Ларс Кеплер - Гипнотизер

Я понял, что ничего не знаю о ней – о ней, явно глубоко изучившей все, что я делал.

– Ваш отец тоже был врачом? – спросил я.

Она кивнула:

– Профессор Ян Э. Свартлинг.

– Нейрохирург? – впечатлился я.

– Или как там называется, когда кто-то копается в чужих мозгах, – горько ответила Майя.

В первый раз улыбка исчезла с ее лица.

Принесли заказанное. Ситуация все больше раздражала меня, я пил слишком быстро и заказал еще вина. Меня словно нервировали, лишали уверенности в себе взгляды официантов, их явная убежденность в том, что мы – парочка. Я опьянел, не глядя подписал счет, сгреб чек и промахнулся мимо корзины для бумаг в гардеробе. На улице, в теплом вечернем воздухе, я вознамерился ехать домой. Но Майя махнула на какую-то дверь и спросила, не хочу ли я подняться, посмотреть, как она живет, и выпить чашку чаю.

– Майя, – сказал я, – вы невыносимы, ваш папа был совершенно прав.

Она фыркнула и взяла меня под руку.

В лифте мы стояли очень близко друг к другу. Я не мог оторвать глаз от ее полных улыбающихся губ, жемчужно-белых зубов, высокого лба и блестящих черных волос.

Она заметила это и осторожно погладила меня по щеке; я наклонился, собираясь поцеловать ее, но тут лифт дернулся и остановился.

– Пошли, – прошептала Майя и открыла дверь.

Квартира у нее была маленькая, но очень уютная. Стены покрашены приятной голубой краской, на единственном окне белые льняные шторы. Кухонный уголок новенький, с белой клинкерной плиткой на полу и небольшой современной газовой плитой. Майя прошла на кухню, и я услышал, как она открывает бутылку вина.

– Я думал, мы будем пить чай, – заметил я, когда она вошла с бутылкой и двумя бокалами в руках.

– Вино полезнее для сердца.

– Тогда ладно. – Я взял у нее бокал, и вино выплеснулось мне на руку.

Майя вытерла мне руку кухонным полотенцем, села на узкую кровать и откинулась назад.

– Приятная квартира, – сказал я.

– Так странно, что ты здесь, – улыбнулась она. – Я так долго восхищалась тобой…

Она неожиданно встала и рассмеялась:

– Нужно тебя сфотографировать! Великолепный господин доктор у меня в гостях!

Майя принесла фотоаппарат, у нее стал сосредоточенный вид.

– Сделай серьезное лицо, – велела она и посмотрела на меня в видоискатель.

Хихикая, она стала фотографировать меня, велела позировать, шутила, твердила, какой я темпераментный, требовала вытянуть губы трубочкой.

– Невероятно сексуально, – беспечно смеялась она.

– Произведет фурор в “Вог”?

– Если только они не выберут меня, – сказала Майя и вручила мне фотоаппарат.

Я встал, чувствуя, что шатаюсь, и посмотрел в видоискатель. Майя раскинулась на кровати.

– Ты победила, – сказал я и нажал кнопку.

– Мой братец всегда звал меня пышкой. Как по-твоему, я толстая?

– Ты невероятно красивая, – прошептал я и увидел, что она уже сидит и стаскивает джемпер через голову. На полной груди обнаружился светло-зеленый шелковый бюстгальтер.

– А теперь сфотографируй меня, – прошептала Майя и расстегнула лифчик.

Она сильно покраснела и улыбнулась. Я навел резкость, посмотрел в темные блестящие глаза, на улыбающийся рот, большую молодую грудь со светло-розовыми сосками.

Я фотографировал Майю, а она позировала и махала мне рукой, веля подойти поближе.

– Сделаю фотографию с близкого расстояния, – пробормотал я и встал на колени, чувствуя, как внутри все гудит от вожделения.

Майя руками приподняла тяжелую грудь. Фотоаппарат сверкнул вспышкой. Майя прошептала, чтобы я подошел ближе. У меня была сильная эрекция, я ощущал тянущую боль. Опустил фотоаппарат, подался вперед и взял сосок в рот; Майя прижала грудь к моему лицу, и я стал лизать и сосать твердый сосок.

– Боже, – прошептала она, – боже, как прекрасно.

От ее горячей кожи веяло жаром. Майя стащила с себя джинсы, пинком отшвырнула их в сторону. Я встал на ноги с мыслью, что не должен спать с ней, нельзя, однако взял фотоаппарат и снова сфотографировал ее. На Майе остались только тонкие светло-зеленые трусики.

– Ну иди же, – прошептала она.

Я снова посмотрел на нее в видоискатель: она широко улыбнулась и раздвинула ноги, глядя на меня. Темные лобковые волосы вылезли за зеленую ткань трусов.

– Давай, – сказала она.

Я ответил:

– Не могу.

– А я думаю, можешь, – улыбнулась она.

– Майя, ты опасна, как же ты опасна, – сказал я и положил фотоаппарат рядом с собой.

– Я знаю, что я вредина.

– Пойми ты, я женатый человек.

– По-твоему, я некрасивая?

– Ты поразительно красивая.

– Красивее, чем твоя жена?

– Перестань.

– Но ты же хочешь меня? – прошептала она, хихикнула и снова посерьезнела.

Я кивнул, попятился и увидел, что Майя довольно улыбается.

– Но мне можно продолжить интервью?

– Разумеется, – сказал я, отступая к двери.

Она послала мне воздушный поцелуй, я ответил на него, вышел из квартиры, выбежал на улицу и сел на велосипед.

Ночью мне снился барельеф, изображавший трех нимф. Я проснулся от того, что что-то громко сказал – так громко, что услышал эхо собственного голоса в тихой темной спальне. Симоне вернулась домой, когда я уже спал; она пошевелилась рядом со мной во сне. Я весь вспотел, алкоголь все еще гнал кровь по жилам. Мимо окон, мигая, прогрохотала мусорка. В доме стояла тишина. Я выпил таблетку и попытался ни о чем не думать, но помнил, что произошло накануне вечером. Я снимал почти голую Майю Свартлинг. Я фотографировал ее грудь, ноги, ее травянисто-зеленые трусы. Но мы не переспали друг с другом, повторял я себе. Я об этом не думал, не хотел этого; я зашел далеко, но не изменил Симоне. Теперь я проснулся окончательно. Ледяное бодрствование. Что же со мной было? Боже мой, как я мог поддаться на уговоры и фотографировать голую Майю? Она была такой красивой, соблазнительной. И льстила мне. Неужели этого оказалось достаточно? Я с изумлением подумал, что обнаружил свое собственное слабое место: я тщеславен. Ничто во мне не говорило, что я влюблен в Майю. Мне было хорошо с ней из-за одного только тщеславия.

Я повертелся в постели, натянул одеяло на голову и через минуту снова крепко заснул.

Шарлотте не пришла на последнее на неделе занятие. Это было скверно, сегодня я собирался довести ее до окончательного результата. Марек пребывал в глубоком гипнотическом расслаблении. Он вяло развалился, свитер натянулся на могучих бицепсах и чрезмерно развитых мышцах спины. Волосы пострижены “ежиком”, голова покрыта зарубцевавшимися шрамами. Он медленно задвигал челюстями, поднял голову и посмотрел на меня пустым взглядом.

– До чего смешно, – громко сообщил он. – От электрических разрядов парень из Мостара прыгает, как в мультике.