Джон Ле Карре - Ночной администратор

Он торопился, стараясь схватить всю картину сразу: туалетный столик, заваленный напоминаниями о ночных клубах, встречах, ресторанах, лошадях; фотографии каких-то смеющихся людей, Роупера в плавках, подчеркивавших его мужские достоинства, гоночной яхты, Роупера рядом с «феррари», Роупера в белом кепи и парусиновых брюках на капитанском мостике яхты «Железный паша» и «Паши» собственной персоной, великолепно убранной, в нью-йоркской гавани, на фоне очертаний Манхэттена; коробки картонных спичек, письма подружек, торчащие из открытого ящика, детская записная книжка с фотографией трогательных породистых щенков на обложке; записочки для памяти, написанные на кусочках желтой бумаги и прилепленные в углу зеркала: «Водолазные часы к дню рождения Дэна?», «Позвонить Мари по поводу сухожилия Сары!», «С. Дж. Филлипс: запонки для Р.!!!»

Казалось, в комнате не стало воздуха.

«Я жалкий грабитель могил, но она жива. Я в погребке Майстера, только свет включен. Нужно удирать, пока меня не замуровали».

Нет, он не собирается бежать, он знает, на что идет. Он пришел, чтобы узнать их секреты. Не только Роупера, но и ее. Он хочет знать о том, что привело ее к Роуперу, о ее нелепом позерстве и почему она так на него смотрит.

Поставив вазу с цветами на столик рядом с софой, он взял в руки одну из подушек, прижал ее к лицу и вдохнул древесный дым очага поющей тетушки Энни.

«Да, конечно. Вот что ты делала прошлой ночью. Ты сидела с Кэролайн перед камином и разговаривала, пока дети спали. Много говорила и много слушала. Что же ты сказала и что услышала? А на твоем лице тень. В последние дни ты сама стала наблюдателем, глаза подолгу задерживаются на чем-то одном, в том числе и на мне. Ты снова ребенок и видишь все как бы впервые. Нет ничего родного и близкого вокруг, и не на кого положиться».

Он толкнул зеркальную дверь в гардеробную Роупера и попал в детство, но на этот раз не ее, а свое собственное. Не было ли у его отца точно такого военного сундука с медными ручками, за которые его тащили по оливковым рощам Кипра? И такого же складного походного столика, запятнанного чернилами и вином? И пары турецких сабель в ножнах, крест-накрест укрепленных на стене? И не похожа ли вышитая золотая монограмма на шлепанцах на военные знаки отличия? Даже ряды сшитых у портного костюмов и смокингов от винно-красного до белого, заказные ботинки, укрепленные на деревянных распорках, белые лосины, лакированные вечерние туфли явно смахивали на униформу, ждущую сигнала к действию.

Став опять солдатом, Джонатан проверил, нет ли опасных признаков: подозрительных проводков, сенсоров, хитроумных ловушек, которые могли бы препроводить его в мир иной. Ничего не было. Только в рамочках школьные фотографии тридцатилетней давности, моментальные снимки Дэниэла, кучка мелких монет, карта вин ресторана «Братья Берри и Радд», годовые отчеты его лондонского клуба.

– Мистер Роупер часто бывает в Англии? – Джонатан спросил Джед у Майстера, пока их багаж грузили в автомобиль.

– Боже мой, нет, – отвечала Джед. – Роупер говорит, что мы очень милые, но абсолютно дикие. В общем, он не может.

– Почему же? – спросил Джонатан.

– О, я не знаю, – сказала Джед беззаботно. – Пошлины или что-то такое. Лучше спросите его.

Перед ним была дверь во внутренний кабинет. «Самая потайная комната, – подумал Джонатан. – Самый большой секрет – это ты сам. Но кто «сам» – он, я или она?»

Дверь была сделана из добротного кипариса и для прочности вставлена в стальную раму. Он прислушался. Звуки голосов вдалеке. Пылесосы. Полотеры.

«Торопись, – напомнил ему внутренний голос. – Не теряй времени зря».

Пока никто не поднимался наверх. Постельное белье меняли на Кристалле в полдень, после того как выстиранные простыни хорошенько прожарятся на солнце, это было указание шефа, которое Джед неукоснительно соблюдала. «Мы послушные люди, Джед и я. Монастыри и приюты оставили на нас свой отпечаток». Он попробовал дверь. Заперта. Один вертикальный замок. Безопасность комнаты обеспечивалась ее местоположением. Всякого, кто будет замечен поблизости от нее, ждет пуля. Он полез за отмычками, и у него в ушах зазвучали слова Рука: «Никогда не вскрывай замок, если можешь найти ключ: первейший воровской закон».

Джонатан отпрянул от двери и провел рукой по ближайшим полкам. Приподнял коврик, растение в горшке, пощупал карманы нескольких костюмов, халата. Перевернул несколько ботинок и потряс ими. Нет. И черт с ним.

Он достал связку отмычек и отобрал одну, которая показалась наиболее подходящей. Не вошла. Тогда он выбрал другую и уже готов был вставить ее, но вдруг, как школьник, испугался поцарапать медную полированную накладку для замочной скважины. «Вандал! Кто тебя так плохо воспитал?» Опустил руки, несколько раз вздохнул, чтобы успокоиться, и начал снова. «Очень осторожно вперед… подожди… так же осторожно чуть-чуть назад… и снова вперед. Бери лаской, а не силой, как мы говорили в армии. Вслушивайся в нее, почувствуй ее, затаи дыхание. Поворачивай. Очень мягко… попробуй немного другой гранью… теперь нажми чуть сильнее… еще немного сильнее… Сейчас сломаешь отмычку! И кусок застрянет в скважине! Вот сейчас!»

Замок поддался. Ничего не сломалось. Никто не разрядил пистолет в лицо Джонатана. Он вынул отмычку, положил связку в бумажник, а бумажник сунул в карман джинсов. В это время до его слуха донесся всхлип тормозов «тойоты», въезжающей на конный двор. «Спокойно».

Джонатан осторожно двинулся к окну. Господин Онслоу Роупер неожиданно вернулся из Нассау. Террористы пробираются через границу за своим орудием. Нет. Как обычно, из «городской» части острова привезли хлеб.

«Вот так, достаточно хорошо прислушаться. Спокойно, внимательно, без паники. Молодчина. Настоящий сын своего отца».

Он был в логове Роупера.

«Но если вы перейдете черту, пожалеете, что родились на свет», – сказал Роупер.

«Нет, – сказал Берр. – Его святая святых вне посягательств, это приказ».

Все очень просто. Солдатская простота. Умеренность обычного человека. Ни украшенного вышивкой трона, ни черепахового письменного стола, ни девятифутовых бамбуковых диванов, подушки на которых мгновенно вызывают сон, ни серебряных бокалов, ни каталогов «Сотбис». Обычный скучный маленький офис для делания денег. Крытый кожзаменителем стол со сломанной подставкой для папок. Стоит ее потянуть на себя, и они все клонятся вперед. Джонатан так и сделал, эффект был незамедлительный. Легкий стальной стул. В одиноком, круглом, как иллюминатор, оконце, подобном мертвому глазу, застыло безоблачное небо. Две бабочки парусника. Бог знает, как они оказались здесь? Одна навозная муха, очень шумная. На стопке корреспонденции – письмо. Адрес: Хэмпден-холл, Ньюбери. Подпись: Тони. Посвящено сложному положению, в котором оказался автор. Тон письма просящий и угрожающий одновременно. Не читай его, сфотографируй.