Игорь Крутов - Мясник

— Нравится? — спросил ее этот человек.

Она в ужасе смотрела на него.

— Нет? — переспросил он и засмеялся низким хрипловатым смехом. — А мне нравится. Садись.

И он жестом предложил ей сесть в кресло с дырой посредине.

Таня в замешательстве посмотрела сначала на него, потом на кресло, потом — снова на него.

— Ну?! — сказал он, и в его голосе чувствовалась столько силы и власти, что Таня растерянно кивнула, прошла к креслу и села в него, невольно устраиваясь в нем поудобнее. Но сесть удобнее не получалось никак. Хлынов с удовольствием наблюдал за всеми ее телодвижениями.

— Хорошее кресло, правда? — спросил он Таню. — Удобное. Согласна?

Было в его голосе нечто такое, из-за чего Таня сочла за лучшее не спорить.

— Да, — сказала она.

— Послушная? — улыбнулся он. — Это хорошо. Дольше жить будешь. И плохо.

Таня молчала.

— Знаешь, почему плохо? — поинтересовался он.

— Нет.

— Очень просто, — ответил он. — Жить-то ты будешь, — он наклонился к самому ее лицу, и Таня почувствовала, как волосы его касаются ее лба. — Но ты будешь и жить, и страдать. Тебе будет ужасно больно. Ужасно.

Таня закрыла глаза и почувствовала, как слезы сами собой катятся из-под прикрытых век.

— Не плачь, — услышала она его голос. — Страдания очищают душу. Телу будет больно, зато потом душа твоя воспарит так, что ты захочешь сказать мне спасибо. Но сказать ты уже ничего не сможешь.

— Отпустите меня, пожалуйста, — попросила Таня. — Ну, что я вам сделала? Ну, пожалуйста.

Он засмеялся.

— Вопрос не в том, что ты мне сделала, девочка, — сказал он. — Вопрос в том, что ты мне НЕ сделала.

— Отпустите меня, — повторила Таня с тоской. — Я все сделаю, все, только отпустите. Не убивайте меня, пожалуйста, прошу вас.

— Не убивать? — удивился он. — Да тебя никто и не будет убивать. Ты сама, понимаешь, сама, будешь призывать смерть, ты сама будешь мечтать о смерти, и в итоге ты сама умрешь. Но для этого тебе придется очень постараться.

Таня молчала, потрясенная услышанным. Сознание отказывалось верить в то, что говорил этот человек. Да и человек ли он? Способен ли нормальный человек на то, чем грозит ей этот… как же назвать-то его? Это существо.

Она подняла залитые слезами глаза на Хлынова и снова попросила:

— Отпустите меня, пожалуйста.

Хлынов подошел к столу и взял с него инструмент, очень похожий на самые обыкновенные плоскогубцы. Посмотрел на Таню и спросил ее:

— Знаешь, что это такое?

Она покачала головой.

— Что?

— И не догадываешься? — удивился он. — А на что похоже?

— Пожалуйста, — сказала Таня. — Не надо.

— Что — не надо? — серьезно смотрел он на нее. — Я еще ничего и не начинал. Что — не надо?

— Не мучайте меня. Прошу вас.

— Странная девушка, — покачал он головой. — Ты еще не знаешь, дорогая, ты еще себе даже не представляешь, что такое настоящие мучения. Но скоро узнаешь. Совсем скоро. Осталось немного потерпеть.

Ему было в высшей степени приятно наблюдать за этой девчонкой, видеть, как в ее глазах появляется страх, как заполняют эти глаза слезы, как нарастает в них страх, превращаясь постепенно в самый настоящий животный ужас.

Он подошел к ней, взял ее за ворот блузки и одним рывком обнажил Тане грудь. Девочка вскрикнула.

— Кричи, кричи, — подбодрил он ее с улыбкой. — Сильней кричи, это лучше, чем если бы ты молчала.

Таня не могла оторвать от него глаз, наполненных ужасом.

Хлынов чуть наклонился и взял в ладони ее небольшую грудь. Не отрывая от нее своего внимательного взгляда, он сжал пленнице грудь, сначала потихоньку, но потом все сильнее и сильнее. Таня молчала, испуганно глядя на своего мучителя.

— Ну? — сказал он. — Что же ты не кричишь?

И сжал ладонь изо всех сил. Таня вскрикнула и застонала.

— Хорошо, — отметил он. — А теперь приступим к делу посерьезнее.

Он взял инструмент, похожий на плоскогубцы, поудобнее захватил между железными захватами розовый сосок Таниной груди.

Таня поняла, что страх, который обуревал ею до этого, — ничто. Потому что сейчас она почувствовала такой ужас, который словами передать невозможно.

— Я откушу этот сосок, — сообщил ей Хлынов, и Таня почувствовала, как кровь леденеет в жилах. — И дам его тебе. И ты его проглотишь. Поняла?

— Пожалуйста… — пролепетала Таня.

— А если ты его не проглотишь, — добавил Хлынов. — Я откушу тебе второй сосок. Всю грудь, по кусочкам, отщипну, если не проглотишь. Поняла?

Таня молчала, ей казалось, что все это неправда, что сейчас все прекратится, что-то вот-вот произойдет, и она проснется. Но она не просыпалась, и этот кошмар продолжался вопреки всем ее мольбам.

И когда он сдавил свои страшные плоскогубцы и невыносимая боль пронзила ее, и когда она закричала истошно от этой всепоглощающей боли, — даже тогда она не проснулась, а, наоборот, потеряла сознание. Голова ее дернулась и поникла.

Хлынов поднял ей голову, оттянул веки, внимательно посмотрел — глаза Тани закатились, и обморок был самый настоящий.

Он отступил от нее на шаг и с сожалением произнес:

— А, черт!

Взял со стола пузырек с нашатырным спиртом, привычным жестом откупорил его и поводил под носом у своей пленницы. Таня очнулась тут же, открыла глаза, встретилась с его взглядом и вскрикнула.

— Нет!

— Да, — сказал он ей. — От меня не так-то легко избавиться.

И тут Таня, вопреки всем его ожиданиям, снова потеряла сознание.

— Что такое? — пробормотал он.

После нашатырного спирта сознание не теряют. Но эта девочка, видимо, была слишком нежной. Он почувствовал, как ЭТО растет, ширится и откликается в кончиках пальцев легким покалыванием. Да, с этой девочкой будет приятно, весьма приятно проводить время, но для этого ее нужно соответствующе подготовить. Она станет жемчужиной в его коллекции, да это так и будет, черт его побери!

Он привязал ее руки к подлокотникам ремнями, еще раз посмотрел на Таню взглядом настоящего хозяина и вышел.

Чуме казалось, что ее кожа вот-вот слезет вместе с одеждой. Окно было узким, и если кто и смог бы пролезть через него, то только она, Чума. К тому же боль в ноге давала о себе знать очень чувствительно, а локти были содраны о бетонную стену, когда она залезала в окно: подпрыгнула на здоровой ноге, зацепилась за край окна, повисела, собираясь с силами и, подтянувшись, схватилась за противоположный край. А потом стала проталкивать свое маленькое тело сквозь крошечный проем. Это было невозможно, но Чума это сделала. А что, люди в некоторых ситуациях и на три метра прыгают.

Она наконец вытолкала из окна свое тело и упала на газон. И от боли снова потеряла сознание.

Тут ее Хлынов и нашел.

…— Кажется, у меня для тебя кое-что есть, — сказал Акимов Никите.