Монс Каллентофт - Дикая весна

Двадцать два.

– Там бомба! – кричит она и отдает Заку девочку, Елену, зная, что он сможет нести ее, несмотря на рану, – видит это по его глазам. – Она вот-вот взорвется, прочь отсюда!

Зак кричит:

– Поэтому он и улыбался, этот гад!

Он бежит за ней, держа девочку на руках, они взбегают по лестнице и кидаются к выходу.

Десять.

Девять.

Через дверь наружу, в сад. Вараны их не преследуют, они заняты другими делами.

Восемь.

Семь.

Насколько мощная бомба?

Как далеко мы должны отбежать, чтобы не превратиться в пепел?

Шесть.

Пять.

Четыре.

Они уже в пятидесяти метрах от дома, несутся по мокрой от росы траве, устремляясь к морю, выбегают на мост. Неужели весь мир сейчас остановится?

Три.

Два.

Малин и Зак останавливаются, переводя дух, обнимают детей.

Один.

Может, надо было еще дальше?

Ноль.

Грохот.

Остров словно вибрирует позади них, весь дом сотрясается, мост прогибается – только бы выдержал.

Воздух становится плотным, и все тело Малин будто затягивает в агрессивный вакуум.

Они стоят посреди моста, прижав к себе детей, пытаясь устоять в вертикальном положении, оборачиваются, видят, как дрожит особняк братьев, как изгибается причудливой формы крыша, как невидимая сила рвет на части деревья и кусты, а мост под ними вибрирует еще сильнее.

Затем крыша дома исчезает, ее прижимает к ночному небу.

Огромное облако темно-серого дыма приближается к ним с острова, и весь мир исчезает за пеленой пепла, дыма и пыли.

Малин опускается на колени, ощущая протест деревянных досок моста, одной рукой закрывает рот мальчику, помогая ему дышать правильно, видит, что Зак делает то же самое – и они вместе с девочкой исчезают в дыму.

Ты сейчас умрешь, Зак?

Маленькие зеленые ядовитые струйки мелькают среди дымовой завесы.

Где Зак? Пропал. Девочка у него на руках…

Но тут дым понемногу рассеивается.

Малин видит Зака и девочку. Они тяжело дышат, грудь вздымается и опускается.

Мальчик у нее на руках хватает ртом воздух.

Они окружены ядовитым дымом.

Но он не мешает детям дышать.

Мама здесь.

И папа.

Мы снова вместе, как одна семья.

Боли больше нет, Малин. Никаких желаний.

Только одно вечное «сейчас», в котором мы все вместе.

Кто наш настоящий отец, Малин? Наш биологический отец?

Его здесь нет, хотя он должен был бы быть. Но кто он? Тень, дерево в лесу, насилующее молодую женщину?

Наша настоящая мама осталась в своем доме в подземелье. Ее отец и братья – еще глубже, в тех кругах, о которых невозможно говорить.

В камере следственной тюрьмы возле парка Крунубергспаркен Йоксо Мирович играет со своими детьми. Ему разрешают видеться с ними, и они будут окружены любовью в семье своей тети, которая согласилась взять их к себе. У нее они и будут расти все те долгие годы, пока их отец будет сидеть в тюрьме.

Мы видим, как они играют, смеются и радуются, они полны жизни, и его мы тоже понимаем. Их маму мы видим отсюда, она не рядом с ними, но в том же космосе, что и мы.

Один раз к нам заходила твоя мама, Малин, и спрашивала, как у тебя дела. Ведь у тебя все хорошо, не так ли? Теперь-то ты наконец счастлива?

Твоя мама не хотела, или не могла, или не решилась приблизиться к тебе или еще к кому-то из вас.

А теперь мы исчезаем, Малин Форс.

Нам пора. Мы будем играть, как будто мы люди, которые заняты тем, чем обычно заняты люди.

Мы видим тебя в последний раз, Малин.

Спасибо тебе за все.

А теперь ты приближаешься к кровати.

И в этой кровати лежит твой брат.

Малин держит Туве за руку.

Комната, в которой они находятся, обставлена как комната мальчика-подростка.

Письменный стол, книжная полка с безделушками и несколько видеокассет. «Мультфильмы», – отмечает Малин. Медвежонок из кристалла Сваровски, на стенах – афиши какой-то рок-группы восьмидесятых и финской группы «Лорди».

Через открытое окно в комнату врывается летний ветер. Снаружи солнце льет свой свет на сад, в котором микроскопические яблоки все больше принимают форму настоящих плодов на ветвях дерева.

Интернат «Норргорден».

Старинный особняк, красиво расположенный на краю деревни Шёплуген в лесах Хельсингланда.

Бритта Экхольм привела их в эту комнату. Она обрадовалась их приезду, сказала:

– У него сейчас тихий час. Но он наверняка будет рад вас видеть, когда проснется.

Малин хотела задать ей так много вопросов.

«Чего мне ожидать?»

«Какой он?»

Но она ни о чем не спросила.

Вместо этого они с Туве зашли в комнату, и, почувствовав ее сомнения, дочь взяла ее за руку и потянула за собой.

В одном углу комнаты, у окна, распахнутого в летний сад, стоит больничная койка. В ней спит худенький мужчина, а рядом стоит инвалидное кресло.

Они подходят к спящему.

Он спокойно дышит, и Малин видит сбоку лицо своего брата. Подбородок у него слабый, а нос выступает между скулами, и Малин думает: «Что я сейчас должна испытывать?» – но потом кладет руку на щеку брата, нежно гладит, и его тепло становится ее собственным, и она знает, что наконец-то прибыла в какое-то место, о котором так долго мечтала.

«У тебя мои скулы, – думает она, – мои тонкие волосы, мой решительный нос. Красивой формы лоб, как у Туве. Ты – это я», – думает она и снова гладит его по щеке.

Вернувшись домой из Стокгольма, она встретилась с Петером Хамсе.

Они пошли поужинать в ресторан «Афродита», говорили друг с другом, словно были давно знакомы, а потом он проводил ее до дому и остался у нее – и все вышло так, как она мечтала.

Он был полностью сосредоточен на ней, и потом она попросила его остаться. Так он и сделал, и они проговорили всю ночь, а утром он дождался, пока Туве вернется от Янне, чтобы как можно скорее познакомиться с ней.

Теперь он ночует у нее почти каждую ночь.

Малин видела и Янне, и Даниэля Хёгфельдта с их новыми женщинами, и она благославляет их выбор, их любовь.

У Туве сейчас каникулы. В августе она уедет в Лундсберг.

«Как я это переживу? – много раз спрашивала себя Малин. – Но придется. Что делать. Буду прятаться в объятиях Петера, когда тревога будет грызть меня изнутри».

Пулевое ранение Зака оказалось поверхностным. Оно уже зажило, и он по-прежнему встречается с Карин Юханнисон – это Малин точно знает.

Но Карин мечтает о ребенке. Малин увидела это по ее лицу, а тут Зак – плохой помощник. Он никогда не бросит жену, а муж Карин Калле хочет сохранить свою «свободу».

Зак не сказал открытым текстом, что сбросил Леопольда Куртзона через перила террасы в особняке в шхерах, но Малин знает, что он это сделал, и восхищается им. Убийцам детей не место среди нас. Как и агрессивным педофилам.