Либба Брэй - Логово снов

Подобраться так близко и испытать новое разочарование. Со стоном он развернулся и врезал рукой по стене – и кулак действительно встретился с ней, причем с весьма ощутимым шмяком !

– Ой! – закричал Генри, тряся кистью.

Челюсть у Лин отвалилась от потрясения.

– Ты… ты только что дотронулся до стены! Это невозможно!

Она и сама осторожно вытянула руку и пробежала пальцами по выступам кирпичей и канавкам между ними.

– Невозможно, – снова пробормотала она. – Ты когда-нибудь до чего-нибудь дотрагивался, когда ходил по снам раньше?

– Ты имеешь в виду, до вчерашнего дня, когда я схватил тебя за руку? Нет.

– И я тоже.

Зазвенел пронзительный крик, от которого у них обоих мурашки побежали по спинам:

– Убийство! Убийство! О, убийство!

Еще одна призрачная фигура вынырнула из тумана и устремилась прямиком к Генри и Лин: женщина под вуалью, в старомодном длинном платье с высоким воротом. Она бежала так, будто была смертельно напугана – будто за нею гнались. Когда она приблизилась, оба заметили, что перед ее платья весь красен от крови. Беглянка проскочила между ними, волоча за собой шлейф холода, – а затем прямо сквозь фасад здания из известняка, словно сама была сделана из тумана.

Мерцающая дыра осталась за нею в стене.

– Что это такое было? – спросила Лин, но Генри ей не ответил.

Он уже стоял на краю проема, сияющего скрытым за ним озером энергии и нерешительно подрагивающего, как будто раздумывая, не пора ли захлопнуться.

– Там ступеньки, ведут вниз, – воскликнул Генри, показывая внутрь. – Скорее! Нам надо торопиться!

– Ты совсем спятил?

– Пожалуйста! Я вряд ли смогу найти его без тебя, Лин, – взмолился Генри. – Это же просто сон, дорогая. Если случится что-то плохое, нам достаточно будет просто проснуться.

– Надо было запросить вдвое больше, – пробурчала Лин.

И c этими словами они кинулись внутрь и вниз по ступенькам. Портал за ними, разумеется, тут же закрылся.

– Лин? – позвал в темноте Генри.

– Здесь я, – недовольно отозвалась Лин. – Где бы это самое здесь ни было.

Впереди в черноте расплылись смутные желтые кляксы, словно кто-то щелкнул выключателем, осветив длинный кирпичный коридор, все равно терявшийся во мраке далеко впереди. Над головой тянулись какие-то трубы. Больше ничего в глаза не бросалось – во всяком случае, ничего такого, что помогло бы определить, куда они угодили.

Мимо пронесся порыв холодного ветра.

– Это оттуда, сверху. Так что, видимо, нам туда.

Некоторое время они молча шли, и тишина с каждым шагом становилась все неуютнее, соперничая с пугающей странностью этого путешествия.

– На что это похоже – разговаривать с мертвыми? – заговорил наконец Генри. – Это страшно?

– Меня они не пугают. Они просто хотят, чтобы их услышали. Иногда у них бывают послания для живых.

– Это как?

– «Выходи замуж в следующем году в восьмой день восьмого месяца». «Сейчас не время искушать удачу – подожди один месяц». «Скажи ему, я знаю, что он сделал», – процитировала Лин, припоминая, что ее в последнее время просили передать.

– Да ты просто «Вестерн Юнион» для привидений! – пошутил Генри.

Лин досадливо пожала плечами. Она была не в настроении ничего ему объяснять, тем более о себе. Впервые за весь этот день ей наконец-то удалось на что-то отвлечься, перестать думать о Джордже.

– Ты беспокоишься из-за этой сонной болезни, когда ходишь по снам?

Генри удивленно приподнял бровь.

– А ты? То есть я хочу сказать: тебя бы это остановило?

Лин покачала головой.

– Я не про то. Думаешь, мы бы поняли, если бы попали в сон к больному человеку?

Генри раньше доводилось бывать во всевозможных снах. У пьяных сны медленные и смутные; если у человека температура – наоборот, слишком яркие и… странные, а еще там обязательно кто-нибудь жалуется на жару. Однажды Генри даже занесло в сон к человеку на смертном одре. Они были пассажирами на корабле. Умирающий безмятежно любовался тихим морем и далеким горизонтом.

– Я плыву вон туда, – сказал он Генри с улыбкой. – Но, боюсь, тебе со мной нельзя…

– Думаю, мы бы знали, – коротко заверил он Лин.

– Так как ты потерял этого своего друга – Луи?

Генри помрачнел.

– Мой отец не одобрил нашей… дружбы. Он думал, что Луи плохо на меня влияет.

– А он плохо на тебя влиял?

– Нет, никогда, – твердо сказал Генри.

Интересно, насколько стоит с ней откровенничать?

– А что бы ты стала делать, если бы родители запретили тебе видеться с самым твоим дорогим другом?

– А какой у меня был бы выбор? – вздохнула Лин. – Они же мои родители. Я им всем обязана.

– Ты вовсе не всем им обязана, – чуть-чуть запальчиво начал Генри.

– Нет, всем. Они мои родители, – отрезала Лин, словно закрывая тему. – К тому же вопрос чисто умозрительный. У меня нет самого дорогого друга.

– Что, ни одного?

Самым дорогим у нее был, наверное, Джордж… но они уже некоторое время как начали расходиться.

– Не всем вообще-то нужны друзья.

– Нет, друзья нужны всем.

– Мне нет, – сказала Лин.

– Это самая о-че-лют-но печальная вещь, что я слышал в жизни. И как джентльмен я настаиваю, чтобы на этой неделе ты как-нибудь пообедала со мной и моими друзьями. Устроим вечеринку.

Лин очень живо представила физиономии Генри и его модных приятелей при виде нее, ковыляющей к ним на своих костылях. Вот у них открываются рты, вот они побыстрее натягивают сочувственные улыбки, под которыми тут же начинает скапливаться досада. Никогда этому не бывать!

– О-че-лют-но – это не настоящее слово!

– Совершенно о-че-лют-но настоящее! Оно даже в словаре есть – как раз после воз-мо-лют-но !

– Ты просто хочешь меня позлить.

– Со-вер-тель-но нет! – Улыбка у Генри была сама невинность.

– Ты лучше слушай скрипку твоего приятеля, – рявкнула Лин и пошла вперед.

Во время первой своей встречи с мертвыми она брела во сне по дождливой улице среди каких-то людей, выглядевших просто как размытые кляксы на фоне серого дня. Она увидела красивые двери, расписанные грозными ликами богов, отгоняющими злых духов. Неожиданно двери отворились, и за ними под бумажным зонтиком стояла ее двоюродная бабушка, Хуэй-Ин, которую Лин знала только по фотографиям из Китая. Дождь падал вверх, не касаясь ее. Очерк фигуры слегка мерцал – как она потом узнала, это и отличало живых от мертвых в мире снов.

– Дочка, – сказала бабуля, – скажи, чтобы сломали мой любимый гребень, тот, который из слоновой кости, и похоронили меня с половинкой. Он в расписном шкафу, второй ящик сверху, в тайнике сзади, за фальшивой перегородкой.

На следующий день родители получили телеграмму, что бабушка Хуэй-Ин умерла, и как раз в ту ночь, когда Лин ее видела.