Стивен Кинг - Возрождение

— Отклонена. И я теперь сомневаюсь и насчет вашей налички. Если, конечно, она у вас есть.

Это было грубо с ее стороны, но я все равно осиял ее самой любезной улыбкой.

— Карточка в порядке. Они просто ошиблись. Это часто бывает.

— Тогда вы сможете устранить недоразумение в любом другом мотеле, — сказала она. («Устранить»! Какие умные слова знает эта деревенская девица!). — Тут рядом еще четыре штуки, но они все так себе.

«В отличие от этого придорожного «Риц-Карлтона», — подумал я, но вслух сказал:

— Попробуйте позвонить еще раз.

— Лапочка, — ответила она, — мне достаточно на тебя поглядеть.

Я чихнул, уткнувшись в короткий рукав футболки с эмблемой «Оркестра Чарли Дэниелса». Все равно она была не очень свежая. Или очень несвежая.

— Что вы этим хотите сказать?

— Хочу сказать, что я бросила мужа, когда он со своими двумя братцами начал курить крэк. Не обижайся, но я тебя насквозь вижу. За прошлую ночь заплачено — с кредитки группы, но раз ты теперь, как говорится, выступаешь соло, то расчетный час — тринадцать ноль ноль.

— На двери сказано, что три.

Она указала ногтем с облупленным лаком на объявление, висевшее слева от календаря с Иисусом — дарителем щенков: «Во время проведения ярмарки, с 25 сентября по 4 октября, ращетный час — 13-00».

— «Расчетный» пишется не так, — сказал я. — Эту ошибку надо устранить.

Она бросила взгляд на объявление, потом снова повернулась ко мне.

— Твоя правда, но про время там все правильно. — Она посмотрела на часы. — Значит, у тебя полтора часа. Не заставляй меня вызывать полицию, дорогуша. Во время ярмарки их тут как мух на собачьем дерьме, и приедут они быстро.

— Ну что за херня, — сказал я.

Я смутно помню все то, что происходило со мной в те времена, но ее ответ звучит у меня в ушах так четко, будто я услышал его две минуты назад:

— Нет, солнышко, это жизнь.

И она снова отвернулась к телевизору, где какой-то придурок бил чечетку.

Я не собирался искать ширево днем— даже на ярмарке — и потому оставался в «Фейрграундс Инн» до половины второго (просто чтобы позлить эту деревенскую девку). Потом взял дорожную сумку в одну руку, чехол с гитарой в другую и пошел куда глаза глядят. На заправке «Тексако», где Норт-Детройт-авеню переходит в Саут-Детройт-авеню, я остановился передохнуть. К тому времени я хромал на левую ногу, а бедро пульсировало в такт сердцебиению. В мужском туалете я достал половину своих припасов, смешал дозу и ввел ее под левую ключицу. Меня немного отпустило. Боль в горле и ломота в ноге стали утихать.

Неприятность с левой ногой случилась в солнечный летний день восемьдесят четвертого года. Я ехал на «Кавасаки», а по встречной полосе катил какой-то старый пердун на «Шевроле» размером с прогулочный катер. Его вынесло на мою полосу, и мне пришлось выбирать из двух вариантов: свернуть на обочину или принять его в лоб. Разумеется, я сделал очевидный выбор, и пердун спокойно проехал мимо. Ошибкой стала моя попытка вернуться на дорогу на скорости сорок миль в час. Совет всем мотоциклистам-новичкам: не виляйте по гравию на скорости сорок миль в час. Меня вышвырнуло из седла. Я сломал ногу в пяти местах и раздробил бедро. Вскоре после этого я открыл для себя Счастье Морфия.

Ноге стало лучше, почесуха и тряски на некоторое время ушли, так что от заправки я зашагал чуть бодрее. Дойдя до автовокзала, я уже спрашивал себя, какого черта так долго торчал с Келли и его косорукой кантри-группой. Мое призвание не в сопливых балладах (в тональности до-мажор, спаси и помилуй). В конце концов я рокер, а не какой-нибудь говнодав.

Я купил билет до Чикаго на завтрашний полдень, что дало мне право оставить сумку и «Гибсон SG» (единственное из ценного, что у меня осталось) в камере хранения. Билет обошелся мне в двадцать один доллар. Сидя в туалетной кабинке, я пересчитал оставшиеся деньги. Вышло сто пятьдесят девять долларов — примерно то, на что я и рассчитывал. Будущее засияло новыми красками. Раздобуду дурь на ярмарке, где-нибудь перекантуюсь ночью — может, в местном приюте для бездомных, может, на улице, — а завтра «Грейхаунд» отвезет меня в Город ветров. Как и в любом другом большом городе, там есть тусовка музыкантов, где те общаются друг с другом, рассказывают анекдоты, делятся сплетнями и пытаются пробить концерт. Кому-то это сделать сложнее (аккордеонистам, например), но хороший ритм-гитарист всегда нарасхват, а я играл чуть лучше, чем просто хорошо. К 1992 году я мог заменить соло-гитариста — если возникала необходимость и я был в адекватном состоянии. Оставалось только попасть в Чикаго и пробить концерт до того, как Келли Ван Дорн пустит слушок, что на меня нельзя положиться, — а этот мудозвон на такое был вполне способен.

До вечера нужно было скоротать минимум шесть часов, и я приговорил остаток своей заначки. Когда с этим было покончено, я купил в киоске вестерн в мягкой обложке, сел на скамейку, открыл книжку где-то на середине и вырубился. Проснулся я от собственного чиха. На часах было семь вечера. Для бывшего ритм-гитариста «Белой молнии» настало время отправиться на охоту за дурью.

Когда я добрался до ярмарки, от заката на западе осталась лишь жалкая оранжевая линия. Я, конечно, хотел приберечь деньги на покупку дури, но пришлось разориться на такси, потому что чувствовал я себя отвратно. И дело не только в обычных для наркомана трясучке и ломоте. У меня снова разболелось горло. В ушах стоял резкий гул, и я весь горел. Я убеждал себя, что последнее – это нормально, потому что вечер выдался неимоверно жарким. Что же до остального, то после шести-семи часов сна все как рукой снимет. Высплюсь в автобусе. Мне хотелось привести себя в порядок перед очередным призывом в Армию Рок-н-ролла.

Главный вход на ярмарку я обошел стороной, ведь только идиот будет искать героин на выставке ремесел или демонстрации скота. Дальше был парк развлечений Белла. Сейчас этого парка уже нет, но в сентябре 1992-го он работал в полную силу. Вагончики обеих американских горок – деревянного «Зинго» и более современной «Дикой кошки» — сновали туда-сюда не переставая, и на каждом повороте и крутом спуске округу оглашали веселые крики пассажиров. У водных горок, «Гималаев» и дома ужасов «Фантасмагория» стояли длинные очереди.

Я пошел по центральной аллее парка, мимо киосков с едой, из которых пахло жареным тестом и сосисками. Сегодня от этих обычно заманчивых запахов меня затошнило. У шалмана «Бросай и выигрывай!» я заметил подходящего вида парня, и я уж было хотел к нему обратиться, но, подойдя ближе, понял, что это нарик, а не дилер: слишком крикливой была его футболка с надписью «Кокаин! Завтрак чемпионов!». Я пошел дальше, мимо тира, деревянного шалмана «Сбей бутылки», «Скиболла» и «Колеса Фортуны». Чувствовал я себя все хуже и хуже: жар усиливался, как и гул в ушах. Горло болело так, что при каждом глотке я вздрагивал.