Александр Афанасьев - Экипаж специального назначения

Минут через двадцать двое возвращаются с пакетом.

– Пятьдесят евро, мужик.

– Отойдем…

Отходим во двор. Я смотрю в пакет… В общем, нормально. Расстегиваю куртку… Шпана впивается глазами в мой «CZ». У них стопудово что-то есть, но тут так носить не принято.

– Двадцать, – говорю я. – Мое шмотье потом на барахолке толкнете. И привет от Горана…

Шпана решает сдать назад – все равно против мафии они жидковаты. А мне нужно шмотье, потому что надо переодеться. И если на мне, паче чаяния, стоит датчик, российский или чей – неважно, то теперь его точно не будет.

У России тоже спутники есть.

– Давай бабки, кяфир.

Кяфир – значит, договорились…

На такси же возвращаюсь в бар. Горан курит, проверяет документы…

– Слушай, брат… – Мне приходит в голову идея: – У тебя оружие есть?

Горан поднимает голову от бумаг:

– Тебе какое надо?

– Мне много надо.

– А конкретно?

– Взрывчатка мне нужна. Саперными зарядами, там разберутся. Снаряды к гаубицам советского стандарта сто двадцать два миллиметра. Крупнокалиберные снайперские винтовки. Крупнокалиберные и ротные пулеметы. Снайперские винтовки, глушаки к ним. Боеприпасы советского стандарта.

– Сколько?

– Для начала – десятка.

– Десятка – чего? Это много, кстати, сюда провезти – месяц, считай.

Я улыбаюсь:

– Десять тысяч тонн, Горан.

У хорвата глаза лезут на лоб.

– Чего???

– Десять тысяч тонн. В основном боеприпасов.

– Ё… да столько по всей Европе не найдется. Ты что думаешь, тут к войне, что ли, готовятся? Десять тысяч тонн… Иезус…

Я знаю, что Горан будет ругаться, но решение найдет. Потому что торговля оружием – это его. Сербское и хорватское – а в нем есть сербская кровь. В свое время сербские комитаджи сражались с хорватскими граничарами – усташами их тогда не звали. Эти граничары были тем же народом, только перешедшим в католичество, условия их службы были примерно такими же, как у казаков в России. То есть хорваты в большинстве своем почти что потомки казаков, только казаков Австро-Венгрии. Потом, во время двух мировых войн, здесь шли сильные междоусобные столкновения, вражда не была забыта и в девяностые вылилась уже в полномасштабную гражданскую войну. И всегда, во все времена в этом регионе нужно было оружие. Оно нужно было даже при Тито. Сам Тито, понимая, с какой страной имеет дело, негласно закрывал глаза на организованную преступность, но с одним условием: она должна была действовать только на территории других государств. Мало кто знает, что трансграничная европейская преступность времен «холодной войны» – это почти сплошь югославы. В Югославии сохранялись оружейные партизанские мастерские, оставшиеся со времен Второй мировой. В Хорватии есть такое место – Загорье. там почти в каждой деревне существовала нелегальная оружейная мастерская, и пока не рухнула Организация Варшавского договора и не стали доступны «калашниковы» по демпинговым ценам, это место снабжало самодельными автоматами всю европейскую преступность. В бывшей Югославии – и в Сербии, и в Хорватии, и в Македонии – существуют крупные оружейные производства, причем в Хорватии и Македонии они созданы с нуля. Немало всего и на складах осталось, например, Хорватия активно переходит на стандарт НАТО, соответственно, старое кладут на склады. Крупнокалиберные снайперские винтовки там делают, причем нескольких видов – это я знаю точно. Зайти на сайт aalan.hr, хорватского агентства по торговле оружием, да и посмотреть, что они предлагают. Самое главное – отгрузка в порту Сплит или Риека. Это Средиземное море, не надо идти через всю Европу. Наши же ради копеек удавятся, хотя, если посчитать логистику и риски, плюсы отгрузки из Хорватии, а не из Роттердама сильно возрастают…

– А если подумать…

Горан берется за калькулятор, начинает прикидывать:

– В основном нужно снаряжение и боеприпасы.

– Именно.

– В какой пропорции?

– Примерно восемьдесят на двадцать.

– Немного проще. Их можно взять на складах, у всех армий НАТО есть запас. Какой базис поставки?

– Риека, Хорватия.

Горан качает головой:

– Политика. Друг мой, мы вне политики.

– Если ты не занимаешься политикой, политика занимается тобой. И ты должен это понимать.

– Мы целы, только пока находимся вне зоны видимости радаров. Это крупная сделка.

– Понимаю.

– Мне надо подумать.

– И это понимаю. Сколько?

Русский бы ответил – несколько дней. Но хорваты все-таки ближе к немцам.

– Семь дней.

– По рукам…

Заместитель директора Института стратегического анализа и прогнозирования – одной из спешно созданных «крыш» на случай принятия решения о ликвидации ГРУ – раздраженно ткнул в экран, расположенный в подголовнике лимузина «Мерседес», убавил громкость до нуля. Затем вызвал сайт ФИНАМ – он пользовался именно им, чтобы быстро отслеживать информацию, быстро просмотрел данные. Нефть ожидаемо рухнула, доллар идет на штурм отметки пятьдесят и пробьет ее не сегодня завтра. Иного ждать глупо.

Только бы ни у кого не сдали нервы…

Но все равно песня, которую он слушал раньше, сейчас его раздражала. Она была из совершенно другого времени, хотя как нельзя больше подходила к времени настоящему. Время решать, с кем ты. Время решать, кто ты есть. Время решать, на что ты готов ради защиты своих интересов и просто себя самого.

Майдан он наблюдал не через экран телевизора, а из Киева. Майдан, второй Майдан, называемый также Евромайданом, стал в каком-то смысле этапом, и не только для Украины, но и для России. Главный урок Евромайдана – победить можно даже в самом безнадежном деле. Надо просто быть готовым идти на все для победы. Совершенно на все.

В общем-то, из-за этого и началась первая русско-украинская. Первая – потому что будет еще. Украинцы – точнее, не украинцы даже, а галичане – привычно перли нахрапом, надеясь получить все и разом. Вряд ли они могли подумать, что и русские в этот момент готовы на все. Русские – по обе стороны границы.

Так что будет долго еще. Это все – на годы, если не на десятилетия. И главная проблема в том, что большинство из них такие же, как мы. Это – центр Украины. Если бы не русские в рядах украинской армии, мы бы давно были во Львове…