Александр Афанасьев - Экипаж специального назначения

– Можно увеличить?

Оператор сделал стоп-кадр, почистил изображение. Оно увеличилось по размерам примерно вдвое.

– Это все, сэр, – сказал оператор.

– Тот, что сидит, – Ахмед, – уверенно сказал американец в форме, сидевший справа от экрана. Золотистый «будвейзер» указывал на его принадлежность к US Navy SEAL, спецназу ВМФ США, который в 2009 году недалеко отсюда тремя скоординированными снайперскими выстрелами, прозвучавшими менее чем за секунду, поставил точку в пиратском захвате «Maersk Alabama».

– Как вы это поняли, лейтенант?

– Самый здоровый сукин сын изо всех. По ориентировкам, он очень большого роста – шесть футов и восемь дюймов. А в Швеции он, похоже, еще и разжирел…

– И обзавелся десятью детьми… – сказал сотрудник ЦРУ.

– Да? Удивительного мало, сэр, сукины дети плодятся как кролики…

– Так, внимание… – коммандер Стив Балчер, руководитель объединенной оперативной группы, поднял руку. – Стокгольм, вы слышите нас?

– Слышимость отличная.

– Объект, изображенный по центру сидящим, опознан как Хабиб Фарах Ахмед, достоверность средняя. Как поняли?

– Вас поняли, Джибути, спасибо…

– Отбой связи.

Балчер сделал знак, чтобы отключили связь. Оглядел собравшихся.

– Лейтенант Калперс, встаньте.

Американец с «будвейзером» медленно поднялся.

– Итак, по вашему рапорту. Ваши вертолеты находились в составе противодиверсионного патруля, верно?

– Так точно, сэр.

– И они поднялись после того, как радарная система прикрывавшего группу французского эсминца опознала четыре малоразмерные цели, идущие в сторону ударной авианосной группы, верно?

– Так точно, сэр.

– И что произошло после визуального контакта с целями?

– Сэр, как только они увидели вертолеты, они тотчас открыли по нам огонь из «калашниковых» и «РПГ».

– «Калашниковых» и «РПГ»? Вы уверены?

– Да, сэр.

– Сколько было лодок?

– Четыре, сэр.

– Опишите их.

– Скоростные, примерно тридцать футов в длину каждая, сэр. Обычные пиратские лодки, сэр…

– И они открыли по вам огонь из «калашниковых» и «РПГ».

– Верно, сэр.

– Зачем им это делать, лейтенант?

– Не знаю, сэр.

– Эй, Стив! – свойски сказал церэушник, прикомандированный к антипиратской группе с тем, чтобы отслеживать каналы перемещения оружия и боевиков из Африки на Аравийский полуостров, а также связи пиратов с такими милыми людьми, как Аль-Шабааб и Аль-Каида на Аравийском полуострове. – К чему ты клонишь?

– Почему они стреляли в вас из «РПГ», лейтенант? – не обращая внимания на реплику сотрудника ЦРУ, продолжил Балчер. – Вам должно быть известно, что выстрел из «РПГ» с обычной пиратской лодки – это пятидесятипроцентный риск перевернуть лодку. Зачем им стрелять по вам из «РПГ»?

– Не знаю, сэр.

– Но они это сделали.

– Да, сэр.

– И вы открыли по ним огонь в ответ.

– Да, сэр. В соответствии с ПВБ [15]. Все должно было быть задокументировано, верно, сэр?

– Да, должно было быть. Если бы не разгильдяй техник, забывший вставить носитель информации в систему при срочном вылете вертолетов.

– О…

– Так что у нас есть только ваши слова, лейтенант. В которых у меня нет оснований сомневаться.

– Да, сэр…

– Как вы покинули место обстрела?

– Сэр, русский эсминец начал наводить на нас систему ПВО, и пилот сказал: «Убираемся отсюда к чертовой матери».

– И почему взорвалась «Сирена», вы не знаете?

– Нет, сэр.

– Джентльмены, – обратился Балчер ко всем собравшимся, – мы все одна команда, мы служим одной стране, и у меня нет никаких оснований сомневаться в любом из вас. Но я предупреждаю всех: если здесь, в этом секторе, что-то происходит, я должен это знать. Что бы это ни было. Все это поняли?

…

– Все свободны. За работу!

– Да. Слушаю…

– Привет!

– Слушаю… – повторил «гость из Лэнгли». Сейчас он сидел в неприметном здании в центре шведской столицы, но, услышав вызов, отошел в сторону.

– Том. Это Кайл.

– Говори.

– Есть две новости. Одна из них хорошая. С какой начать?

– По твоему выбору.

– Запись с «Ориона» признана достоверной. Одна из тепловых меток опознана со средней вероятностью.

– Понял. Это плохая новость?

– Нет, хорошая. Плохая в том, что ты втравил меня в дерьмо.

– Не понял?

– Ты все понял, Том. Это несанкционированная операция, твою мать!

– Мы так работаем каждый день.

– Да, но не каждый день гибнет судно со всем экипажем, мать твою!

– Думай, что говоришь.

– Я думаю. Босс рвет и мечет. Он не в курсе, так?

– Мы не можем трубить о нашей работе на всех углах.

– Да, только мне приходится оставаться здесь. И босс жаждет крови.

– Дальше это не пойдет.

– Да? Хотелось бы. Потому что, если начнется внутреннее расследование, я врать не буду! Мне это на хрен не надо. Я ничего не знал!

– Успокойся.

– Успокоиться?

– Я вытащу тебя оттуда. Получишь новое назначение. Куда-то, где потише и океана нет на тысячу миль в любую сторону.

– Да? Тогда давай поскорей.

– В течение месяца. Извини, мне пора…

Человек из Лэнгли нажал отбой. Надо будет отправить этого ссыкливого сукина сына в Казахстан, и надолго.

Человека из Лэнгли звали Томаш Корбан, но все звали его на английский манер Томом. В оперативном директорате он занимал высокий инспекторский пост. Его предки по прямой линии происходили из очень интересного места Европы – Тешинской Силезии, принадлежность которой оспаривали между собой Польша и Чехия. В предках Томаша Корбана, несмотря на чешское имя, текла преимущественно польская кровь, и потому он с детства, с молоком матери, с семейных разговоров и походов в костел (а он был верующим католиком, как и все его предки), впитал ненависть к России и ко всему русскому. Сам он был американцем в четвертом поколении и сотрудником американской разведки во втором. Его отец, профессор экономики Ян Корбан, входил в состав так называемой Красной команды – группы независимых экспертов в области экономики, которым поручили провести независимую оценку степени советской угрозы. Это было в конце семидесятых, автором идеи был Джордж Буш, тогда еще директор ЦРУ. Доклад «Красной команды» произвел шокирующее впечатление на администрацию Рейгана и послужил одной из основных причин свертывания так называемого детанта – политики разрядки. В конгресс он попал в начале девяностых, когда ранее секретные данные по состоянию советской экономики и советских вооруженных сил стали доступными. На конгрессменов доклад произвел сильное впечатление – настолько, что в конгрессе несколько лет обсуждался вопрос о роспуске ЦРУ за сознательное дезинформирование законодательной и исполнительной власти страны.