Сидни Шелдон - Гнев ангелов

– Посмотрим, – сказал Антонио Гранелли. – Посмотрим.

Майкл Моретти привык, что все его желания исполняются. Поэтому, чем больше Дженнифер отталкивала его, тем сильнее ему хотелось ее заполучить. Теперь, сидя рядом с ней, Майкл подумал: «Когда-нибудь ты будешь принадлежать мне, крошка. Принадлежать душой и телом».

– О чем вы думаете?

Майкл Моретти улыбнулся, и Дженнифер пожалела о своем вопросе. Ей пора было уходить.

– Спасибо за прекрасный ужин, мистер Моретти. Завтра мне рано вставать...

Свет в зале стал меркнуть, и оркестр заиграл увертюру.

– Вы не можете уйти сейчас. Начинается представление. Вас приведет в восторг Марти Аллен.

Такое шоу мог позволить себе лишь Лас-Вегас, и Дженнифер получила огромное наслаждение. Она сказала себе, что уйдет сразу же после представления, но когда оно закончилось, Майкл Моретти пригласил ее танцевать, и ей было неудобно отказаться. К тому же она вынуждена была признаться, что ей не хотелось уходить. Майкл был умелым партнером, он танцевал легко и непринужденно. Однажды, когда другая пара задела их, Майкл прижался к ней, и она почувствовала, что он хочет ее. Но Майкл тут же отстранился, старательно держа дистанцию.

После этого они пошли в казино, шумный, залитый огнями зал, полный игроков, решивших испытать свою судьбу. У них так горели глаза, будто от результата игры зависела их жизнь. Майкл подвел Дженнифер к столу для игры в кости и дал ей дюжину фишек.

– Желаю удачи, – сказал он.

Крупье с уважением относились к Майклу, называя его «мистер М.», давая ему стопки стодолларовых фишек в обмен на расписки. Майкл делал большие ставки и проиграл огромную сумму, оставаясь абсолютно спокойным. Играя на фишки Майкла, Дженнифер выиграла триста долларов, которые заставила Майкла Моретти забрать себе. Она не хотела быть ему хоть чем-то обязанной.

Время от времени к Майклу Моретти подходили женщины. Все они были молодые и привлекательные. Майкл вежливо разговаривал с ними, но было заметно, что его интересовала только Дженнифер. Несмотря ни на что, она чувствовала себя польщенной.

В начале вечера Дженнифер ощущала усталость и депрессию, но от Майкла Моретти исходила такая жизненная сила, что его настроение передалось и ей.

Майкл отвел ее в небольшой бар, где играл джаз, затем они отправились слушать новую рок-группу. Куда бы они ни приходили, везде Майклу оказывали царский прием. Каждому хотелось привлечь его внимание, поздороваться с ним.

За все это время Майкл не сказал Дженнифер ни одного слова, которое она могла воспринять как оскорбление. И все же Дженнифер чувствовала, как от него прямо-таки исходят волны сексуальности. Она еще никогда не испытывала, чтобы от одного только присутствия мужчины у нее ныло тело. Это было пугающее и в то же время сладостное чувство. Никогда Дженнифер еще не ощущала такой дикой, необузданной мужской силы, какая исходила от Майкла Моретти.

Было четыре часа утра, когда Майкл наконец проводил ее в гостиничный номер. Остановившись у двери, он взял ее за руку и сказал:

– Спокойной ночи. Я хочу, чтобы вы знали – это был самый лучший вечер в моей жизни.

От этих слов Дженнифер стало страшно.

В Вашингтоне популярность Адама Уорнера продолжала расти. Статьи о нем все чаще стали появляться в газетах и журналах. Адам занимался проблемой школ в гетто, возглавил сенатскую комиссию, которая отправилась в Москву на встречу с диссидентами. На фотографии в газетах в аэропорту Шереметьево его приветствовали неулыбчивые русские официальные люди. Когда через десять дней Адам вернулся, в газетах появились хвалебные отклики о результатах его поездки.

О нем писали все. Людям хотелось больше узнать об Адаме Уорнере, и газеты утоляли аппетит публики. Адам высказался за реформы в сенате. Он возглавил комиссию по изучению условий в федеральных тюрьмах. Посещая места заключения по всей стране, он встречался с осужденными, охранниками, и когда его комиссия подготовила отчет о проделанной работе, начались широкие реформы.

Писали о нем и женские журналы. В «Космополитен» Дженнифер увидела фотографию, где Адам был снят вместе с Мэри Бет и дочкой Самантой. Сидя в спальне возле камина, Дженнифер долго рассматривала эту фотографию. Мэри Бет обаятельно улыбалась. Саманта как две капли воды была похожа на свою мать. Дженнифер посмотрела на Адама. Он выглядел усталым. Возле глаз появились морщинки, которых раньше не было, а на висках пробивалась седина. На какое-то мгновение Дженнифер показалось, что она смотрит на повзрослевшего Джошуа. Сходство было необыкновенное. Взгляд Адама был направлен в объектив, и Дженнифер казалось, что он смотрит прямо на нее. Она попыталась прочитать по его глазам, помнит ли он ее еще.

Затем Дженнифер снова перевела взгляд на Мэри Бет и Саманту. Она швырнула журнал в камин и смотрела, как его охватило пламя.

Адам Уорнер сидел на званом ужине, занимая беседой Стюарта Нидхэма и других гостей. Мэри Бет на другом конце стола вела светскую беседу с сенатором от Оклахомы и его женой, увешанной бриллиантами. Вашингтон был родной стихией Мэри Бет. Здесь она чувствовала себя в своей тарелке. Благодаря растущей популярности Адама все стремились попасть на ее приемы, и это доставляло ей огромную радость. Светская жизнь утомляла Адама, и он был доволен, что Мэри Бет взяла на себя эти хлопоты. У нее все прекрасно получалось, и Адам был ей благодарен.

– В Вашингтоне, – говорил Стюарт Нидхэм, – гораздо больше дел решается на званых ужинах, нежели в кулуарах конгресса.

Адам обвел взглядом собравшихся, и ему захотелось, чтобы вечер как можно быстрее закончился. Со стороны все выглядело прекрасно. Но все было не так, как надо. Он был женат на одной женщине, а любил другую. Этот брак оказался для него ловушкой, из которой нет выхода. Адам знал, что, если бы Мэри Бет тогда не забеременела, он бы обязательно развелся с ней. Но теперь было слишком поздно. Он был обречен. Мэри Бет родила ему дочь, которую он любил, но забыть Дженнифер он не мог.

Жена губернатора дотронулась до его руки:

– Вы такой счастливый, Адам. У вас есть все, чего только может пожелать мужчина, не так ли?

Адам промолчал, он был не в силах ответить на этот вопрос.

Время летело, и Джошуа становился все старше. В нем была вся жизнь Дженнифер. Она наблюдала его развитие день за днем. Он научился ходить, говорить и мыслить. Его поведение менялось: то он становился неуправляемым и диким, то нежным и застенчивым ребенком. Ему не нравилось, когда Дженнифер покидала его на ночь, он боялся темноты и требовал, чтобы оставляли включенным свет.