Нора Робертс - Ложь во спасение

– Если вашего клиента обчистил Ричард Фоксворт, то моя сестра не имеет к тому ни малейшего отношения. Фоксворт погиб, вашему клиенту не повезло. Если после десяти минут общения с Шелби вы не поняли, что она тут ни при чем, то вы идиот.

– Мэтерсон. Он действовал под именем Дэвид Мэтерсон.

– Какая разница, какое имя он себе выдумал или какое ему было дано при рождении, если его все равно уже нет в живых! Лично я надеюсь, акулы им всласть закусили. Так вот. Если вы действительно не хотите неприятностей, то немедленно прекратите преследовать мою сестру и наводить о ней справки по всему городу. Подозреваю, стоит мне наведаться в «Искусство Риджа», гриль-бар и салон моей бабушки, как мне тут же расскажут, что ваша беседа непонятным образом все время крутилась вокруг Шелби. Это надо прекратить! Еще раз поймаю – арестую. В этих краях то, чем вы занимаетесь, называется преследованием, и у нас на этот счет есть закон.

– А в моем бизнесе это называется делать свою работу.

Форрест навис над окном.

– Позвольте задать вам вопрос, мистер Прайвет. Вы что же думаете, если я вас арестую прямо здесь и сейчас и привезу в участок, то здешний судья скажет, что вы в полном праве можете сидеть вот так с биноклем наготове?

– А я орнитолог-любитель.

– Назовите пять видов птиц, обитающих в этих горах. – Форрест сделал паузу. Прайвет насупился. – Все ясно. Птичка, за которой вы охотитесь, летать не умеет. Так вот. Я доложу своему шефу, а мы с ним вместе доложим судье Харрису, который приходится мне троюродным дедом, что вы здесь рассиживаете и следите за домом моих родителей и моей сестры, что вы разъезжаете за ней по всему городу и наводите справки о молодой вдове с оставшейся без отца дочкой. Угадайте, что тогда будет? Уж наверное, он скажет: «Отлично! Пускай себе ездит и спрашивает!» Так, что ли? Или, может, вы после этого проведете ночь в кутузке вместо уютного номера в отеле?

– Мой клиент не единственный, кого надул Мэтерсон. И есть еще драгоценности почти на тридцать миллионов, которые он похитил в Майами.

– Верю. Я верю, что он отпетый негодяй, знаю, как он поизмывался над моей сестрой, и не собираюсь об этом забывать. Но я не позволю теперь издеваться над ней вам.

– Офицер, а вам известно, какое вознаграждение ожидает того, кто найдет двадцать восемь миллионов долларов?

– Если будете искать их через мою сестру, ваше вознаграждение будет равно нулю, – спокойно объявил Форрест. – Держитесь от нее подальше, мистер Прайвет, иначе вас ждут все неприятности, которых вы так хотите избежать. А клиенту своему передайте: мы ему очень сочувствуем, не повезло парню. На вашем месте я бы вернулся во Флориду и так ему и объявил. Сегодня же. Но это вам решать.

Форрест опять выпрямился.

– С этим все ясно?

– С этим ясно. У меня один вопрос.

– Спрашивайте.

– Как получилось, что ваша сестра столько лет прожила с Мэтерсоном и не знала, кто он такой?

– А теперь я вам задам вопрос. Ваш клиент – разумный человек?

– Я бы сказал, да.

– Как получилось, что ваш клиент дал себя облапошить? А теперь советую вам убираться подобру-поздорову и навсегда забыть сюда дорогу. В прямом и переносном смысле.

Форрест вернулся в пикап и дождался, пока Прайвет уедет. Потом подъехал к дому родителей и запарковался. Надо было быть дома, когда Шелби начнет рассказывать всем о своих злоключениях.

После всех признаний и всей горькой правды Шелби чувствовала полное физическое и моральное изнеможение. Когда наутро она усилием воли заставила себя вылезти из постели, то поняла, что начинает день уже разбитой.

Как же горько сознавать, что она не оправдала ожиданий вырастивших ее людей. Она подумала о Кэлли. Неужели и дочь когда-то это ждет – сделать какую-то глупость и в один злосчастный день проснуться с таким вот невыносимым чувством?

С большой вероятностью, да. И Шелби дала зарок не забыть сегодняшнего утра и, если придет такой час, отнестись с пониманием.

К счастью, для настоящих глупых поступков Кэлли еще слишком мала.

Войдя в детскую, Шелби застала дочь сидящей в кроватке и оживленно беседующей со своей Фифи. Шелби приникла к девочке, и эти традиционные утренние нежности немного приподняли ей настроение.

Одевшись сама и одев Кэлли, она спустилась с ней вниз.

Поставила кофе и решила, что гренки и папины любимые яйца-пашот помогут немного восстановить утраченные накануне позиции.

К тому времени как Ада-Мей спустилась на кухню, Кэлли уже сидела на своем стульчике и ела порезанные бананы и клубнику, а завтрак для взрослых был наполовину готов.

– Доброе утро, мама.

– Доброе утро. Вы, как вижу, рано поднялись. Доброе утро, солнышко! – обратилась она к Кэлли и подошла ее поцеловать.

– Бабуля, мы будем яичный хлебушек!

– Да? Ну, это необыкновенный завтрак!

– Почти готово, – сообщила Шелби. – Варю папе яйца. Ты будешь?

– Не сегодня, спасибо.

Когда Ада-Мей подошла налить себе кофе, Шелби повернулась и обняла ее сзади.

– Ты все еще сердишься, – прошептала она.

– Конечно, сержусь. Это нельзя включить и выключить, как свет.

– Сердишься, причем не на шутку.

Ада-Мей вздохнула:

– Ничего, понемножку отпускает.

– Мам, ты меня прости. Мне очень стыдно.

– Я знаю. – Ада-Мей потрепала Шелби по руке. – Знаю. И пытаюсь внушить себе, что виновата не ты, а ситуация, в которой ты оказалась. Что дело не в том, что ты не надеялась на нашу помощь.

– Такого никогда не было. Никогда! Я ведь сама вляпалась, правда? И кое-кто воспитал меня в том духе, что надо уметь самой справляться со своими проблемами.

– Похоже, в этом мы как раз преуспели. Но не сумели тебе внушить, что проблемы решать легче, если поделиться ими с близкими людьми.

– Мне было стыдно.

Теперь Ада-Мей развернулась и крепко обхватила лицо дочери руками.

– Никогда, слышишь? Никогда не смей меня стыдиться! – Она бросила взгляд на Кэлли, увлеченную своими фруктами. – Я могла бы и еще кое-что сказать, но дождусь момента, когда рядом не будет стен с любопытными маленькими ушками.

– Бабуля! У стен не бывает ушек! Ты неправильно говоришь.

– Неправильно, да. Давай я тебе лучше дам кусочек хлебушка, который твоя мама так вкусно поджарила.

Спустился Клэйтон в своей обычной белой рубашке, аккуратно заправленной в брюки защитного цвета. Он подошел к Шелби, легонько постучал костяшками пальцев по ее макушке, потом поцеловал.

– О! Воскресный завтрак посреди недели? – Он взял себе кружку. – Подлизываешься? – спросил он Шелби.