Джулия Корбин - Не доверяй мне секреты

На восьмой день у меня в комнате появляется Мо. Она прижимает меня к груди, и я плачу ей в фартук.

– Это было ужасно, Грейс, то, что случилось. Ужасно. Но я не понимаю, что с тобой, почему ты не встаешь?

– Не могу, Мо. Только встану, сделаю пару шагов – и сразу падаю.

– Это потому, что ты ничего не ешь, – говорит она и лезет рукой в хозяйственную сумку. – Я тут приготовила тебе лепешки с луком и сыром и печенье домашнее спекла – просто во рту тает. – Она протягивает мне мои любимые лакомства. – Ну-ка, понюхай, а потом скажи, что ты есть не хочешь.

Она права. В животе пусто, он отчаянно урчит от голода, я мгновенно забываю, что минуту назад от еды меня воротило.

В дверях появляется мама с подносом, на котором расставлены чашки и чайник.

– Ну что, поела?

– Слопала за милую душу, Лилиан, – отвечает Мо, сжимая мне руку.

Если маме и обидно, что аппетит мой был восстановлен благодаря не ее стряпне, а искусству соседки, то она хорошо скрывает это.

– Ну и прекрасно, молодец! Когда закончишь, наберу тебе горячую ванну. А пока ты отмокаешь, сменю постельное белье.

Мо встает:

– Прислать потом Юана, может, пусть попробует развеселить тебя?

– Отличная идея! – весело восклицает мама – она так и сияет. – Ты много в школе пропустила, он заодно поможет догнать.

– Да, – отвечаю я Мо.

Опускаю печенье в чай и подхватываю размякший кусок губами, пока не отвалился.

– Да, – повторяю я, – передайте, пусть зайдет.

Регулярно встречаться мы с Юаном стали после вечеринки, устроенной Орлой еще в мае. Вечером перед отправкой в лагерь я долго лежала с открытыми глазами в постели, никак не могла забыть вкус его поцелуев, прикосновения его ласковых рук, которыми он обнимал меня, гладил мне волосы. А после трагедии он стучал к нам в дверь каждый день, а мама все говорила, что я сплю. Я не спала, но так легче притворяться. Я боюсь засыпать, потому что сразу начинается кошмар, каждую ночь один и тот же, и кончается он всегда одинаково.

Я понимаю, что нельзя оставаться в постели всю оставшуюся жизнь, но и к прежней жизни нельзя вернуться и вести себя так, будто ничего не произошло. Знаю, если объяснить Юану, как я должна поступить, он обязательно поймет, – только он способен это сделать, только он будет на моей стороне.

– И Орла тоже забегала, уже несколько раз на этой неделе, – сообщает мама соседке. – Грейс спала, но мы с ней немного поболтали. Очень благоразумная девочка. – Мама бросает на меня быстрый взгляд. – Старается поскорей забыть этот кошмар… живым надо жить, говорит. Грейс, она оставила для тебя еще одно письмо. Ты его прочитала?

Я не отвечаю. Это от нее уже пятое. Я игнорирую все ее письма, даже не читаю, но она все равно пишет, не понимает, что я чувствую. А я больше не хочу иметь с ней ничего общего. Сама мысль о нашей встрече мне отвратительна. Нет, я ее ни в чем не обвиняю. Боже упаси. Во всем я виню лишь себя. Но Орла для меня – живое напоминание о том, каким я могу быть ужасным человеком.

Заканчиваю еду, принимаю ванну, жду Юана. Как только он входит, сердце мое переполняется радостью. Выскакиваю из постели, бросаюсь ему на грудь, целую в шею.

– Господи, как мне тебя не хватало.

Он прижимает меня к себе. На мне сейчас хлопчатобумажная ночная рубашка, совсем тоненькая. Мне вдруг становится стыдно, что он сейчас ощущает все подробности моего тела. Быстренько юркаю снова под одеяло, натягиваю его до самого подбородка.

– Я принес тебе сэндвичей.

Он присаживается на край кровати и передает мне один, с яичным майонезом и солеными огурчиками, а сам откусывает от другого. Несколько минут жуем молча.

Потом он наклоняется, хочет поцеловать меня. Я кладу руки ему на плечи.

– Это я сделала, – говорю я быстро, пока хватает духу.

– Что сделала?

– Убила ее.

Он хмурится:

– Кого?

– Розу. – Тут я вспоминаю, что иных версий гибели Розы, кроме несчастного случая, не было. – Это я во всем виновата.

– Если ты была ее звеньевой, это еще не значит, что ты во всем виновата.

– Нет. Я сделала это. На самом деле. Случайно.

– Да что ты такого сделала? Как это случайно? Каким образом?

Он качает головой.

– Понимаешь, Юан, я толкнула ее. Сильно толкнула, лило как из ведра, а она была такая маленькая.

Он отстраняется.

– Земля была скользкая, а озеро глубокое, и она не умела плавать.

Он с изумлением смотрит на меня, словно я сошла с ума.

– Я не знала, что она упала в воду. Было темно, а мы с Орлой ссорились, ругались и…

Тут я умолкаю, вспомнив, из-за кого мы ругались, но на следующий день она сказала, что все наврала, ничего между ними не было.

– Понимаешь, дело в том, что… – Я вытягиваю обе руки вперед и умолкаю.

Он смотрит на меня не мигая, ждет продолжения.

– Я все не так рассказываю.

– Конечно не так! Ты не убивала ее!

Я вылезаю из-под одеяла, становлюсь коленями на кровать и начинаю все сначала. Рассказываю все до мельчайших подробностей, повторяю, что озеро было глубокое, что она дергала меня за куртку, что я обернулась и никак не могла понять, о чем она говорит, заорала на нее, потом изо всей силы оттолкнула от себя – в сторону озера, потом вернулась в палатку и даже не стала проверять, на месте ли она. Выкладываю все, не говорю только, из-за чего мы с Орлой ссорились.

Когда я заканчиваю, он несколько секунд молчит.

– Все равно это еще ничего не доказывает. – Говорит он как-то напряженно, губы дрожат. – Ты слышишь, Грейс, это не доказывает, что именно ты ее убила. Все логично, конечно, когда ты рассказываешь, но вполне могут быть и другие сценарии, не менее логичные.

– Например?

– Например, ты ее оттолкнула, она вернулась в палатку. Потом, когда ты уже спала, она встала и снова вышла.

– Зачем ей это надо было делать?

– Ну мало ли, может, хотела еще с кем-нибудь поговорить, может, что-то искала, может, лунатиком была, в конце концов! – торжествующе заканчивает он. – Я смотрел одну передачу, там как раз описывались такие случаи. Ты не представляешь, сколько людей страдает лунатизмом – очень много!

Хочется ему верить, но я не могу. Я-то знаю, что сделала, и знаю, что надо делать теперь.

– Если это не я, почему она все время ко мне приходит?

– Кто приходит?

– Роза, кто же еще. Каждую ночь с тех пор, как это случилось, во сне. – Я сжимаю кулаки и стараюсь говорить спокойно. – А когда я просыпаюсь, вижу, что она стоит возле кровати и пытается мне что-то сказать.

– Черт побери! Какая все это фигня! – Он хватает меня за плечи. – Ты просто расстроена. И тебе все это только кажется. Знаешь, как бывает по ночам, – чудится чудовище под кроватью. Это все ненастоящее!

Я начинаю плакать. И злюсь – ну какой толк в этих слезах? – сжимаю кулаки и стучу ими по кровати. Но в одиночку мне этого не сделать.