Ричард Стерн - Башня

— Какого черта! — не выдержал Гиддингс. — Что значат несколько толстопузых воротил в смокингах по сравнению с тем кошмаром, который может произойти?

Фрэзи молча раздумывал. Потом наконец ответил:

— Я все еще не могу понять, Вилли. Что вас, собственно, беспокоит?

Гиддингс воздел к потолку свои огромные ручищи и бессильно уронил их.

— Да в этом-то все и дело. Не знаю.

Он подумал о теории Берта Макгроу, что над некоторыми зданиями висит злой рок, и хотя не верил в это, сам знал такие стройки, где все шло наперекосяк и никто никогда не мог объяснить почему.

— И кроме того, только что произошло еще кое-что. Некто проник в здание и шляется по нему, и это мне не нравится.

Фрэзи нахмурился.

— Кто?

— Не знаю, и будет чертовски трудно это выяснить, придется прочесать этаж за этажом и призвать на помощь армию.

Фрэзи рассмеялся.

— Это абсурд. На что нам сдался этот тип?

Гиддингс ответил:

— Слишком много набирается вещей, которых мы не знаем, и в этом все дело. Я отвечаю за здание. Я сжился с ним, оно стоило мне немало пота и крови…

— Никто не мог бы сделать больше, Уилл.

— Однако, — продолжал Гиддингс, — есть вещи, которые прошли мимо меня, и единственное, о чем я прошу: дайте мне время, чтобы выяснить, насколько они серьезны. Неужели я хочу слишком многого?

Фрэзи взял позолоченную авторучку и уставился на нее, пытаясь сосредоточиться. А вдруг во время приема действительно что-нибудь случится? Если откажет электрооборудование, какие могут быть последствия? И если вдруг обнаружатся недоделки внутри здания, не поможет ли это решению его проблем, не даст ли дополнительное время, чтобы найти съемщиков, и, может быть, согласиться с губернатором и снизить ставки? И в известном смысле свалить вину на Макгроу и Колдуэлла, то есть на генерального подрядчика и автора проекта, и оказаться таким образом вправе утверждать, что кампанию по заключению договоров на аренду великолепных помещений новейшего коммерческого центра «Башня мира» срывают обстоятельства, от него не зависящие?

Гиддингс сказал:

— То, что вы задумались о последствиях, уже хорошо.

Фрэзи отложил ручку.

— Но боюсь, что не смогу вам помочь, Уилл. — Он немного помолчал, потом продолжил: — Отменить церемонию уже невозможно. Мне жаль, что вы этого не понимаете. Мы не можем с самого начала сделать Башню посмешищем.

Гиддингс вздохнул и поднялся. Ничего другого он и не ожидал.

— Ну что ж, вы хозяин. Мне остается только надеяться, что правы вы, а не я, что я просто вижу все в черном цвете, что вижу призраков, когда думаю о том польском здоровяке, который непонятно почему шагнул с лесов в пустоту… — Нет, он с этим не имел ничего общего, просто никак не выходит из головы, не знаю почему. — Он подошел к дверям, взялся за ручку, но обернулся: — Я, пожалуй, зайду к Чарли на Третью авеню. И, пожалуй, напьюсь. — И вышел из комнаты.

Фрэзи, задумавшись, неподвижно сидел за столом. Он был уверен, что поступает правильно, но хорошо бы выслушать и другую точку зрения. Снял трубку и сказал Летиции:

— Соедините меня, пожалуйста, с Беном Колдуэллом.

Телефон через некоторое время загудел. Фрэзи снял трубку. Бен Колдуэлл спросил:

— И у вас неприятности, Гровер?

Перед ним на столе все еще были разбросаны бумаги.

— Эти… копии, — начал Фрэзи, — я даже не знаю, как их назвать… Ваши чертежи с изменениями… вы о них знаете?

— Знаю.

— Ваш сотрудник их подписал.

— Он говорит, что нет. Я ему верю.

— Эти изменения важны, Бен?

Бен не колебался.

— Это еще предстоит выяснить.

«Никаких сомнений», — подумал Фрэзи, и эта мысль его утешила.

— Уилл Гиддингс хочет, чтобы я отменил сегодняшнее торжественное открытие.

Колдуэлл молчал. Фрэзи озабоченно продолжал:

— Что скажете вы?

— О чем? — Это была одна из неприятных привычек Колдуэлла.

— Я должен отменить церемонию?

— Реклама — не моя область, Гровер. — Его тихий голос прозвучал укоризненно.

— Ну разумеется, нет, — согласился Фрэзи.

Некоторое время они молчали.

— Это все? — спросил Колдуэлл.

— Все. — Фрэзи повесил трубку. Ему пришло в голову, что из всех людей, которых он знал, не исключая губернатора, только Колдуэлл умеет вызвать в человеке ощущение, идущее из детства, ощущение ученика, уходящего после неприятного разговора в учительской.

Ну, одно решено. Планы на вечер не отменяются.

Губернатор никак не мог принять решение, но, как обычно, в конце концов победил здравый смысл. Нигде не сказано, что он, губернатор штата Нью-Йорк, должен предупреждать мэра о своем визите. С другой стороны, зачем лишний раз гладить кого-то против шерсти? А шерсть Боба Рамсея, и это знали все, легко пускала искры.

— Я сейчас в «Гарвард-клубе», — позвонил он мэру. — Это нейтральная почва для выпускника Йеля? Если да, то я вас жду. Выпьем по стаканчику. Я угощаю. Потом можем вместе отправиться на открытие чертовой мечети Гровера Фрэзи.

Мэру города Бобу Рамсею было пятьдесят семь лет, он отличался отменным самочувствием, уже второй срок был мэром этого огромного города и наслаждался каждой минутой, проведенной в этом качестве. В его словаре слов «долг» было напечатано самыми большими буквами.

Губернатор, устроившись в кожаном кресле в углу клубной гостиной, с бокалом «наполеона» под рукой, спросил:

— О чем будем говорить? О братстве людей, которое символизирует «Башня мира»?

Это была излюбленная тема Боба Рамсея. Но Бент Армитейдж умел заземлить самые возвышенные мысли, и тема сразу потеряла все свое очарование. Мэр пил черный кофе.

— Я об этом пока еще не задумывался, — сказал он.

Это было ошибкой.

Губернатор со своей язвительной улыбочкой был как тут.

— Ну, этого не может быть, мой милый. Вы, как Марк Твен, тратите уйму времени на подготовку своих экспромтов. Все мы так делаем. К чему отрицать?

— Я хотел сказать, — упрямо стоял на своем мэр, — что еще не решил окончательно, какими заготовками воспользуюсь.

Губернатор внезапно сменил тему:

— Что вы думаете об этом сооружении?

Рамсей снова отхлебнул кофе, лихорадочно соображая, какие ловушки скрыты в этом вопросе.

— Я думаю, все согласятся с тем, что это роскошное сооружение — одна из лучших построек Колдуэлла, может быть, даже венец его творчества.

— Под этим и я подпишусь, — сказал губернатор.

— Она создает новые пространства…

— Которые городу и даром не нужны.

Рамсей неторопливо отпил кофе и отставил чашку.

— Это несправедливо и вообще неверно. Что городу нужно, так это как можно больше подобных прекрасных помещений, а к ним, разумеется, поддержку властей, которая необходима любому городу в этой стране, чтобы выжить. — Для Боба Рамсея это был вопрос веры. Он вызывающе взглянул на губернатора.