Дэн Смит - Большая игра

— Не ходите на охоту? — я недоуменно посмотрел на него.

Он пожал плечами и помотал головой:

— А вы знали, что бурый медведь — священное животное. И когда папа убил его, то устроили большой праздник, чтобы задобрить духа. А голову медведя насадили на самый высокий кол, чтобы его душа могла унестись на небо.

— Твой папа, похоже, смелый малый. Ты хочешь быть таким, как он?

— Папа научил меня всему, что знал сам.

— Это он тебе рассказал о том безопасном месте?

— Да, на папиной секретной поляне Хазар нас точно не найдет.

Но теперь, зная, на что способны те люди с вертолета, я в этом сильно сомневался.

У склона горы Акка, там, где лес редел и начинался труднопроходимый горный массив, мы решили остановиться и хорошенько все осмотреть. Я расфокусировал зрение, чтобы засечь какое-нибудь необычное движение. Позади нас все было тихо. Но когда я повернулся к горному хребту, лежащему впереди, то заметил зайца. Он подпрыгнул и замер, осматриваясь. Его четкий силуэт был точной копией тех мишеней, что вырезал для меня отец.

Я подал президенту знак остановиться, затем вскинул лук, бесшумно вложил стрелу, прицелился и взялся за тетиву. Как только я потянул за нее, меня охватила страшная злость: лук был для меня слишком большой и тяжелый. От него не было никакой пользы — одно напоминание о моей слабости. Крепко стиснув зубы, я со всей силы рванул тетиву. Но как и в прошлый раз, до щеки она не дошла.

И все же я выстрелил.

Тетива жалобно застонала и стрела выскочила куда-то в сторону. Ее крутануло в полете, и она ударилась о камни слева от цели.

Заяц не упустил шанс и улизнул. Секунду назад он был здесь, в другую — его уж и след простыл.

— Бывает, — прошептал президент, но я ничего не ответил.

Злой и пристыженный, я опустил лук и пошел за стрелой. Засунув ее в колчан, я оглянулся на лес. Мы далеко забрались, оставив позади густую чащу. Сверху было видно, как над ней кружит вертолет — маленькая красная точка с белым лучом.

Я посмотрел на президента и выпалил:

— Если бы у меня был лук поменьше, мой лук, я бы точно попал! Дурацкий лук. Могли бы сейчас поужинать зайчатиной.

— Не переживай, — ответил президент. — Значит, сегодня пропустим ужин. — Он направился ко мне, переступая с валуна на валун. — Да и вообще, я не особо люблю зайчатину. Другое дело — чизбургеры.

Он замолчал и уставился на траву между двумя заостренными булыжниками.

— Ботинок, — президент вдруг присел и поднял с земли свою находку.

— Это ваш? — удивился я. В лунном свете я отчетливо разглядел черную блестящую мужскую туфлю. Из тех, что вполне мог носить президент. Это явно был не ботинок охотника, да и у нас в деревне такую обувь никто не носил.

— Не мой, — он отрицательно покачал головой.

— А размер не ваш? Вдруг повезло?

— Не особо. Ботинок вроде подходящего размера, но он не на ту ногу.

— Жалко, — я посмотрел вокруг, чтобы разобраться, как здесь оказалась туфля, и заметил, что справа, на невысоком скалистом выступе в метре от меня, что-то лежит.

— Стой, где стоишь, — скомандовал президент.

— Что? — удивился я. С тех пор как мы убежали от бандитов, я принимал все решения. Ведь я знал свой лес, а президент был тут чужаком. Непонятно, с чего он вдруг решил стать за главного. Наверное, потому, что он взрослый, а я — ребенок. Взрослые всегда считают себя умнее остальных, и уж особенно если они президенты.

— Я велел тебе стоять, где стоишь. — Он властно сжал мое плечо и пошел к скале. Когда он оперся на камень, чтобы влезть на уступ, то тут же отдернул руку и посмотрел на пальцы.

— Что там у вас?

— Просто стой на месте. — Он крепко ухватился за скалу, подтянулся и забрался на уступ гораздо увереннее, чем до этого на поваленную ель.

Несколько секунд он молчал, и я услышал завывание ветра да отдаленный шум пропеллера. Тишину прервал голос президента:

— Отис. Господи, нет.

И тут я решил, что президент не может отдавать приказы в этом лесу, потому что, в отличие от меня, совсем не знает здешних мест. Перепрыгивая с камня на камень, я подобрался к выступу и залез на него, чтобы посмотреть, что же там лежит.

Мертвец был одет в такой же костюм, что и человек, пришедший из леса к месту приземления капсулы. Он лежал на спине, в неестественной позе: руки раскинуты, одна нога подвернута, вторая — та, что без ботинка — немного свешивается с края скалы. На лице у мужчины не было ни царапины, и, казалось, он просто уснул с открытыми глазами.

Но я понимал, что он был мертв. Как и Пату, как военный на поляне.

— Вы знали его? — услышал я собственный голос.

Президент склонился над мужчиной и прижал кулак к губам, как будто хотел успокоиться. Он тяжело сглотнул комок в горле и ответил:

— Это Отис. Он из группы охраны.

— Ваш телохранитель, да?

Президент кивнул.

Я глубоко вдохнул и огляделся. Невдалеке я заметил еще тела.

— В группе и другие были?

— Да.

— Это они? — я показал пальцем на трупы.

Президент поднял голову и поглядел по направлению моей руки. Потом поднялся и пошел к мертвым телам. Я же остался на месте, мне не хотелось больше видеть покойников.

— Стэнли, — назвал президент имя первого из них. — А это Клэй, — сказал он, подойдя к другому мужчине.

Голос у президента был тихий и надрывный. Он закрыл лицо руками и прошептал:

— Что же с ними случилось?

Президент подошел во мне и перевернул Отиса лицом вниз. За спиной у трупа был сложенный парашют. Президент навис над ним и стал разглядывать крепления.

— О боже!

— Что там?

— Боже мой!

— Да что там? — повторил я. — Скажите, президент.

Он сел на землю и, будто не веря своим глазам, покачал головой.

— Их связали, парашюты. Кто-то стянул парашюты веревками, чтобы они не раскрылись. Это убийство.

— Убийство? Но кто? — Я еще не договорил вопрос, как мне на ум пришел мужчина в костюме: он сказал, что ему с парашютом повезло больше, чем остальным.

— Думаю, их убили те же люди, что гонятся за нами.

— И вы не представляете, кто они? Вы точно никого из них не узнали? Те бандиты сказали, что открыли на вас охоту!

Президент не посмотрел на меня. Он отвернулся и закусил нижнюю губу, словно его мысли занимали не только вооруженные преследователи.

— А Хазар? Его вы раньше видели?

Президент помотал головой.

— А других? Вы, может…

— Оскари, я же президент США. Моей смерти не один человек желает.

Я вздрогнул от ужаса, будто сотни пауков поползли по моей коже. Чтобы собраться, я вспомнил, что говорил папа, когда я начинал себя жалеть: «Слезами горю не поможешь».

— Президент, поднимайтесь.

— Что?

— Поднимайтесь же.

Он махнул на меня рукой:

— Оскари, их убили. Понимаешь? Меня предали. Кто-то поломал все системы на Борту номер один, чтобы его могли уничтожить. Кто-то испортил парашюты моих охранников. И капсулу спасательную тоже. Поэтому я и не мог из нее выбраться.