Дмитрий Янковский - Чумной поезд

Лозовик помрачнел и оставил Думченко в покое.

Тот вышел к лифтовому холлу и думал только об одном, успел Иван отправить курьера с пакетом в приемную правительства или нет? И где этот пакет сейчас? К сожалению, в этой организации у него не было никого, чтобы «приделать ноги» бумаге… «Волновать Олейника сейчас не надо. У нас есть еще три-четыре дня. Есть. Для сердца Олейника эти дни покоя очень важны.

Все не так важно, как жизнь и покой старого друга.

А с другой стороны, Евдокимова умница и бесценный сотрудник. Подставить ее означало подставить Ивана. Этот чертов циклосульфон! Но их можно понять. И нельзя понимать. Нельзя приносить институт и репутацию академика в жертву научному азарту и нарушать порядок и закон. Даже ради спасения полутора тысяч людей. Нельзя порядок превращать в хаос.

Ладно, пусть пока все идет, как идет. У Натальи есть запас препарата еще человек на семьдесят. Для ее диссертации этого хватит. Главное, не пороть горячки. Не суетиться, не паниковать».

Спустившись и сев в служебный автомобиль, Думченко приказал водителю ехать на Вадковский, в контору. Он хотел получить сводки, приходящие из регионов. Связаться с Шиловской и спросить, какая бдительная сволочь стукнула в Росздравнадзор? Конечно, глава Роспотребнадзора не собирался именно так спрашивать, но имел в виду именно это.

Евдокимова не подарок, врагов заводит быстрее, чем друзей. И те не преминут воспользоваться любой возможностью, чтобы отомстить. Что сделает Росздравнадзор, получив сообщение о несанкционированном применении экспериментального препарата? Проверит факт и постарается заручиться показаниями свидетелей. А потом? Начнет переписку с министерством? Как вариант. Нет, они поспешат поднять волну. А значит, проверять и терять время на подбор свидетелей не станут.

«Если у них не будет данных о разрешении, то именно от меня потребуют наложить санкции на НИИ чумы и лабораторию, — подумал Думченко. — И это лучше всего. Я начну переписку, потянем время. Тогда будет тайм-аут, Иван придет в себя, а ситуация с чумой будет уже полностью под контролем. Нам нужно всего-то пять-семь дней. Сегодня среда. Болезнь гуляет по стране четвертые сутки, если считать от воскресенья. Если удастся локализовать всех, кто мог иметь прямой контакт с заболевшими, то мы остановим распространение. Но нет данных, как заразился этот парень из поезда. И пока мы не знаем, от кого, опасность сохраняется».

Добравшись до кабинета, Думченко дозвонился в Воронеж Шиловской, та доложила, что обстановка в городе под контролем, новых зараженных нет, а среди контактных клиника проявилась у двенадцати медработников «Скорой» и приемного отделения. Если за сутки не появятся новые, то можно будет снять блокаду с города. Она сообщила, что ждет документы на больного в БСМП. Думченко не мог решиться заставить себя спросить о сообщении в РЗН. Шиловская закончила доклад и ждала резолюции.

Думченко сделал небольшую паузу и спросил:

— Людмила Сергеевна, мне передали, что в Росздравнадзор пришло какое-то письмо из Воронежа. Вам известно что-нибудь об этом?

Шиловская помолчала, и Думченко понял, что ей понятно, о чем речь. Затем собеседница решила уклониться от прямого ответа.

— Я выясню, Остап Тарасович, и доложу вам. Допускаю, что после визита вашей сотрудницы в отделение подобное письмо могло иметь место. В детали я пока не посвящена. Подождите до вечера, я вам позвоню.

— Хорошо, — ответил Думченко. — Жду вашего доклада после семи вечера.

Он положил трубку. После двух суток напряженной работы и краткого сна на диванчике в кабинете он ощущал грязь на коже и запах из-под мышек. Хотелось принять душ и хоть три-четыре часа проспать в тишине на чистой простыне.

Часы показали четырнадцать ноль-ноль.

Думченко поднялся из кресла, и тут зазвонил телефон. Взять? Надо. Сейчас любой звонок может быть очень важным. Снял трубку.

— Я слушаю, Думченко.

— Остап Тарасович! — В трубке раздался женский голос, весьма приятный. — Меня зовут Судаева Вероника Михайловна, я старший следователь прокуратуры.

— Очень приятно, Вероника Михайловна. — Думченко подтянул к себе кресло и сел. — Чем могу помочь?

— К нам поступило заявление с требованием проверки законности действий врача Евдокимовой. В нем сообщается, что она без разрешения вашей организации и Росздравнадзора применяет не разрешенный к испытаниям на людях лекарственный препарат. Я дала запрос в Фармкомитет и оттуда получила ответ, что препарата, указанного в заявлении, нет в реестре разрешенных лекарственных средств. Как вы понимаете, Остап Тарасович, это статья. Также я навела справки, что врач-эпидемиолог Евдокимова числится в двух организациях, как специалист Роспотребнадзора и заведующая лабораторией экспериментальной фармакологии НИИ чумы. Что вам известно об этом?

— Простите, Вероника Михайловна, о чем?

— О применении Евдокимовой еще не допущенного лекарства.

— Ничего. Я не получал от нее никаких отчетов.

— А о препарате вы что-нибудь знаете?

— В целом да. Препарат в разработке. Идут испытания на животных. Что вы хотите от меня?

— Мне нужно взять объяснение с Евдокимовой.

— Она в командировке, как только вернется, я передам ей о вашей просьбе. И скажу ей, чтобы явилась в прокуратуру.

— Когда она вернется?

— Надеюсь, что дней через десять, если не будет осложнений.

— Я не могу ждать. Остап Тарасович, если в ближайшие сутки подтвердится факт применения ею неразрешенного препарата, я потребую в прокуратуре возбуждения дела и выпишу постановление на ее арест. Прошу вас связаться с ней и убедить приехать как можно быстрее, тем самым не усугублять своего преступления.

— Я могу ручаться, Вероника Михайловна, что Наталья Викторовна законопослушна, и все что она делает, только с разрешения своего начальства. То есть с разрешения директора НИИ чумы.

— Я пыталась связаться с академиком Олейником, но не смогла. Нашла только его зама, но он не слышал ничего о разрешении.

— Не слышал — не означает, что разрешения не существует. — Думченко старался говорить спокойно, хотя у него заломило затылок и темные пятна поплыли перед глазами. — Как минимум десять человек могут подтвердить, что премьер-министр и министр здравоохранения обещали академику подписать его докладную о разрешении применения экспериментального препарата.

— Пока я этого документа не увижу, дело не остановить. Прокуратура дала запросы независимым экспертам о действительной необходимости и обоснованности использования на людях непроверенного, опытного лекарства. И в интересах Евдокимовой как можно скорее появиться в моем кабинете и дать объяснение. Я рекомендую вам отозвать ее из командировки.