен был получить он.

– Ну, в этом нет ничего необычного.

– Ага. И застраховал он его за неделю до отправки. Потому фирма и раскошелилась. Потому что за неделю до отправки Вик точно не мог знать, что лошадь падет, ветеринар его осматривал от носа до кормы и сказал, что все в порядке. Этот ветеринар работал в самой компании, и они ему верили.

– Я не помню, от чего он умер?

– От столбняка, – сказал Файндейл. – До Японии на самолете три дня. Когда его грузили в Гатвике, он был здоров, тихо-мирно поднялся по пандусу в самолет, и все такое. Но к тому времени, как они добрались до Ближнего Востока, он был весь в мыле. На следующей остановке его вывели наружу. Он немного спотыкался. На следующей остановке вызвали местного ветеринара. Тот сказал: «Столбняк». Дали телеграмму в страховую компанию. Те хотели прислать своего человека – все-таки речь шла о куче денег, – но не успели. Конь пал, когда тот мужик был еще в Англии. Вик потребовал свои денежки, и страховой компании пришлось раскошелиться.

– А Вик сам сопровождал лошадь?

– Нет. Он был в Англии.

– Так в чем же тут мошенничество?

– А-а… Видишь ли, та лошадь, которая отправилась в Японию и по дороге сдохла от столбняка, была вовсе не Полиграф.

Он закурил сигарету, поглощенный собственным рассказом.

– Это был конь по кличке Нестегг.

Я уставился на него.

– Да ты что! Нестегг стоит на конезаводе в Ирландии.

– Ага, – сказал Файндейл. – Вот это и есть Полиграф.

На исхудалом лице появилось нечто вроде улыбки.

– Видишь ли, Вик купил Нестегга, потому что у него был клиент, которому он был нужен. Нестеггу было шесть лет, он выиграл несколько скачек на длинные дистанции, а у этого клиента была небольшая конеферма, и ему нужен был недорогой производитель. Так вот, Вик купил Нестегга за десять тысяч и собирался перепродать за пятнадцать, а тут этот клиент вдруг взял да и помер, а его вдова сказала, что ничего не знает и жеребца брать не собирается. Вик не сильно огорчился, потому что Нестегг был хороший конь.

Он несколько раз глубоко затянулся, припоминая.

– Однажды вечером я был у Вика, недалеко от Эпсома, и мы, как водится, обходили конюшню. Показывает он мне Полиграфа, которого на следующий день должны были отправить в Японию. Здоровый гнедой конь. Весь из себя. А через три денника стоял Нестегг. Тоже гнедой и вообще очень похож. Мы зашли, посмотрели на него, а он стоит, весь съежился, и в мыле. Вик его оглядел и сказал, что потом еще раз его осмотрит и, если не станет лучше, утром вызовет ветеринара. Потом мы зашли к Вику в дом, выпили по рюмочке, и я уехал домой.

Файндейл угрюмо взглянул на меня.

– А на другой день Вик отправил в Японию коня, который через два дня умер от столбняка. Когда мы с Виком увиделись в следующий раз, он мне вроде как подмигнул и сунул штуку наличными. Я посмеялся и деньги взял. А он этого гнедого, который якобы был Нестегг, а на самом деле Полиграф, потом продал на конезавод в Ирландию за семнадцать штук. Если бы он отослал в Японию Полиграфа и вызвал к Нестеггу ветеринара, он бы не получил ни гроша. А так ему повезло: он подменил лошадей и получил кругленькую сумму.

– И это приохотило его к легким деньгам в больших количествах?

– Ага… Вот после этого он и стал требовать крупные взятки. Попросил меня помочь… Честно говоря, я был рад.

– И нашел этого опытного мужика, – сказал я.

– Ага… – Файндейл поколебался. – Хотя, может, все было наоборот. Вик вроде как говорил, что этот мужик явился к нему и предложил несколько способов зашибить бабки.

– Ну, он и сам неплохо управлялся, – заметил я.

– Ну… Этот финт с Полиграфом во второй раз бы не прокатил. Вик сделал это только потому, что догадался, что у Нестегга столбняк и, если его не начать немедленно лечить, он умрет, а может быть, и лечение не поможет. А столбняк – штука довольно редкая. Вряд ли во второй раз может случиться так, что им заболеет лошадь, которая была застрахована на крупную сумму, даже если ты сумеешь заразить им лошадь нарочно – а это невозможно. Вик всю ночь гонял лошадь и скормил ей ведро транквилизаторов, чтобы она выглядела нормально. Но чтобы другая лошадь умерла во время перевозки, нужно подстроить какой-то несчастный случай. Страховая компания может что-то заподозрить, и даже если они и заплатят, то могут потом отказаться страховать твоих лошадей. Это слишком рискованно. Но этот опытный мужик тем и хорош, что все, что он предлагает, совершенно законно. Вик говорил, это все вроде торговли собственностью и земельных спекуляций. Можно сделать большие деньги, не нарушая закона, если знать, как его обойти.

Полиция, естественно, довольно кисло отнеслась к моему заявлению, что на вилы я напоролся случайно, а Файндейл невинен, как букетик фиалок. Они спорили, но я стоял на своем, и полчаса спустя Файндейл оказался на тротуаре, дрожа от холодного ветра.

– Спасибо, – коротко сказал он. Файндейл выглядел осунувшимся и подавленным. Он плотнее закутался в свою куртку, развернулся на каблуках и пошел в сторону железнодорожной станции. Рыжая голова выделялась удаляющимся апельсиновым пятном на фоне темной меди увядших листьев буковой изгороди.

Софи ждала меня на обочине, сидя за рулем моей машины. Я открыл дверцу и уселся на пассажирское место рядом с ней.

– Поведешь машину? – спросил я.

– Если тебе так угодно…

Я кивнул.

– Что-то у тебя вид дохлый…

– Да, с чемпионом мира по боксу я бы сейчас не справился.

Софи улыбнулась.