Мишель Роман - Джонни Рики Звезда (СИ)

Просто стоять и надеяться, что все обернется к лучшему…

Громила на секунду задержался перед самым её лицом, взглядом словно поджигая её тело. Затем резко отвел правую ручищу и ударил её в живот. Она так и свалилась к его ногам с широко раскрытым ртом, еще пытающимся схватить воздух. Анна не думала ни о чем, даже на ненависть к этому ублюдку, перед которым невольно пала на колени, у неё не хватило сил. Вся концентрация силы воли ушла на то, чтобы не обмочиться на его ковер, тем самым возможно спровоцировав мужика на новые удары, после которых ей уже не подняться.

А позволит ли он ей вообще встать на ноги? Что если Громила войдет в кураж, и будет продолжать её избивать? Ей ли не знать, что все истории, которые ей рассказывали такие же девочки с улицы как и она сама, на сто процентов правдивы. Страшные истории. Истории, которые, качая головой, слушают домохозяйки, имеющие в мужьях «хороших» парней и волнующиеся лишь о том, чем порадовать супруга на ужин. Истории по-настоящему ужасные.

Мужик уперся руками в мясистые ляжки и склонился над её скрючившемся в болевом спазме теле. — Убирайся из моего дома, сука! — зарычал мужик, обрызгивая её голову слюной.

Анна больше ничего не хотела от него требовать, хотя странно, но внутри неё продолжал пульсировать протест. Она неуклюже выставила руку над головой, толи пытаясь закрыться от возможных ударов, толи выпрашивая у него минутку для того, чтобы успела перевести дыхание между раундами, но вымолвить хотя бы слово не могла. Под её рёбрами начинал просыпаться вулкан боли, медленно распространяя по телу обжигающие лавовые ручьи, жар от которых не давал ей возможности свободно вдохнуть. Она попыталась проползти на коленках хотя несколько дюймов, но в голове раскинулось огромное поле тьмы, дезориентирующее её в пространстве. Анна могла лишь продолжать держать руку над головой, веря, что этот жесть еще может хоть на немного удержать громилу от действий.

— Какое же ты дерьмо, Господи Иисусе. — мужик раскатисто захохотал, словно услышал самую зажигательную шутку из всех. В его голосе действительно слышалась неподдельная радость, даже оттенок позитивного настроения, который мы слышим в смехе наших знакомых. Он хохотал так заразительно, что губы Анны невольно дернулись в жалком подобии улыбки.

«Ты рассмешила его — сказал ей собственный голос Очевидности в голове. — Но какой ценой, Анна? Сколько ты еще сможешь смешить таких как он? Пока кто-то не приложит тебя настолько сильно, что ты уже не сможешь подняться, твои губы не дернутся от непроизвольной улыбки. Если бы ты видела себя сейчас. Стоишь, шатаясь на четвереньках. Побитая шлюшка. Как будто молишься ему. За лишний доллар готова простить и этот удар, и даже кинешься ноги целовать, если он заплатит. Ты дерьмо, как он и говорит, если после этого сокрушительного удара, ты готова смеяться с ублюдком, который его нанес».

— Таких как ты надо утилизировать, мусорщики должны выбрасывать вас в выгребные ямы и тем, кто это сделает, ничего не будет. — громила ручищей сгреб волосы на её затылки и потащил Анну к выходу, не замечая слабых протестов девушки. Она скользила по гладкому немытому полу, пытаясь подняться на ноги и высвободиться от его болезненной хватки, но колени соскальзывали, она больно ударялась грудью и тем местом, куда он её ударил. И вот уже истерика, вызванная полным ощущением беспомощности, стала настолько мощной, что она не могла её сдерживать, она разрыдалась, чувствуя, как горячие потоки заливают лицо, а под носом раздуваются пузыри соплей.

Такая жалкая. Побитая шлюшка на четвереньках.

Он выволок её за дверь квартиры и швырнул на бетонный пол коридора. Анна надеялась, что сейчас, кто-нибудь из соседей выглянет на площадку, или хотя бы, вызовет полицию, чтобы ублюдка издевающегося над ней, наказали. Но в коридоре было безлюдно и тихо, двери продолжали оставаться закрытыми, а соседи по-прежнему безмолвствовали.

— Я дам тебе совет, потаскушка. — мужик, наконец, отпустил её волосы и, не замечая рыданий истерзанной девушки, снова начал улыбаться. — Когда вернешься в клоповник, который называешь домом, найди самую острую бритву и вспори все вены на теле. Потому что самое полезное, что ты можешь сделать для мира — это сдохнуть! Он поднял верхнюю губу и языком прошелся по неровным зубам, по-прежнему продолжая улыбаться, но теперь улыбка стала чем-то иным, помесью оскала и выражению губ аутиста.

— Тогда и я не уйду без совета… — закашлявшись, плюнула она слова. Чувство несправедливости закономерно превратилось в ярость и ей стало наплевать, что он сделает, она не желала покидать его молча…

На четвереньках, как побитая шлюха.

— Начинай подыскивать платья по размеру, потому что ты должен отрезать себе член. Оставаться мужиком ты больше не мож…. — он пнул Анну в бок и не найдя опоры под левой ладонью, она повалилась с лестницы, пересчитывая ребрами ступеньки. Мир завращался перед её глазами с невероятной быстротой, болевых вспышек раскинувшихся по телу было так много, что она превратилась в один сплошной клубок пылающей боли.

А громила спустивший её с лестницы, еще пару мгновений после того, как она шмякнулась на бетонную площадку, стоял и смотрел на неё сверху вниз и очевидно никак не мог взять в толк, почему она все же не умоляла его, не целовала ноги, а осмелела и начала дерзить.

Анна знала, что не отключилась надолго, утренние лучи, которые только начинали ярко разгораться, когда она проснулась в квартире громилы, по-прежнему ярко светили, но из золотистых, они превратились в тускло желтые. Она открыла глаза и наконец, вырвалась из оков темноты. Лежала в позе эмбриона на холодном полу между лестницами вверх и вниз. От сильного удара, а возможно и от холода бетона, на котором лежала пока была в отключке, её правая рука онемела, и чтобы подняться, она оперлась на ладонь левой. Волнообразная боль, как призрачная вибрация на кончике хвоста гремучей змеи, мгновенно распространилась по телу. Но дав себе передышку, Анна поняла, что все не настолько катастрофично, как она представляла: да по всему животу расползется огромный синяк, да ушибленные ребра еще долго не дадут ей возможности без боли садиться и подниматься, но её лицо не разбито, нет переломов, которые бы не дали возможности работать…

«Работать? Да ты совсем из ума выжила! — снова раздался в голове голос мисс-Очевидности, насмехающийся и укоризненный. — Ты даже на ноги ещё толком не встала, а уже думаешь о том, как бы поскорее начать торговать собой. Ты понимаешь, что поддонок мог тебя убить? Ты чудом спаслась! Не смей злить мадам-удачу, потому что в другой раз ты можешь не открыть глаза, лежа на бетонном полу».