Жереми Фель - Волки у дверей

– Я не мог выдать Арно. Иначе кончил бы точно так же. Меня приперли к стенке. – И ты бросил его в том проулке, как собаку. – Понимаю. И очень сожалею. Вы мне верите, правда? – Арно… И как я только раньше не додумалась!.. Была уверена на все сто, что это ты… Черт, какая же я дура! – Еще не поздно, развяжите меня, и забудем все это… – Развязать тебя? После того, что произошло и что я про тебя знаю? Ты и впрямь держишь меня за дуру? – Что же вы собираетесь делать? Спихнуть в море, хотя я ничего такого не сделал?

– Нет, конечно, нет, я вовсе не собиралась… С этими словами она достала из кармана диктофончик и вздохнула.

– Я всего лишь хотела дожать тебя – записать твои слова на пленку и передать ее в полицию. Да вот, как видишь, ошиблась… Она швырнула диктофон в пропасть. Клеман пытался подобрать слова, чтобы решительно склонить ее на свою сторону. Но в голове у него все спуталось – собраться с мыслями никак не удавалось.

– Тебе никогда не хотелось сбежать от всего этого? – спросила она уже мягче. – Взять и все бросить? Сержа все это так достало, что он считал – для него это единственный способ сохранить свою шкуру, а ты? Ты же никогда себе ни в чем не отказывал, хотя дело вовсе не в бабках – не все же сводится к деньгам, правда? Я знаю тебя как облупленного: ты из богатеньких, и сосунки вроде тебя привыкли получать все на блюдечке. В том-то и беда. У тебя всегда было из чего выбирать. Карта перла тебе с самого начала. Но тебе нравилось верховодить…

В конце концов, мне жаль тебя. Ты собственными руками засадил себя в четыре стены, заруби это себе на носу… Она вдруг встала – в руке у нее оказался шприц с какой-то прозрачной жидкостью. Клеман не успел и глазом моргнуть, как она схватила его за волосы и всадила иглу ему в шею. Он вскрикнул, перехватил ее взгляд – и у него перед глазами все поплыло.

– И еще один маленький совет, – прошептала она ему на ухо, – даже не пытайся меня разыскивать – в другой раз я уже не буду такой добренькой…

После дозы, которую она вколола, он проспит по меньшей мере часа два. Этого вполне достаточно. Беатрис достала из спортивной сумки здоровенный нож и перерезала путы, сковывавшие его руки и лодыжки. Покончив с этим, она поднесла лезвие к его шее, как будто собираясь перерезать горло. В сущности, это было бы очень просто. Раз плюнуть. Она бросила веревки, шприц и нож в сумку. Вдалеке маячил белый парусник, вроде того, что купил Серж на четвертую годовщину их встречи, – на нем они столько раз выходили в море, мечтая когда-нибудь уйти навсегда.

Прошлым летом они заходили на скалистый островок километрах в тридцати к югу от побережья Бретани и там случайно наткнулись на каменный домик, стоявший у самого моря, где, по-видимому, давно никто не жил. Они заночевали в том домике, а позже собирались все бросить и перебраться туда навсегда. Но действительно ли его каменные стены могли послужить им надежным убежищем? По ее телу волной пробежала дрожь. Она чувствовала, что он где-то здесь, рядом: такое чувство охватывало ее всякий раз, когда она ощущала себя совсем одинокой и думала, что ей не хватит выдержки. Может, и он любовался уходящим в морскую даль парусником и вспоминал те счастливые мгновения, те радужные планы, которые вмиг разрушились.

Она пригляделась: ей показалось, что на краю скалы кто-то покачивается, с трудом удержав равновесие, будто не желая расставаться с жизнью навсегда и шагнуть в бездну. Она простерла к нему руки и почувствовала, как свежий ветер ласкает ей пальцы. Потом видение исчезло. И вновь – муторная пустота. Кончиками пальцев Беатрис смахнула слезинки, сверкавшие в уголках ее глаз. Пора – отступать было поздно. Удостоверившись, что ничего не забыла, она направилась к машине Клемана и опять открыла багажник.

Мало-помалу силы вернулись к нему. Запястья и лодыжки уже не были связаны. Она уехала. Он был один. И свободен. Клеман поднялся, качаясь, и огляделся кругом, желая убедиться, что эта чокнутая не затаилась где-нибудь и не набросится на него внезапно из засады. Дверца его машины была открыта, ключ – в замке зажигания.

Даже не пытаясь понять, что же произошло, он сел за руль и тронулся с места. Клеман довольно быстро сориентировался на местности: оказывается, он находился всего-то в паре десятков километров от своего дома. Он включил радиоприемник и, крепко вцепившись в руль, покатил дальше, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида и проверяя, не увязался ли кто следом за ним. А она? На чем уехала? Может, ее где-то поджидала машина?

Или она рассчитывала добраться до города пешком? Он прибавил газу, представляя себе, как увидит ее, бредущую по обочине, как собьет ее на скорости больше сотни километров в час. И как ее кровь, кости и последние мысли разметаются по асфальту. Вернувшись в бетонный домище, громоздившийся над морем, он накрепко заперся и включил сигнализацию. Сперва надо узнать и понять, кто она такая. Он взял мобильный телефон и позвонил одному из своих подручных. После нескончаемо долгих гудков в трубке наконец послышался мужской голос.

– Дрисс? Это Клеман. Ты там один? Вот что, я насчет Сержа Зариски… Черт возьми, дай мне хоть слово сказать! У него была бабенка – достань-ка мне все-все про нее: как зовут, где живет… Хоть из-под земли, да поживее… Никому ни слова, надеюсь на тебя… Держи меня в курсе. Пока! Он набрал еще один номер – Хлои. После четвертого гудка у нее включился автоответчик.

– Это я, крошка… Хотел вот извиниться, понимаю, ты не очень-то горишь желанием ответить… Мне бы только перекинуться с тобой парой слов, услышать твой голос – набери меня. Люблю тебя. Он отключил телефон и швырнул его на диван. Ладно, перезвонит ей попозже.

Он отключил телефон и швырнул его на диван. Ладно, перезвонит ей попозже. Остекленную стену поливал мелкий дождь. Из-за наползавшего с моря тумана небо на горизонте смешалось с водной гладью. Хлоя, конечно, все еще злилась на него за вчерашнее: ее девичья гордость была посрамлена, тем более что девушка она была благовоспитанная. Они праздновали ее день рождения, он порядком набрался и в присутствии гостей влепил ей пощечину – не смог терпеть тон, какой она принимала всякий раз, когда оказывалась в обществе своих подружек. Она уехала от него без всякого предупреждения – перебралась к своей матери. В этот раз, выкинув фортель, она не давала о себе знать по крайней мере неделю. Но она еще вернется. Потому как прекрасно знает: ей есть что терять, если она его бросит. Клеман пошел в ванную, снял майку, провел пальцами по кровоподтеку на животе – в форме груши, местами окрасившейся в фиолетовый цвет, проглотил пару обезболивающих таблеток, разделся догола и встал под холодный душ. Обернувшись полотенцем вокруг талии, он включил телевизор и плюхнулся на диван, не в силах выбросить ее из головы. Он понимал, что еще легко отделался.