Йоаким Зандер - Пловец

Ей около тридцати. Не красавица. Но есть в ее серьезности что-то привлекательное. И ее английский с американским акцентом и певучими шведскими интонациями мне до боли знаком.

– Мне нужно забрать детей из сада.

– Мне жаль, – искренне говорю я.

Она кладет на стол передо мной бумаги.

– Вот женщина, которую вы искали, – говорит она. – Это свидетельство о смерти. Она работала в министерстве иностранных дел и погибла в результате взрыва в Дамаске.

Я тупо киваю и смотрю на бумагу на неизвестном языке.

– Я нашла несколько статей об этом в шведской прессе. Здесь много об этом писали. Я сама помню это происшествие. Нечасто шведские дипломаты погибают на службе за границей. Я сделала копии. Судя по всему, бомба предназначалась другому человеку. Она погибла по ошибке.

У меня подкашиваются ноги. Я опускаюсь на стул рядом.

– У нее была дочь, – говорю я безжизненным голосом.

Луиза кивает.

– Да. У нее была дочь, которая выжила. Очень странная история. В прессе писали, что она погибла вместе с матерью в машине, но, копнув глубже…

Она убрала волосы со лба и бросила нетерпеливый взгляд на часы на узком запястье.

– Ее можно найти в регистре. Клара Вальден. Я попросила приятеля в министерстве проверить.

Она пролистала документы.

– Нет никаких письменных свидетельств, но, если верить слухам, ее нашли завернутой в одеяло у посольства Швеции в Дамаске в день взрыва. Историю постарались замять, чтобы с девочкой ничего не случилось.

Все внутри меня замирает.

– Что с ней стало?

– Она живет с бабушкой и дедушкой в шхерах на западе страны… Как называется это место?.. Ах, да, Аспойя.

Клара сделала глубокий вдох и нашла глазами цветочки на обоях, чтобы успокоиться и подавить желание зарыться носом в шею голого Кирилла, такого сонного, всего в нескольких сантиметрах от нее в постели. Несмотря на то что оба они были голые, несмотря на то что она исследовала все его тело руками и губами, такой жест был бы слишком нежным, слишком интимным.

А в их отношениях не было нежности. Страсть – да. В присутствии Кирилла из нее буквально сыпались искры. Ее безумно влекло к нему. Никогда и ни к кому Клара не испытывала такого сильного влечения, но она подозревала, что причина была в его недоступности.

Сколько раз в последние месяцы она просыпалась на рассвете и видела Кирилла полуодетым и спешащим на встречу? Сколько раз ее будил скрип лестницы? Сколько раз они отменяли свидания, потому что Кирилл не мог вырваться со встречи или ужина или ему срочно нужно было в аэропорт? Их свидания можно было по пальцам пересчитать. Двадцать? Вряд ли. Скорее, пятнадцать. Кирилл, как и большинство европарламентариев, бывал в Брюсселе только пару дней в неделю. Остальное время он был в разъездах или дома в Париже, угождая избирателям.

Когда они начали встречаться, Клару все устраивало. Больше ей и не нужно было. Кирилл был интересным и умным молодым человеком. Они прекрасно подходили друг другу в постели. От одного взгляда на него у Клары подгибались колени. В постели он мог делать с ней все что хотел. И она чувствовала, что эта беспомощность Кирилла возбуждает. В постели он бывал жестким. Его руки крепко сжимали ее шею, плечи, зарывались ей в волосы, когда он прижимал девушку к постели, чтобы взять сзади. На ее губах все еще был вкус его кожи. Все, что их связывало, это страсть. Непреодолимое влечение. Но в их отношениях не было нежности, не было интимности. И именно это и давало им свободу реализовывать свои сексуальные желания.

Они ничего друг от друга не требовали. У них не было общего прошлого, не было планов на будущее.

Вот почему Клара так удивилась, когда Кирилл внезапно повернулся и уставился на девушку. Он долго смотрел на нее, не говоря ни слова. В его темных глазах читался намек на иронию. Клара смутилась. Она робко встретила его взгляд и молчала, не зная, что он от нее ждет.

– Почему у тебя нет фотографий семьи? – спросил он. – Я был у тебя много раз, но ничего о тебе не знаю. Не совсем так, но….

Он словно только что осознал свою наготу и потянул одеяло на себя, чтобы прикрыться.

– Мы говорим о парламенте, о политике, о мире. О еде. Но никогда о тебе. О твоей семье. Твоем доме. А сейчас я понял, что и снимков у тебя дома нет. Все, кто живет за границей, держат фотографии родственников. А ты нет. Почему?

Его голос, его американский английский с французским акцентом. Он учился в США? Клара отвела взгляд и легла на спину, уставившись в потолок. Она сделала глубокий вдох.

Клара чувствовала, что не готова к смене характера их отношений. Ее устраивало все как есть. Но она знала, что глубоко внутри она мечтает о том, чтобы раскрыться Кириллу, рассказать ему свою историю, и чтобы он тоже раскрылся ей. Но Кларе нужно время. Нужно свыкнуться с этой мыслью. Она не может вот так, без предупреждения, без времени на раздумья, взять и начать все рассказывать. Так что Клара пожала плечами и сказала со вздохом:

– Не знаю. Не думала об этом. Да и фотографий у меня мало.

Клара приподнялась на постели, повернулась и опустила ноги на холодный пол.

– Чушь, – сказал Кирилл ей в спину. – У всех есть семейные фото.

Неужели он не понимает, что ей нужно время? Неужели не может подождать? Дать ей передышку?

– Расскажи мне хоть что-нибудь. У тебя есть братья? Сестры? Чем занимаются твои родители? Все что угодно.

Она повернулась. Изобразила раздражение.

– У меня нет ни братьев, ни сестер, – ответила она, надевая черный лифчик.

Клара провела пальцами по черным волосам до плеч, заправила пряди за уши.

– Я единственный ребенок.

Она подняла телефон со столика и посмотрела на часы.

– Вставай. У меня встреча через полчаса. Надо спешить.

Клара улыбнулась, чтобы смягчить тон, но не слишком убедительно, и показала на лестницу.

– Тебе неприятен этот разговор?

Он взмахнул руками, обрадованный тем, что ему удалось хоть что-то вытянуть из нее. От этого Клара еще сильнее напряглась.

– Почему ты так думаешь? Почему тебе кажется, что мне неприятно говорить о моей семье? Хорошо, ты прав. Мне неприятен этот разговор. Окей? Ты доволен?

Клара пронзила его взглядом голубых глаз. Ей хотелось поскорей покончить с этой дискуссией. Кирилл поднял руки в знак примирения и сел в постели.

– Окей. Если ты не хочешь об этом говорить…. – пробормотал он, натягивая трусы. – Я спросил только из вежливости.

Через пару минут они, уже одетые, ждали в гостиной, пока приедет такси. Пора было возвращаться на работу.

– Прости, – сказала Клара. – Я не хотела так реагировать. Это был обычный вопрос.

Она протянула руку и коснулась его, но Кирилл даже не посмотрел на нее. Вид у него был обиженный. Наверно, его прошлые любовницы были дружелюбнее.