Йоаким Зандер - Пловец

Я выливаю остатки в современный мусорный контейнер с разными отделениями и длинной инструкцией по использованию. Похоже, весь мусор тут перерабатывается. Я возвращаюсь к машине и выезжаю на пустую темную дорогу.

Мне сложно соблюдать скоростной режим. Нетерпение, страх, нервы толкают меня вперед. Я знаю, что у меня мало времени. Я раскаиваюсь во всем, что я сделал. Во всем, без исключения. Все было ошибкой.

Не доезжая до Норчёпинга, я сворачиваю с шоссе на извилистую проселочную дорогу и словно проваливаюсь в темноту. Дорога не освещена. Свет фар почти не помогает. Мне приходится сбросить скорость. Машина почти ползет по узкой дороге. Каждый встречный автомобиль разрывает темноту, ослепляет меня светом фар и снова исчезает. Не понимаю, почему мне так тревожно. Я не впервые веду машину по темной дороге. Но теперь, когда я решил выйти из тени на свет, темнота меня пугает. Я знаю, что вся моя история фальшива. Она соткана из лжи и оправданий. Только сейчас я начинаю смотреть в глаза настоящей, а не придуманной темноте.

На этот раз я сворачиваю, не въезжая в Аркесунд. Не хочу, чтобы меня заметили. Я не знаю, насколько осведомлен мой враг. На смену лесу пришли скалы и кусты. Свет фар отражается от черных окон пустых дачных домиков. Снаружи свистит ветер. Дворники работают вовсю, пытаясь очистить ветровое стекло от мокрого снега. Если бы часы на приборной панели не показывали время, можно было бы подумать, что уже поздняя ночь. Асфальт сменился гравием. Вскоре показывается одинокий пирс. Дорога кончилась. У пирса я вижу лодку, качающуюся на сильных волнах. Волны нещадно бьют ее о пирс. Я оставляю машину сбоку у сухого тростника. Надеваю капюшон на голову и выхожу из машины. Из багажника «Вольво» я достаю прорезиненную сумку, которая уже лежала там, когда я взял машину в прокате. Проверяю содержимое. Швейцарский автомат без серийного номера и марки. Проверяю магазин. Убедившись, что все в порядке, достаю теплые брюки, шапку, непромокаемые перчатки, навигатор с загруженными морскими картами и уже проложенным маршрутом.

Резиновая лодка ждет меня там, где и должна. В десяти метрах от пирса, спрятанная в кустах. Сьюзен все подготовила. Быстро и тщательно. Я закидываю в лодку сумку, устанавливаю навигатор и толкаю лодку к воде. Снег слепит глаза. Ветер сбивает с ног. На волнах видны белые барашки. Приближается шторм.

Я сверяюсь с картой и корректирую маршрут так, чтобы держаться подветренной стороны и не выходить в открытое море. Забраться в лодку мне удается не сразу. Слишком сильные волны. Я снимаю перчатку, засовываю руку под куртку. Замерзшие пальцы нащупывают молнию внутреннего кармана, открывают ее, находят серебряный медальон. На мгновение я испытываю искушение снова посмотреть на него. Я так давно его не видел. Но тут слишком темно. Слишком холодно. Нельзя рисковать. Я не могу потерять его. Это мой ключ, мой талисман, мой шибболет [25]. Я застегиваю молнию на кармане, потом на куртке, надеваю перчатку. Нужно спешить. Море темное, как и все вокруг. Только красные цифры на дисплее навигатора светятся во мраке. Вокруг меня море, снег, темнота.

Клару разбудил шторм. На дворе была ночь. Она присела на тонком матрасе и оглянулась по сторонам. Она не сразу поняла, где находится. Только через несколько секунд в слабом свете затухающих углей в камине она увидела очертания комнаты и вспомнила, что они в хижине Буссе.

Ветер сотрясал весь дом, грозился сорвать крышу, свистел и рычал. Слышно было, как грохочет море, как волны хлещут о скалы в двадцати метрах от дома. Клара потерла глаза.

Сколько она спала? Как только Буссе уехал, ее захлестнула усталость. Так приятно было оказаться в шхерах. Вместе с Габриэллой. Габриэлла? Клара вылезла из-под одеяла и подползла к краю спального алькова. Габриэлла лежала на спине, на диване у камина, накрывшись полосатым пледом, и спала. Какая мирная картина. Клара уже и забыла, что жизнь может быть и такой.

– Габриэлла? – окликнула Клара. – Ты спишь?

Габриэлла заворчала, повернулась на бок и неохотно открыла глаза.

– Кажется, да, – сказала она, натягивая на себя плед. – Какая холодрыга. Который час?

Клара посмотрела на часы на запястье.

– Почти восемь. Сколько же я проспала? Шесть часов?

– Да, ты быстро отрубилась, – сообщила Габриэлла. Она замолчала и прислушалась. – Какой сильный ветер за окном, – отметила подруга.

– Да, Буссе не преувеличивал, когда говорил, что ночка нас ждет ветреная.

Клара внезапно почувствовала, что чертовски голодна. В последний раз она ела на заправке по дороге из Стокгольма, да и то – черствый сэндвич. Она нашла кофту и джинсы на полу, оделась и спустилась по ступенькам.

– Бутерброд с лососем? – спросила она.

И произнеся эти слова, застыла. Она осторожно повернула голову и встретилась глазами с Габриэллой. Глаза у подруги были широко распахнуты. Ни следа сна. Значит, она тоже это слышала.

Может, им обеим послышалось? Может, это ветер? Или морская птица? Нет, Клара слышала мужской голос. Короткую фразу, заглушаемую ветром. Совсем рядом. У Клары по спине поползли мурашки. Пульс участился. Адреналин бросился в кровь.

– Что это? – прошептала Габриэлла.

К Кларе вернулась способность действовать.

– Не знаю, – сказала она бесшумно. – Может, шторм.

Говоря это, она подошла к кухонному углу, где поставила дробовик, который ей вручил Буссе. Там же на полу лежали коробки с патронами. Холодная сталь обожгла Кларе руки. Она присела на корточки, открыла коробку и зарядила ружье. Ствол глухо щелкнул.

Она знаком велела Габриэлле подойти к ней. Свет от камина сюда не доходил. Габриэлла присела на корточки рядом с ней и взяла Клару за руку.

– Что думаешь? – прошептала Габриэлла. – Это был голос, да?

Клара пожала плечами.

– Возможно. Трудно сказать.

Но что еще это могло быть? Она слышала короткую команду. Слышала голос, пытающийся перекричать ветер.

– Что делать? – с тревогой спросила подруга.

Клара поняла, что эта тревога легко может выйти из-под контроля и превратиться в панику. За последнюю неделю Клара научилась быстро распознавать тревогу. Габриэллу нужно успокоить. Немедленно. Она повернулась к подруге и взяла ее руку в свою.

– Габриэлла, послушай меня, – прошептала она. – Не поддавайся панике. Это опасно. Ты должна думать только о том, что происходит сейчас. Не вчера, не завтра, не через десять минут. Думай только о том, что происходит сейчас. О том, какой шаг тебе нужно сделать. Поняла? Постараешься? Не будешь бояться?

Габриэлла сглотнула.

– Конечно. За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я сейчас ударюсь в панику? Не волнуйся за меня.