Жоэль Шарбонно - Испытание

Но я не тороплюсь с выяснением. Вместо этого я ем мясо и клевер, пью воду и опять сажусь на велосипед, чтобы проехать еще пять миль перед остановкой на ночь.

Томас настаивает, чтобы мы по очереди стерегли стоянку. Я не возражаю, зная, кто может рыскать по равнине. Первым на вахту заступает он, выбрав местечко под деревом. Я вижу в свете луны, как он вытирает слезы. Первое мое побуждение – броситься к нему, чтобы утешить, но я не двигаюсь, потому что он думает, что я сплю и что он может горевать в одиночку. Мне горько, что он не хочет разделить со мной свою боль, поделиться ее причиной. Но что поделаешь? У меня тоже есть свои секреты, мешающие уснуть. Когда усталость все же берет свое и я проваливаюсь в забытье, эти секреты становятся сюжетами страшных снов.

Томас будит меня в разгар сновидения, полного грохочущих выстрелов и окровавленных клинков, целует, спрашивает, как я себя чувствую. Меня мутит, но я отважно улыбаюсь и машу рукой: подумаешь, сон. Опять тайны! Раз я проснулась, то могу подежурить, а он должен поспать. Я сажусь под тем же деревом, под которым сидел Томас, но не наблюдаю за дорогой, а не свожу глаз с забора: вдруг опять кто-нибудь появится? Но в этот раз мне не везет. Проклевывается заря. Мы седлаем велосипеды и едем дальше.

Томас проспал несколько часов, но глаза у него красные, уставшие. Он отметает все мои попытки завязать разговор, а сам нарушает молчание только для того, чтобы побеспокоиться о запасе воды и съестного. Я стараюсь не терять оптимизма. Впереди показывается мост, за ним раскинулся город. У меня пересыхает во рту от страха. Очередное испытание?

Мост тянется на много миль, пока не повисает над широкой рекой. С высоты вода кажется чище, чем все то, что мы до сих пор видели в экзаменационной зоне. Видимо, реку очистили жители колонии, расположенной к северу отсюда. Увы, мост такой высокий, что вода абсолютно недосягаема. Чтобы до нее добраться, пришлось бы вернуться на несколько миль и покинуть мост. Возможно, в этом и заключается испытание: поймем ли мы, что набрать воды гораздо труднее, чем найти другой источник? С другой стороны, мучимый жаждой кандидат непременно соблазнился бы речной водой. Я рада, что мы не в таком отчаянном положении.

За мостом мы находим пруд – не такой прозрачный, как река, но вода в нем, как показывают анализы, пригодна для питья. До города остается еще две-три мили. Еды у нас в обрез, даже на моих припрятанных припасах мы протянем не дольше двух-трех дней.

Как ни хочется Томасу удрать подальше от того, что осталось у него за спиной, он предлагает заночевать у пруда.

– По крайней мере помоемся, а то и поймаем какую-нибудь дичь, прежде чем углубиться в город.

Я сразу соглашаюсь. Оставляю Томаса наполнять бутылки и обрабатывать воду, а сама иду на юго-запад – ставить силки и искать съедобные растения. В нескольких сотнях ярдов от стоянки я замечаю рощицу, где ставлю силки и приступаю к поиску съедобных кореньев и зелени. Выкапывая дикую морковь, замечаю движение в лесу за забором. Из-за высокого куста выходит все тот же седой мужчина, подходит к забору, манит меня рукой. Я без лишних раздумий оставляю рюкзак на пне, снимаю браслет, кладу его на рюкзак и преодолеваю полсотни ярдов до забора, готовая встретить свою судьбу.

Оружие я с собой не взяла. Если бы этот человек хотел меня убить, то давно бы это сделал. Его седые волосы как будто свидетельствуют о почтенном возрасте, но глаза и кожа лица подсказывают, что он гораздо моложе, чем мне сначала показалось. На нем серая майка без рукавов и бесформенные коричневые штаны. В мускулистой руке мешочек, похожий на те два, которые он перебрасывал мне через забор раньше.

Я убираю с лица волосы:

– Спасибо за еду.

– Не стоит благодарности, – отвечает он с улыбкой. Я жду продолжения, но напрасно. Засунув руки в карманы, спрашиваю:

– Кто вы?

– Друг, который хочет, чтобы вы выжили в этом путешествии. Мое имя не имеет значения.

Для него – нет, но не для меня. Я обозлена его нежеланием назвать себя.

– Что ж, еще раз спасибо.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но слышу:

– Если ты подождешь, я объясню, почему не могу назвать себя и зачем помогаю.

Я замираю на месте и выжидающе смотрю на него.

– Мое имя ничего не скажет тебе, в отличие от тех, кто станет оценивать твои результаты после этого экзамена. Верю, добровольно ты не назвала бы мое имя Испытателям, но, возможно, у тебя не будет выбора.

– Почему?

– Вам говорили про собеседование после четвертого экзамена? – Он дожидается моего утвердительного кивка и продолжает: – Перед собеседованием вам дадут снадобье, которое заставляет отвечать на любые вопросы честно, ничего не утаивая.

Я бы предпочла утаить многое из того, что сделала на этом экзамене, но при принуждении все выложила бы. Умение избавляться от браслета могло бы озадачить Испытателей, но они, скорее, усмотрят в этом проявление находчивости. Даже этот чужак с его подарками мне не опасен. Д-р Барнс говорил о запрете покидать экзаменационную зону, но ни разу не упомянул о том, что нельзя принимать переброшенную через забор еду.

Я расправляю плечи:

– Мне нечего скрывать.

– Уверена, Сия?

Мне чуть не делается дурно оттого, что незнакомый человек произнес мое имя. Я считала свои встречи с ним случайными. То, что он меня знает, меняет все.

– Откуда вы знаете, кто я? Вы из Испытателей?

– Ничего подобного! – смеется он. – Я из тех, кто считает процесс Испытания порочным и хочет помочь вам выжить, причем не только в этом экзамене, но и потом, когда вы столкнетесь с новыми вызовами в Университете.

До сих пор моей целью было пережить Испытание, чтобы потом спокойно учиться в Университете. Мысль о том, что учеба там сулит новые опасности, вызывает у меня дрожь. Но, как ни просятся с моего языка вопросы об опасностях Университета, я знаю, что сейчас не время их задавать. Время озаботиться этим еще придет.

Вместо этого я задаю не менее, а то и более важный вопрос:

– Если вы против Испытаний, то зачем даете нам еду и воду? Почему не помочь нам сбежать?

– Полагаю, уважаемый доктор Барнс объяснял вам, что кандидаты не могут покидать экзаменационную зону. Заборы не представляют опасности, пока кандидат не попробует через них перелезть.

Мой собеседник достает из кармана штанов серебристый идентификационный браслет. Я вижу символ – треугольник с подобием человеческого глаза посередине. В моей памяти всплывает эпизод: после третьего экзамена Томас показывает на членов своей группы. Среди них парень с копной каштановых волос и с милой улыбкой.

– Бедняга попробовал перемахнуть через забор милях в ста отсюда, но упал на землю мертвый. Нам оставалось только похоронить его, как вы с другом похоронили девушку.