Джулия Корбин - Не доверяй мне секреты

Вижу перед собой табличку: «Осторожно, пригните голову!» Послушно пригибаю и ныряю в низенькую дверь рыбного магазина Каллума.

– А, вот и она, наконец-то! Моя самая любимая покупательница! – восклицает он. – Ну, как день рождения? Долго потом пришлось убираться?

Сначала не совсем понимаю, о чем он. Праздник, кажется, был тыщу лет назад.

– Да нет, все было отлично. Убрались за полчаса, не больше.

Он стоит, скрестив руки на вощеном фартуке.

– А Орла что там делала? Явилась, как привидение из прошлого.

– И не говори. Я и не знала, что она придет.

– Помнится, когда-то вы были неразлейвода подружки, как нитка с иголкой.

– Вот именно, когда-то. Давно и… неправда.

Ах, если б той нашей дружбы оказалось достаточно, чтобы Орла передумала и оставила меня в покое. Вчерашний визит в монастырь развеял последние на это надежды.

– Так что, мирно разбежались, верно? А то я боялся драчки, назревала уже. Думал, нам с Юаном придется вас разнимать.

– Хуже всего то, что Пол пригласил ее в воскресенье на ланч. Не знаю, что делать.

– Да скажи ей просто, мол, не приходи, и все. Нечего таскаться. Придумай что-нибудь. Скажи, уезжаете в Абердин навестить больного друга. Или что желудок расстроился от какой-нибудь приправы. В общем, соври что-нибудь, от этого большого вреда не будет, – продолжает монолог Каллум, вытирая прилавок. – Ну а ко мне каким ветром?

– Да вот думала приготовить крабовый паштет на пикник. Все вместе отправляемся.

«Сходим навестить Розу. Помянуть ее. Ты-то хоть помнишь ее, Каллум? Это ведь я убила ее. Моих рук дело. Как такое могло случиться? Как могла я совершить этот ужас?»

– Так тебе, значит, одного мяса?

Я киваю, и он начинает разделывать крабов.

– Парочки хватит?

– Отлично!

– Только не забудь добавить тертый мускатный орех. Оттеняет вкус.

– Слушаюсь, шеф. – Шутливо отдаю честь.

Но по правде говоря, не об этом я сейчас думаю. Завтра годовщина смерти Розы. Исполняется ровно двадцать четыре года, как она погибла. Для нашей семьи это день особый, с самого рождения наших девочек мы всегда ходим на кладбище и поминаем дочь Пола, сводную сестру наших двойняшек, которой они никогда не видели. Со временем я научилась не бояться этого дня, но в этом году, когда явилась Орла, угрожая раскрыть правду, чувствую себя не в своей тарелке.

– У Юана сейчас много работы?

– Занимается реконструкцией амбара для Тернеров.

– Слышал, он собирается съездить порыбачить. Для меня это шило на мыло, я и так каждый день этим занимаюсь, но я не прочь прокатиться с ним. В районе Инвернесса хороший лосось ловится.

– У него на этой неделе много работы в школе. Составляют планы работы со старшеклассниками.

– А мой Джеми, конечно, записался на парусное плавание. Беда с этими оболтусами. Никакого сладу.

Он начинает рассказывать про то, что сынок валяет дурака, упускает столько возможностей, и я киваю в нужных местах, а сама думаю о своем. Что он там говорил про рыбалку? А что, интересная мысль, надо подумать. Пол с Эдом давненько не бывали на Скае. Дом, в котором рос Пол, все еще принадлежит семейству. Расположен неподалеку от Портри, на самом берегу моря, позади Красные Куиллинские горы. Надо обговорить эту тему с Полом. Мы с девочками могли бы съездить в Эдинбург, прошвырнуться по магазинам. Они никогда не отказываются от этого удовольствия, особенно если я предлагаю кутнуть. А Орла пусть приходит на ланч, она там встретится не с Полом, а с Юаном.

Каллум вручает мне краба.

– Спасибо. Запиши на меня, хорошо? – говорю я.

И тут как раз заходит еще одна покупательница, миссис Маккалок – близкая подруга моей матери; мы любезно приветствуем друг друга.

– Сегодня хоть ветер поутих, слава богу, – говорит она. – Но все же холодновато для этого времени. Будем надеяться, лето будет как лето. Взвесь мне, пожалуйста, пикши, Каллум.

Она поворачивается ко мне:

– Ах да! Ты, конечно, помнишь ее, Грейс! Я говорю про дочку Роджера Картрайта. Красивая такая была девочка, у нее мать еще была француженка.

Сердце мое сжимается.

– Орлу?

– Да-да, Орлу! Ирландское имя. Я так и знала! А фамилия у нее теперь какая-то иностранная. Наверно, замуж выскочила, правда, мужа что-то не видно. И знаешь что? Помнишь старенький коттедж в самом конце гавани? Куда на машине не проехать… Она сняла его. Скоро переезжает.

Ой, что-то мне нехорошо. От запаха рыбы тошнит, чувствую, сейчас вывернет наизнанку.

– Однажды она уже приезжала, месяца два назад, на разведку, так сказать. Она тогда к тебе не заходила?

Но я уже толкаю дверь, плевать, что поспешное бегство даст кумушкам много пищи для пересудов, и по ступенькам вверх выбегаю на Хай-стрит. Мне еще много чего надо купить: молока, хлеба, помидоров – но я не останавливаюсь. Бегу и бегу, пока не прибегаю домой. Первым делом запираюсь в ванной комнате, усаживаюсь на крышку унитаза, чтобы обдумать услышанное.

Значит, так. Орла переезжает в поселок, собирается здесь жить. Пару месяцев назад приезжала, чтобы осмотреться. Если верить Анжелин, это случилось вскоре после того, как она вышла из тюрьмы, и за несколько недель до ее телефонных звонков. Ясно, что она заранее все это спланировала. Интересно, что она про нас знает. Впрочем, я готова поставить последний пенни, что, когда мы с ней встретились в Эдинбурге, она уже знала, на ком женился Юан и за кого вышла я, сколько у нас детей, знала, что мы с Юаном работаем вместе в его мастерской. И еще много чего. Она держит нас за дураков. Юан прав на все сто: она злобное и коварное чудовище и жаждет крови. Звоню ему:

– Это я. Говорить можешь?

– Мама, это ты? – слышу хихикающий голос Дейзи. – Телефон Юана у меня. А он сейчас занимается виндсерфингом. Вообще-то, забавно получилось, потому что… – Она умолкает и снова хихикает. – Нет, ты весь мокрый! – кричит она.

Слышу в трубке приглушенный смех какого-то парня.

– Дейзи! Попроси Юана, чтоб перезвонил мне, как только сможет, хорошо?

– Ага.

Когда я отключаюсь, она все еще смеется.

Выхожу из ванной. Элла лежит на диване, смотрит телевизор. Держит в руке пакет, достает из него и поедает печенье с кремом, правда, довольно экстравагантным способом: зубами отскребает крем, а само печенье скармливает собаке, которая лежит рядом с ней, не сводя с ее движущейся руки завороженных глаз.

Элла переводит взгляд с экрана на меня, видит мое вытянутое лицо.

– Я люблю только кремовую серединку, – оправдывается дочь.

– А для собаки столько печенья вредно.

Элла кладет щеку на пушистую спину Мерфи:

– Ну вот, вечно она нам все испортит.

Я стискиваю зубы. Как я и предполагала, помирились мы с ней ненадолго.

– Ты с ним гуляла?

– А зачем с ним гулять? Ему и так хорошо!