Александр Афанасьев - Экипаж специального назначения

Сейчас я сидел напротив него в задней комнате одного из заведений для моряков с дешевыми бабами и пил кофе. Горан пил кофе по-хорватски – он и меня научил его готовить. Кофе по-хорватски сначала варят как обычный крепкий кофе, потом замораживают до состояния льда, потом половину размораживают, а половину колют на кубики и добавляют в чашки с размороженным кофе. Еще добавляют жирное молоко и сахар по вкусу, лучше коричневый, тростниковый. Желающие могут попробовать – вкусно. Я вообще не люблю горячие напитки и не понимаю их смысла. Ведь в горячем виде это не более чем варево, обжигающее рот, вкусовые рецепторы и не дающее насладиться всем вкусом напитка. Если это не так, почему вино пьют охлажденным?

– Хреновое дело…

Утром Горан вызвал меня к себе и сказал, что меня – только меня – осторожно начали искать. Пока без примет.

– Сэ ля ви, как говорят французы, – ответил я. – Такова жизнь. Кстати, тебе это не принесет неприятностей?

– Не думаю, – сказал Горан. – сколько будешь сидеть тут?

– Недели три.

– А те, кто с тобой?

– Они уедут раньше. Им уже подыскивают корабль.

В принципе из порта Роттердама можно скрыться за сутки максимум.

Горан кивает:

– Зачем тебе это?

– Что – это?

– Вот это. Знаешь, когда-то я тоже был агентом специальной полиции своего государства.

– А теперь нет?

– Теперь – нет. Надоело все.

– Я понял.

– Пока нет, если играешь в эти игры. Помни – жизнь одна. И не дело ее тратить на игры шпионов в подворотнях.

Зазвонил телефон. Наконец-то! Мне составило большого труда безопасно передать в Москву этот номер и правила связи.

– Я сейчас.

Отбил, извинился, вышел в коридор. У стен ящики с контрабандными напитками и сигаретами – Роттердам один из каналов распространения этой дряни на всю Европу. Охрана с «ЭРО» – хорватскими «узи» и короткими «калашниковыми» – почтительно расступилась. Гость хозяина…

Я вышел в проулок, грязный и засранный до предела – сюда и помои выливали, и дрались, и даже сношались, наверное. Вышел на улицу, набросил кепку на голову – пошел.

Новый звонок.

– Говори!

– У нас ЧП.

– Что?

– ЧП, говорю.

– Какое еще ЧП?

– Ты новости не смотришь? Судно взорвалось в море.

– То есть как взорвалось? – не понял я. Новости смотреть у меня времени как-то не было, в Интернет, если ты в бегах, лучше не лезть вообще.

– Так и взорвалось, с концами. По непонятным причинам.

– То есть договоренность нарушили?

– Нет. Бандиты покинули судно.

Жека пытается говорить максимально неопределенно, но не получается.

– Наши подняться успели?

– К счастью, нет. Погиб весь экипаж.

Тоже круто.

– Еще что?

– По нашим данным, в городе была перестрелка, погиб один из друзей. Наши друзья послали большое подкрепление в город. Резко активизировалось посольство.

Значит, они попытались захватить Ахмеда. В общем-то правильно, на их месте я бы тоже попытался.

– Понял.

– Они же расстреляли бандитов с вертолета. Никто не ушел.

Здорово! Американцы в таких случаях никогда не церемонятся, и это почему-то не считается нарушением прав человека и не поднимает волны праведного гнева правозащитников и прочей мрази по всему миру.

– Понял. Как насчет свалить отсюда?

Жека молчит.

– Я не понял этого молчания.

– Принято решение пока не торопиться с вашей отправкой.

– Не торопиться? Жень, ты смеешься? Ты хоть на минуту сомневаешься, что мне одеться – только подпоясаться? Да мне сейчас оказаться на другом конце света как два пальца… об асфальт. Сел – и аля улю.

– Саш, не пори горячку… – Жека называет меня по имени, этого надо избегать, но я начал первым. – Ты знаешь, как строится работа.

– Знаю. Я получил предоплату? Получил. Так – нет?

…

– Дело сделал. Отморозки покинули судно миром. Уговор такой был?

…

– Был. В чем дело, что еще за тема? У меня тут шухер на хвосте.

– Надо отправить еще один груз.

– Какой груз?

– Такой же, как тот. Только надо его собрать. Мы примерно видим, где ты.

– Перезвони мне. А лучше сбрось данные на резервный ящик.

Вырубаю телефон – долго говорить нельзя. Не исключено, что система глобального мониторинга «Эшелон» уже перехватила разговор, и теперь спутники, висящие на орбите, пытаются меня вычислить. Этого допускать нельзя.

– Такси!

Такси здесь хорошие, дорогие. Обычная машина для западноевропейского такси – это «Мерседес» Е-класса. Как у нас «Волга». И тут хорошо живут.

Королевский замок, кстати, тут – у среднерусского олигарха коттедж больше.

– Центральный вокзал.

Пока машина везет меня на Центральный вокзал, думаю, что делать. Думать крепко надо – то, что они пока не вычислили меня, это ненадолго, и чем меньше я буду дергаться, тем дольше они меня будут вычислять. Кругом сейчас камеры. Используя любые электронные девайсы, ты оставляешь следы. По-хорошему, надо бы нырнуть на дно месяца на три… Сейчас время быстро летит, то и дело что-то случается. Но ГРУ от меня что-то нужно… опять. В принципе я их понимаю – все классические агентурные и оперативные сети давно засвечены, все и всех знают. Американцы сильно обогнали нас в деле создания независимых сетей. Они создаются по принципу разведорганов, только аналитическая их часть – это всевозможные фонды: за демократию, за прогресс, за всякую хрень, большая часть даже и финансируется не государством, а богатыми людьми и теми, кто хочет что-то изменить. Ударные подразделения – это частные военные компании, это коррумпированные местные полицейские или военные, просто бандиты, которым нужны деньги и поставки оружия. А мы все готовим агентов к заброске. Е… вашу мать, на кой черт учить человека, чтобы он знал шведский, если в Швеции несколько десятков, если не сотен тысяч мигрантов из стран СНГ, которые балаболят на своем, воруют, грабят и вообще привольно живут. Агента следует учить совсем другому: как ему полулегально проникнуть в страну, как пройти собеседование в миграционной службе, как получить вид на жительство, как найти нелегально работу, как задружиться с местной мафией или приобрести авторитет в общине, как безопасно пользоваться сотовыми и Интернетом. А у нас…

Такси высаживает меня у Центрального вокзала. Сразу замечаю группку молодых мусульман, тусующихся тут, – вроде ничего опасного не замышляют, но надо держать ухо востро. Подхожу… Черные бороды, одна рыжая, усов нет. Таких все больше и больше.

– Салам!

– Салам…

Посматривают на меня. Решают вопрос – бить или бежать.

– Есть?

– Что – есть?

– Шмотье на меня. Размер икс эль.

Переглядываются.

– Бабки есть, мужик?

– На шмотье хватит… Что-то неяркое.

Все эти молодые мигранты – стопроцентное ворье. Стопроцентное! Понять не могу, как и почему их терпят. Но если терпят – это их проблемы. Это не моя страна.