Дмитрий Янковский - Чумной поезд

— Не возражаю. — Евдокимова кивнула. — Теперь, думаю, все.

«Не все! — подумал Пичугин, положив под столом ладонь ей на руку. — Он что-то скрывает, что-то такое, что нам важно знать!»

Женщина, готовая было встать, осталась на стуле. Трифонов удивленно поднял брови.

— Вы ведь что-то еще хотели узнать? — почти наугад спросила она.

— С чего вы взяли? — Трифонов чуть напрягся.

— Интуиция, — ответила Наталья. — АКСОН значительно способствует ее развитию.

— Шутить изволите?

— Нисколько.

— Ладно, хорошо. Один вопрос меня действительно мучает.

— Почему же не задаете? — удивилась Наталья.

— Уверен, что не ответите. А никаких зацепок у меня нет.

— Попытайте счастья.

— Ну…

— Погодите! — прервал их Пичугин. — Мы сошлись на мировой, не заключали никаких сделок, никого ни к чему не принуждали. Это очень странно в сложившейся ситуации. Даже какое-то тревожное ощущение вызывает.

— Вы серьезно? — Трифонов рассмеялся.

— Я предлагаю, для сохранения общего статуса беседы, одну сделку все же заключить.

— И в чем ее суть? — заинтересовался генерал.

— Тот вопрос, который вы не решаетесь задать, важен для вас? — уточнил Олег.

— Честно? Не знаю, — ответил Трифонов. — Он вызывает у меня острейшее любопытство, не дающее мне покоя. А насколько ответ для меня важен, я не знаю.

— Отлично! — приободрился Пичугин. — У меня есть точно такой же вопрос. Я тоже представления не имею, важен ли для нас ответ, который прозвучит, но лично меня одолевает жуткое любопытство. Давайте обменяемся? Мы откровенно отвечаем на ваш вопрос, а вы, так же откровенно, на мой.

— Лучше наоборот, — по привычке принялся торговаться генерал. — Сначала вы свой. Заинтриговали.

— Хорошо, — согласился Олег, коротко глянув на Наталью, словно спросив у нее разрешения, хотя ничего между ними озвучено не было. — Когда я сказал «как туман на рассвете», вы вздрогнули. Почему?

Трифонов настолько был поражен вопросом, что на несколько секунд замер. Его лицо словно превратилось в восковую маску, некоторое время ничего не выражая. Пичугин сразу понял, что попал точно в цель, в некую ахиллесову пяту генерала. И это был, возможно, самый важный выстрел его в жизни. Теперь многое зависело от искренности Трифонова.

— Ладно… — Он улыбнулся, но улыбка получилась совсем ему несвойственной и смущенной. — Вопрос неожиданный. Но раз мы затеяли такую игру, простите, не игру, откровенный разговор, я отвечу на него. Во время разговора с Лемехом, точнее, с иноком Лукой в храме, мы обменялись клятвами. Он пообещал мне рассказать всю правду о проекте, а я же пообещал ему не причинять вам вреда. И вот, когда мы закончили разговор, прямо в ту же минуту, алтарь осветился ярким светом. Это было очень странно и неожиданно, я, признаюсь, испугался. Лемех сказал, что это рассвет, мол, окна выходят на восток. Но сам я, признаюсь, воспринял это как знамение. Если бы не это, наш разговор, скорее всего, протекал бы совершенно в другом ключе. В общем, беседа с Лукой произвела в моей душе и сознании некое действие, материалистического объяснения которому я не нахожу. Вас устроил ответ?

— Более чем. — Олег кивнул.

— Теперь ваш вопрос, — произнесла Наталья.

— Просматривая запись с камер наблюдения в аэропорту, перед вашим вылетом в Приморск, я обратил внимание на одну странную фразу. «Они синхронизируются». Что вы имели в виду?

— Благодаря АКСОНам мы можем общаться, не разговаривая вслух, — ответила Наталья и положила руку на запястье Пичугина. — Вот так, просто прикасаясь друг к другу. Обмениваемся мыслями. АКСОНы, находясь и у меня, и у него, синхронизировали наши сознания настолько, что мы способны не только обмениваться электрическими сигналами через кожу, но и верно интерпретировать их. То есть мы как бы стали думать одинаково, как бы обрабатывать схожую информацию одинаковыми зонами мозга. В общем, мы понимаем друг друга без слов. И на это уходят доли секунд. Мы в этот момент как бы единое целое. Я, наверное, неудачно пыталась объяснить этот процесс, но пока только так. В виде гипотезы. Это явление и способность требуют особого изучения.

Трифонов от неожиданности чуть не опрокинул стоявшую на краю чашку.

— Лемех, наверное, даже не предполагал такого, — с трудом выдавил он из себя. — Но это ведь. Телепатия?

— Не совсем, на расстоянии мы общаться не можем и чужие мысли не читаем, — с улыбкой ответила Наталья. — Скорее это обмен биоэлектическими импульсами через нервные окончания кожи. И их интерпретация. Но, впрочем, да, в какой-то мере.

— Вот что вы имели в виду под словами «коллективный разум», — задумчиво произнес Трифонов. — Это открывает такие перспективы, о которых я даже не думал.

— А о моих перспективах вы думали? — напрямик спросил Пичугин. — С перспективами АКСОНа туманно, но понятно. С перспективами Натальи Викторовны все ясно и очевидно, они прекрасны. А с моими что?

— Да, понимаю. — Генерал кивнул. — Но вы ведь мечтали о карьере в госбезопасности. Просто не сложилось. Я думал, что ваше восстановление в звании…

Олег хмыкнул.

— Да понял, понял! — Трифонов улыбнулся. — Вот, хотел вам сюрприз сделать, а вы тут, понимаешь ли, давите на меня. Ладно, я думаю, вы признаете достойной наградой представление к очередному званию?

— Более чем! — довольно ответил Пичугин.

— На том и порешим, — закончил Трифонов. — Разговор непростой, но все вроде довольны.

Наталья, задумчиво изучавшая лицо генерала, посмотрела на него не очень ласково. Проанализировав все услышанное за прошедшие часы в доме Лемеха, она пришла к весьма невеселому выводу и решила, что наступило время в бочки меда добавить увесистую ложку дегтя.

— Михаил Иванович. Я не нахожу никаких оправданий вашим действиям, если они действительно имели место, а не являются только умозаключениями аналитика Пичугина. Ваша, как вы выразились, игра, особенно вброс, как сейчас говорят, устроенный Герасименко в Роспотребнадзор, может стоить жизни многим людям. Если вы хоть какое-то, пусть не прямое отношение имеете к бунту в карантинной зоне, то кровь погибшего солдата и жизни многих зараженных людей во втором ангаре на ваших руках. Если прервать инъекции циклосульфона заболевшим в лагере, это может кончиться большой трагедией. И единственным искуплением вины может быть только одно — это немедленная отправка нас с Олегом обратно в Приморск! А также помощь в работе по спасению этих людей.

— Я не имею отношения к заявлению Герасименко, это полностью его инициатива, — постарался откреститься Трифонов. — Моя вина только в использовании ситуации и работе с курьером. Тут, Олег Иванович, вы попали в самую точку. Браво! Когда я понял, что бюрократы из РЗН хотят навредить лично вам, Наталья Викторовна, и свалить с должности вашего директора, я принял необходимые меры, и документ был найден и подписан.