Филипп Джиан - Она

Я вижу по его лицу, что он настроен быть очаровательным и любезным со мной, и думаю, что он принял верное решение, он хорошо меня знает. Потому что вообще-то мне не очень легко пригласить за свой стол ту, что отняла у меня сына, и ту, что отняла мужа, если изъясняться в трагической манере, как я ни стараюсь мыслить по возможности широко. Я знаю, что мне надо будет расслабиться, что я должна буду снять этот легкий стресс, охвативший меня с раннего утра, когда я открыла глаза, да так и не покинувший. Носить в дом поленья – это из тех вещей, что обычно меня успокаивают, из-за их тяжести: Ришар нашел выгодную цену на поленья в метр длиной из Ланд, где свирепствовал ураган, но попробуй-ка их потаскай.

Он заносит в дом пакеты и сразу выходит, чтобы помочь мне. На улице солнечно и холодно.

– Я приду заняться садом, – говорит он.

– Когда выдастся время, приду с инструментами.

– Нет, все в порядке. Оставь это в покое.

– Раз в год мне это не трудно. А тебе окажу услугу.

– Нет, ты не окажешь мне услугу. Я не знаю, как тебе объяснить.

– Наймешь кого-нибудь, он сдерет с тебя втридорога, Мишель. Подумай хорошенько. Я смотрю на него.

– Заметь, если ты сам напрашиваешься, я могу этим воспользоваться, чтобы вычистить водостоки, – говорю я.

Он чистит овощи, пока я занимаюсь мясом. Еще рано, но он наливает мне стаканчик. Говорит: «По-моему, ты очень хорошо выглядишь». Не знаю, откуда он берет такие искренние нотки и как ему удается произнести это так, что звучит правдиво. Он – тот, кто бил меня по лицу, и тот, кто летит мне на помощь, если чувствует, что мне грозит опасность, или я просто грущу, или ужасно устала. Хоть он и лысеет, но, несмотря ни на что, остается интересным мужчиной.

– Я на тебя не сержусь, – говорю я.

– В сущности, сама не знаю, с какой стати я имела бы право тебе указывать. Это как давний рефлекс, свидетельство того времени, что мы провели вместе, это происходит невольно. Не обращай внимания. – Я ничего не говорил, когда ты встречалась со скрипачом.

– Ох, пожалуйста. Не глупи. Он был женат, имел троих детей, обладал всеми требуемыми качествами. Но ты этого сказать не можешь, не правда ли? Ты выбираешь незамужнюю и бездетную, не правда ли? Если я правильно поняла.

– Я вообще ничего не выбирал. Я встретил ее в твоем чертовом лифте, если хочешь знать.

– Вот как ты знакомишься? Встречаешь девушку в чертовом лифте?

– Послушай, я поклялся больше никогда с тобой не ругаться. Я хочу, чтобы мы остались в хороших отношениях.

– Мы в хороших отношениях.

– Вот и отлично. И я хочу, чтобы так и осталось после этого вечера, хочу, чтобы мы были после этого вечера в еще лучши отношениях.

– Ты хочешь сказать, типа брата и сестры? Это у тебя на уме? Чтобы мы стали лучшими на свете друзьями?

– Ну… более или менее, но что-то крепкое.

Я неопределенно киваю.

– И ты думал, что, завязав отношения с этой девушкой, ты действуешь в нужном направлении? Думал, что делаешь то, что нужно?

– Я ничего не думал, Мишель. Прекрати.

– Ты ничего не выбираешь, ничего не думаешь, жизнь прекрасна, так?

Он стискивает зубы и принимается старательно чистить красную картофелину.

Я внутренне приветствую проявленно им самообладание, молясь, чтобы он не откусил себе язык. Является мать под руку с мужчиной моих лет – я тотчас опознаю в нем пресловутого Ральфа, о котором она мне говорила. «Она часто говорит мне о вас», – сообщает он мне. Я вымучиваю улыбку. На матери коротенькая юбка из черной кожи. Она так накрашена, что меня передергивает, когда она приближается к дымящейся кастрюле, – боюсь, что макияж потечет и закапает в мой бульон. Я злая. Косметики на ней не больше, чем обычно. Я прошу ее присесть со своим другом, нам с Ришаром пока не отойти от плиты.

– Обещай мне, что убьешь меня, – говорю я, когда она идет к камину, вовсю качая бедрами – в пределах своих возможностей, – а Ральф следует за ней как пришитый.

Она не всегда так себя вела. Эта дурная привычка выработалась у нее в силу той чудовищной жизни, что наступила для нас после бойни, учиненной моим отцом – в клубе Микки, пока родители занимались серфингом. Она поняла, что у нее нет другой возможности выжить, потому что работать была не создана. И вот что осталось от нее в семьдесят пять лет, карикатура на старую соблазнительницу, вот все, что осталось. Обезьяна. Я слишком зла. «Убей меня при первых же признаках», – говорю я.

Жози еще проходит во входную дверь, хотя и вынуждена повернуться слегка боком, и я думаю, что она втягивает живот. Младенец красавчик, багрово-фиолетовый. Холодный воздух проник с ними в дом. Снег идет на высоте пятьсот метров, и этим холодом веет в долины. У них мгновенно розовеют щеки, коллекция винных бутылок растет. Мы открываем шампанское, которое принес Ральф, и все подходят ко мне с вопросом, кто этот молодчик, а я отвечаю, что сама толком не знаю, да и знать не хочу.

Никогда я не позволю матери выйти замуж за этого придурка или за любого другого.

Я надеюсь, что это не слишком заметно на моем лице. Надеюсь, что к ней обращена улыбка, а не гримаса, когда наши взгляды встречаются, потому что я не намерена портить из-за такой малости эту вечеринку, которую я обычно устраиваю за несколько недель до Рождества, чтобы иметь шанс собрать вместе семью и близких друзей. Я была замужем за Ришаром больше двадцати лет, мы всегда так собирались как минимум раз в год, и, как правило, все проходило замечательно, если не считать неизбежных мелких стычек, которые, было бы желание, можно запросто уладить или даже задушить в зародыше.

Начинают переходить из рук в руки бокалы, пиво. Анна и Робер приносят вино. Потрескивает огонь в камине. Робер пытается поймать мой взгляд, но я избегаю его. Потом приходит Патрик. Он один, жена прийти не смогла. «Ничего серьезного?» – спрашиваю я, протягивая ему бокал. Я представляю вновь прибывшего. Рассказываю, как мы познакомились, когда он преследовал бродягу, совсем недавно. Моя мать считает, что очень важно иметь хороших соседей.

Венсан оживленно беседует со своим отцом, и я не могу поклясться, что они не злословят обо мне, излагая друг другу свои обиды на меня. Они такие разные, если не считать недовольства, которое оба так часто проявляют по отношению ко мне. Похоже, Венсан теперь в одной весовой категории с отцом, и мне странно и волнительно думать, что я произвела на свет ребенка, который уже способен задать отцу трепку, – они шушукаются у камина, и я вижу, как отсветы пламени пляшут на их лицах.

Сидя в середине дивана, Жози дает младенцу грудь, и это на время отвлекает Робера от меня.

Наконец в дверь звонит Элен Закариан, и Ришар подскакивает, точно горная коза. Теперь все в сборе. И те, кому не терпится, кто в энный раз поднимал крышку кастрюли, чтобы посмотреть, чем это так хорошо пахнет, теперь обращают жалобные взгляды ко мне. А я вижу одну Элен, которая только что вошла. Великолепна. Самое смешное, что Ришару, кажется, неловко от стольких красот, соединенных в одной персоне. Я переглядываюсь с Анной. Я знаю, она думает то же, что и я, что конкуренция жесткая и н в пользу женщин нашего возраста, что иной раз лучше бы нам вовсе не жить.