Джулия Корбин - Не доверяй мне секреты

Поднимаю голову, гляжу на него:

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Я пытался.

– Выходит, плохо пытался.

В груди моей вспыхивает отчаянная ярость, я вскакиваю с места и изо всей силы, наотмашь залепляю ему пощечину, потом другую. Он даже не защищается… впрочем, мне от этого не легче.

– Сволочь! Слизняк! Сволочь! Ты ничем не лучше этой гадины!

– Да, ты права… Сволочь и слизняк… Ты имеешь право сердиться на меня…

– Сердиться?! – ору я. – Да я сейчас с ума сойду от бешенства! Ты хоть можешь представить, какая это невыносимая боль… какое это подлое предательство и…

Я умолкаю, качаю головой и начинаю расхаживать, мерить шагами комнату.

– Я никак не мог выбрать удобное время, чтобы признаться тебе…

– Выбрать удобное время? Чего его выбирать? Любое время было бы удобное! – Я продолжаю ходить вокруг него. – Когда я не могла встать с постели, когда меня мучили кошмары, когда я была больна, а ты вернулся в Шотландию. Черт побери! Да хотя бы две недели назад, когда тут объявилась эта крыса. – Оборачиваюсь к нему. – Когда угодно и как угодно, но только не так, Юан. Я должна была услышать об этом от тебя, а не от этой.

Орла стоит в тени. Закуривает и шагает ко мне:

– А он ведь и правда предал тебя, Грейс. Разве нет?

Она хочет положить руку мне на плечо.

– Пошла прочь! – Я грубо толкаю ее, и она чуть не падает на своих каблуках. – Не прикасайся ко мне! – Перевожу взгляд на Юана. – И ты тоже!

Я стою у окна. Небо уже почти черное. Непогода разбушевалась не на шутку. По подоконнику, по стеклам бьет град не переставая, словно бесконечная барабанная дробь. Некоторые экземпляры величиной с мячик для гольфа. Вспоминаю, как в детстве мы с Юаном выбегали из дома и прыгали во дворе, визжа от боли и удовольствия, когда градины били нас по голове, по лицу, оставляя на коже синяки.

– Я уже точно собирался все тебе открыть перед тем, как поехал поступать в университет, – говорит он. – Но мама сказала, что ты обручилась, что у тебя есть жених. А потом я подумал, что ты уехала. Мне казалось, что ты полюбила Пола и про все забыла.

– А когда вернулся в Шотландию? – говорю я, снова поворачиваясь к нему. – Почему тогда не сказал? Видел, в каком я состоянии, и не сказал.

– Ты же была нездорова. И я думал, что…

Он умолкает, втянув щеки.

– Господи! – Вижу неуверенность в его лице и по глазам читаю правду. – Неужели боялся, что я донесу на тебя?

– Но ты была сама не своя.

– Боже мой! Я бы никогда такого не сделала! – Снова начинаю ходить по комнате. – А все эти годы? Неужели тебе ни разу не приходило в голову, что ты должен рассказать мне правду?

– Пока не приехала Орла, ты про Розу почти не заговаривала.

– Юан, ты же сам видел в моем доме фотографии Розы, ты знаешь, что я вышла замуж за ее отца, я всегда о ней думаю. Всегда. – Изо всех сил стараюсь говорить ровно. – А на прошлой неделе, когда позвонила Орла? Тогда-то хоть мог сказать хоть что-нибудь?

– Послушай, меня это самого страшно огорчает. Что и говорить, гордиться нечем.

– Гордиться? – Я обеими руками толкаю его в грудь. – Гордиться! Да ты стыдиться должен! Какой позор! Не могу поверить, неужели это ты?

– Да его мамаша все это и устроила, – снова встревает Орла. – Она держала под контролем все, что творилось в семье. – Ленивой походкой она подошла к нам и снова встала рядом. – Ни перед чем не остановится, если надо защитить своего мальчика. Тигрица.

– Понимаешь… мама, она…

Я яростно тычу в него пальцем:

– Только не перекладывай вину на Мо!..

И вдруг до меня снова доходит.

– Так Мо все знала?

– Надо же мне было кому-то рассказать.

Маятник качнулся обратно, и ярость в груди опять сменилась жгучей горечью. Горло перехватило, и я застонала. Значит, и Мо… Но она же относилась ко мне как к собственной дочери, она же любила меня, заботилась… и все равно предала. Как вынести такую тяжесть, такой удар?

– Она ничего не знала… ну, что ты думаешь, будто ты это сделала, – торопливо говорит Юан. – Она не выбирала между нами.

Хочется ему поверить, но я уже не могу. Нет, я не виню Мо в том, что она в первую очередь думала о Юане, – конечно, своя плоть и кровь в любом случае ближе, и понятно, что Мо предпочла не меня, но мне горько… Почему она мне ничего не сказала?

– Зачем ты сохранил браслет?

– Всегда хотел вернуть его.

У него виноватое лицо, в нем даже читается отчаяние, но сейчас, после всего, что он сделал, мне его нисколько не жалко.

– Я хотел тебе все рассказать. На похоронах мамы…

– Опоздал, – резко обрываю я и поворачиваюсь к Орле. – А ты видела, как Роза тонула?

– Что за чушь! Я бы ее вытащила. Нет, я пошла за Юаном.

– А на следующий день, когда мы нашли ее тело, ты знала, что это не я, что я не виновата?

– Да, – говорит она, раздраженно надувая губы. – Жаль, конечно, но я же Юана защищала. Он как-никак был отцом моего ребенка. А потом, когда я поняла, что от него толку не будет, я все тебе написала, но…

– Так, значит, вы оба все знали.

Перевожу взгляд с Юана на нее и обратно. Все это было бы смешно, когда бы не было так… трагично.

– Да-а… Мой парень и моя лучшая подруга… и ни один не посчитал нужным сказать мне правду… как все было на самом деле.

– А что мне было делать? – Орла пожимает плечами, изображая оскорбленную невинность. – В первую очередь я должна была думать о Юане.

– И вы оба не нашли ничего лучшего, чем повесить все на меня? – В груди моей снова поднимается волна злости. – Ведь именно ты, Орла, убеждала меня в том, что это я убила Розу. Ты заставила меня в это поверить, а сама прекрасно знала, что она была еще жива, когда я вернулась в палатку.

– А что, ты вполне могла это сделать. Ты ведь толкнула ее, так?

– Господи, что за извращенная логика!

– Ну знаешь, если бы ты прочитала мои письма…

– К черту твои письма! – кричу я, трясясь от ярости. – Ты убедила меня в том, что я виновата! Ты, Орла, и никто другой, – тычу ей пальцем прямо в лицо. – Двадцать четыре года я не сомневалась в том, что убила бедную девочку…

Орла торжествующе улыбается, она очень довольна своей хитростью. Хочу как следует врезать ей, но злость моя вдруг иссякает, сменяясь чувством глубочайшей печали. Роза погибла потому, что все мы виноваты, ни один из нас не помог ей, и хотя вина Юана неизмеримо больше, чем моя, я понимаю: я тоже подвела ее. Если бы я ее выслушала тогда, возможно, события пошли бы совсем по другому руслу. Но, увы, я была слишком потрясена предательством Орлы и ничего больше вокруг не видела.

Снова подхожу к окну и гляжу на море. Сквозь рваные облака, несущиеся низко над морем, видно, как светит прожектор какого-то корабля, который отчаянно борется с бурей. Я пытаюсь представить себе людей на его борту: вот корабль накрывает мощная волна, скрипит и стонет под ее ударом палуба, корабль вздымается вверх и снова проваливается в бездну, достигает самой нижней точки и опять взлетает на самый гребень… мне даже кажется, я слышу, как они молятся Богу, да не допустит Он, чтобы треснула палуба, раскололась пополам или груз сдвинуло с места. Отважные матросы, они стойко борются со штормом и терпеливо ждут, когда он кончится.