Стиг Ларссон - Девушка, которая застряла в паутине

Андрей позволил ей усесться на нем верхом, расстегнуть ему рубашку и провести ногтями по животу; глаза ее при этом горели ярким огнем, а большая грудь вздымалась под платьем. Рот был открыт; струйка слюны стекала к подбородку, и она что-то ему шептала. Поначалу он не расслышал, что именно. Но это было: «Сейчас, Андрей».

— Сейчас!

— Сейчас, — неуверенно повторил он, чувствуя, как Линда стаскивает с него брюки.

Она оказалась более ловкой, чем он ожидал, более умелой и неистовой в своем вожделении, чем кто-либо из его знакомых.

— Закрой глаза и лежи, не шевелясь, — велела Линда.

Он закрыл глаза, замер и заметил, что она чем-то шуршит, но не понял, чем. Затем послышался щелчок, и он почувствовал что-то металлическое у себя на запястьях, а открыв глаза, увидел, что на них надели наручники. Зандер захотел было воспротивиться, но протестовать он умел плохо, а тут все произошло быстро, молниеносно… Словно обладая большим опытом, Линда пристегнула его руки к спинке кровати, затем связала ему ноги веревкой и крепко стянула.

— Осторожней, — попросил он.

— Ну, конечно.

— Хорошо.

Она посмотрела на него каким-то новым взглядом, не совсем приятным, как ему подумалось. Затем что-то сказала громким голосом. Вероятно, он ослышался.

— Что? — переспросил он.

— Сейчас я буду резать тебя ножом, Андрей, — сказала Линда и заклеила ему рот большим куском скотча.

Микаэль Блумквист попытался уговорить себя, что беспокоиться незачем. Почему с Андреем должно было что-то случиться? Никто — кроме него самого и Эрики — не знал о том, что Зандер знает об укрытии Лисбет и мальчика. Они проявляли крайнюю осторожность с информацией, бóльшую, чем когда-либо. Но все же… почему до парня не дозвониться?

Андрей не из тех, кто пренебрегает телефоном. Напротив, когда Микаэль звонил, он обычно отвечал прямо после первого гудка. А сейчас его было никак не достать — разве не странно? Или же… Блумквист снова попытался убедить себя в том, что Зандер просто работает, забыв обо всем на свете, или, в худшем случае, потерял мобильный телефон. Наверняка не более того. Но, черт побери… После стольких лет откуда ни возьмись возникла Камилла… Явно что-то затевается. Как там сказал комиссар Бублански?… «Мы живем в мире, где безумное считается нормальным…»

Микаэль потянулся за лежащим на ночном столике телефоном и снова позвонил Андрею. Опять не услышав ответа, он решил разбудить нового сотрудника Эмиля Грандена, живущего неподалеку от Андрея. В голосе Эмиля, пожалуй, чувствовалось некоторое замешательство, но он все-таки пообещал сразу сбегать к Зандеру и проверить, дома ли тот. Через двадцать минут Эмиль перезвонил и сказал, что долго колотил в дверь Андрея и что его там совершенно точно нет.

Положив трубку, Микаэль натянул одежду, вышел на улицу и помчался через безлюдный, охваченный бурей район Сёдер в редакцию журнала, на Гётгатан. «Если повезет, — думал он, — Андрей спит там на диване». С Зандером уже случалось так, что он засыпал на работе и не слышал телефона. Можно было надеяться, что все объяснялось именно этим. Тем не менее Микаэль ощущал все большее беспокойство. Отперев дверь и отключив сигнализацию, он вздрогнул, словно ожидал обнаружить разгром. Но сколько он ни ходил по комнатам, никаких следов чего-либо необычного не заметил, и все сведения в его зашифрованной почтовой программе были тщательно стерты — в точности как они договаривались. Все выглядело нормально, но на редакционном диване Андрея не оказалось.

Диван выглядел таким же обшарпанным и пустым, как обычно, и Микаэль несколько минут посидел на нем, погрузившись в размышления. Затем он опять позвонил Грандену.

— Эмиль, — сказал он. — Извини, что терроризирую тебя посреди ночи, но вся эта история сделала меня психопатом.

— Я понимаю.

— И поэтому я не мог не почувствовать в твоем голосе замешательство, когда ты говорил об Андрее. Может, ты мне что-нибудь не рассказал?

— Ничего, кроме того, что ты уже знаешь, — ответил Эмиль.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что тоже разговаривал с «Проверкой компьютеров».

— Что значит «тоже»?

— Ты хочешь сказать, что не…

— Да! — оборвал его Микаэль и услышал, как на другом конце линии тяжело задышали.

Блумквист понял, что произошла какая-то чудовищная ошибка.

— Выкладывай, Эмиль, и побыстрее, — велел он.

— Значит, так…Позвонила очень приятная и профессиональная дама из «Проверки компьютеров», назвавшаяся Линой Робертссон, и сказала, что вы общались с нею и договорились, принимая во внимание обстоятельства, повысить уровень безопасности твоего компьютера. Речь шла о некоторых деликатных личных сведениях.

— И…

— И она, очевидно, дала тебе ошибочные рекомендации, что ее ужасно мучило. Она сказала, что ей стыдно за свою некомпетентность, и она беспокоится, что защиты не хватит, и поэтому хочет как можно скорее связаться с тем, кто устанавливал тебе шифрование.

— И что ты ей сказал?

— Что я ничего об этом не знаю; видел только, как Андрей сидел за твоим компьютером и что-то делал.

— Значит, ты порекомендовал ей связаться с Андреем?

— Я как раз ненадолго выходил в город и сказал ей, что Андрей наверняка сидит в редакции и она может ему позвонить. Вот и всё.

— Проклятье, Эмиль…

— Но она звучала действительно…

— Плевать мне на то, как она звучала! Я надеюсь, ты потом сообщил Андрею об этом разговоре.

— Возможно, не сразу. Я ведь сейчас вкалываю довольно плотно, как и все…

— Но потом ты рассказал?

— Ну, получилось так, что он ушел раньше, чем я успел что-нибудь сказать.

— И ты ему позвонил?

— Конечно, звонил несколько раз. Но…

— Да?

— Он не отвечал.

— О’кей, — сказал Микаэль ледяным голосом.

Он положил трубку и набрал номер Яна Бублански. Ему пришлось сделать это дважды, прежде чем разбуженный комиссар подошел к телефону, и Микаэль, не видя другого выхода, рассказал ему всю историю. Он рассказал все, кроме того, где находятся Лисбет и Август.

Потом он еще проинформировал Эрику.

Лисбет Саландер действительно заснула, пребывая, однако, в состоянии боеготовности. Она спала в одежде, даже не снимая кожаной куртки и сапог. Кроме того, спала Саландер чутко, и ее периодически будили либо буря, либо Август, который скулил и хныкал во сне. Но в большинстве случаев она снова засыпала или, по крайней мере, впадала в полузабытье, и иногда ей снились странные реалистические отрывочные сны. Сейчас ей снилось, как отец бьет мать, и Лисбет даже во сне испытывала прежнюю безудержную злость из детства. Она ощутила ее так явственно, что снова проснулась.

Было без четверти четыре утра; на ночном столике, как и раньше, лежали листы, на которых они с Августом писали цифры. На улице шел снег. Но буря, похоже, немного улеглась, и слышался только завывающий и шумящий в кронах деревьев ветер.