Деннис Лихэйн - Дай мне руку, тьма

Первая пуля Энджи попала ему в центр спины, и в черной форменной кожаной куртке Данна виднелась дыра. На наших глазах она заполнялась кровью, Эвандро же остановился и опустился на одно колено.

Вторая пуля Энджи снесла ему часть головы, прямо над правым ухом.

Он машинально поднял руку с револьвером Данна к этому месту, но тот упал, прокатившись по линолеуму.

– С тобой все в порядке? – спросил я.

– Глупый вопрос, – простонала Энджи. – Иисусе! Беги в кухню.

– Где тип, стрелявший в тебя?

– Вышел через кухню. Иди скорее туда.

– Черт с ним. Ты ранена.

Она поморщилась.

– Все нормально, Патрик, а он может еще поднять пистолет. Пойдешь ты или нет, черт побери?

Я подошел сзади к Эвандро и поднял пистолет Данна, затем обошел вокруг, чтобы посмотреть ему в лицо. Он тоже смотрел на меня, не переставая при этом осторожно ощупывать раненное место на голове. При флюоресцентном освещении его лицо приобрело серый оттенок.

Он тихо плакал, и слезы, смешанные с кровью, текли по его лицу, а кожа была настолько бледной, что я невольно вспомнил клоунов из далекого прошлого.

– Совсем не болит, – сказал он.

– Еще будет.

Он смотрел на меня снизу вверх смущенным, печальным взглядом.

– Это был голубой "мустанг", – сказал он, и похоже было, для него важно, чтобы я понял это.

– Что?

– Машина, которую я украл. Она была голубая, с белыми кожаными удобными сиденьями.

– Эвандро, – сказал я, – кто твой сообщник?

– Колпаки, – сказал он, – сияли.

– Кто твой сообщник?

– Ты хоть что-нибудь чувствуешь ко мне? – спросил он, широко открыв глаза и протягивая мне, как проситель, руки.

– Нет, – сказал я твердо и глухо.

– Тогда мы доберемся до вас, – сказал он. – Мы вас победим.

– Кто это мы?

Он заморгал, щурясь от слез и крови.

– Я побывал в аду.

– Знаю.

– Нет, я правда был в аду, – простонал он, и новый поток слез хлынул из его глаз и потек по искаженному лицу.

– И поэтому ты решил устроить ад для других. Быстрее, Эвандро, кто твой сообщник?

– Не помню.

– Врешь, Эвандро. Скажи мне.

Я терял его. Он умирал передо мной, прикрывая рукой голову и стараясь остановить поток крови, а я знал, что в любую секунду, может, через несколько часов, но все равно он умрет.

– Не помню, – повторил он.

– Эвандро, он бросил тебя. Ты умираешь, а он нет. Давай.

– Я не помню, кем был до того, как попал туда. Не имею понятия. Не могу даже вспомнить... – Его грудь вдруг поднялась, щеки раздулись, как у лягушки, и я услышал у него в груди бульканье.

– Кто...

– ...не могу вспомнить, как я выглядел в детстве.

– Эвандро.

Его вырвало кровью прямо на пол, и с минуту он смотрел на лужу. Когда он взглянул на меня, на лице его был ужас.

Мое лицо, очевидно, не внушало ему большой надежды, потому что, видя, что приключилось с его телом, я понимал, он долго не протянет.

– О, черт, – сказал он и, протянув перед собой руки, стал смотреть на них.

– Эвандро...

Но он так и умер – глядя на свои руки, упавшие затем по бокам, стоя на одном колене, с лицом смущенным, испуганным и совершенно одиноким.

– Он мертв?

Я вернулся в коридор после того, как заглянул в спальню, где погасил последнюю свечу, упорно горевшую на полу.

– На все сто. Как ты?

Ее кожа блестела от крупных капель пота.

– Мне здесь просто классно, Патрик.

Мне не понравился звук ее голоса. Он был гораздо выше по тембру, чем обычно, и в нем были нотки истерики.

– Куда тебя ранило?

Она подняла руку, и я увидел темную красную дыру между бедром и неровно вздымавшейся грудной клеткой.

– Как выглядит рана? – Она прислонила голову к дверному косяку.

– Неплохо, – солгал я. – Я возьму полотенце.

– Я видела только его фигуру, – сказала она. – Точнее, силуэт.

– Что? – Я стянул полотенце с вешалки в ванной и вернулся в коридор. – Чей?

– Подонка, что стрелял в меня. Когда я выстрелила в ответ, то увидела его фигуру. Он невысокого роста, но крепкий. Понял?

Я приложил полотенце к ее боку.

– Коротышка-качок. Буду иметь в виду.

Она закрыла глаза и что-то пробормотала.

– Что? Открой глаза, Эндж. Давай.

Устало улыбаясь, она открыла глаза.

– Этот пистолет, – невнятно проговорила она, – такой тяжелый.

Я взял пистолет из ее рук.

– Он больше не понадобится. Эндж, но ты не должна спать, пока...

У парадной двери послышался громкий скрежет, и я, пригнувшись, взял на мушку Фила и двух санитаров скорой помощи, которые ворвались в дом.

Фил опустился на колени возле Энджи, и только тогда я убрал свой пистолет.

– О, боже, – сказал он. – Милая! – Он отбросил мокрые волосы с ее лба.

Один из санитаров сказал:

– Нам нужно пространство. Отойдите.

Я отступил назад.

– Милая! – все стонал Фил.

Ее глаза распахнулись.

– Привет, – сказала она.

– Сэр, отойдите, – сказал санитар. – В сторону.

Фил шлепнулся на задницу и отполз на некоторое расстояние.

– Мисс, – сказал санитар, – вы ощущаете это давление?

Снаружи послышался резкий, пронзительный визг патрульных машин, которые заполнили окна ослепительными огнями.

– Страшно, – сказала Энджи.

Второй санитар в коридоре выпустил колеса носилок и всунул металлический рычаг в их изголовье.

Внезапно в коридоре возник сильный шум, я взглянул на Энджи и увидел, что ее пятки колотят паркет пола.

– Она впадает в шок, – сказал санитар. Он схватил Энджи за плечи. – Хватайте ее за ноги, – закричал он. – Держите ее ноги, эй, вы!

Я схватил ее ноги, а Фил стал причитать:

– О, боже! Сделайте что-нибудь, ну, сделайте же что-нибудь!

Ее ноги колотили меня в подмышку, и я прижал их рукой к груди и так держал, в то время как ее глаза побелели и закатились, голова соскользнула с порога и свалилась на пол.

– Сейчас, – сказал первый санитар, и второй подал ему шприц, который тот всадил в грудь Энджи.

– Что вы делаете? – вскричал Фил. – Иисус Христос, что вы с ней делаете?

Она дернулась в моих руках последний раз, после чего сползла обратно на пол.

– Нам надо поднять ее, – сказал один из санитаров. – Осторожно, но быстро. На счет "три". Один...

В дверях появились четверо полицейских. Руки их сжимали оружие.

– Два, – сказал санитар. – Убирайтесь к черту от дверей! Нам через него нести раненую женщину.

Второй санитар вынул из сумки кислородную маску и держал наготове.

Полицейские вышли на крыльцо.

– Три!

Мы подняли Энджи, и ее тело показалось мне слишком легким. Можно было подумать, что оно никогда не двигалось, не прыгало и не танцевало.

Мы положили его на носилки, второй санитар наложил ей на лицо кислородную маску и закричал:

– На выход! – И ее понесли через коридор, затем на крыльцо.

Мы с Филом следовали за ними, но, как только я вышел на обледенелое крыльцо, то услышал щелканье по меньшей мере двадцати затворов пистолетов, направленных в мою сторону.