Стивен Кинг - Возрождение

— В полной собственности, выплатила банку все подчистую. У меня двое мальчишек от второй жены, но скажу тебе по секрету, Дениз — моя любимица. У Хэтти тоже сын от второго мужа. — Он наклонился ко мне с мрачной ухмылкой. — Из тюрьмы не вылезает. Парень не стоит даже пули, которая бы потребовалась, чтобы отправить его в пекло.

— Как Кенни и Пол?

Кенни Лафлин, наш басист, тоже женился на своей подружке времен «Хромовых роз», и они по-прежнему были вместе.

— У него страховое агентство в Льюистоне. Дела идут неплохо. Он тоже здесь. Ты его не видел?

— Нет.

А может, и видел; просто не узнал, как и он меня.

— А Пол Бушар… — Норм покачал головой. — Лазал по горам в заповеднике Акадия и упал. Два дня еще прожил, потом скончался. В девяностом году. Может, и к лучшему. Док сказал, что он остался бы парализованным ниже шеи, если бы выжил. Полный паралитик, что называется.

На секунду я вообразил, что было бы, если бы наш барабанщик остался жить. Лежал бы в постели, подсоединенный к машине, которая за него дышит, и смотрел пастора Дэнни по телевизору. Я вытряхнул из головы эту мысль.

— А что с Астрид? Не знаешь, где она?

— Где-то на востоке. Кастайн, Рокленд… — Он покачал головой. — Не помню. Знаю, что она бросила колледж и вышла замуж, и родители на нее за это разозлились. Наверно, еще больше разозлились, когда она развелась. Вроде бы она держит ресторан, одну из этих забегаловок с омарами, но зуб не дам. У вас ведь с ней все было серьезно, да?

— Да, — сказал я. — Это уж точно.

Он кивнул.

— Первая любовь. Ничто с ней не сравнится. Наверное, я не хотел бы увидеть ее сейчас, потому что в те времена старушка Сода-Бургер была ходячий динамит. Живая бомба. Верно?

— Да, — согласился я, думая о хижине на Скайтопе. И железном столбе. Как он засветился красным, когда в него ударила молния. — Верно.

Мы немного помолчали, и он хлопнул меня по плечу.

— Ну так что? Сыграешь с нами? Лучше соглашайся, потому что фиговая это будет группа — без тебя.

— Ты в группе? «Все звезды Касл-Рока»? И Кенни тоже?

— А как же. Мы теперь редко выступаем, не как прежде. Но от этого предложения мы не могли отказаться.

— Это идея моего братца Терри?

— Может, он и подумал, что ты сыграешь песню-другую, но нет. Он просто хотел группу из прежних времен, а из всех наших только мы с Кенни все еще живы, все еще торчим в этой глуши и все еще играем. На ритм-гитаре у нас плотник из Лисбон-Фоллз, но в прошлую среду он упал с крыши и сломал обе ноги.

— Ой, — сказал я.

— Ему ой, а мне счастье, — ответил Норм. — Мы собирались играть втроем, что, как известно, полная лажа. Трое из четверых «Хромовых роз» — неплохо, с учетом того, что в последний раз мы играли на танцах Полицейской ассоциации больше тридцати пяти лет назад. Короче, соглашайся. Гастроли по случаю воссоединения и все такое.

— Норм, у меня и гитары-то нет.

— У меня в пикапе три, — отозвался он. — Выбирай. Только помни, мы начинаем с «Постой, Слупи».

Мы поднялись на сценупод восторженные аплодисменты, подпитываемые алкогольными парами. Лицо Кенни Лафлина, по-прежнему тощего, украсилось несколькими несимпатичными бородавками. Он помахал мне из-за своего «Фендера P-Bass». Я не нервничал, как в тот первый раз, когда стоял на этой сцене с гитарой в руках, но чувствовал себя словно в необыкновенно ярком сне.

Норм, как всегда, поправил микрофон одной рукой и обратился к публике, которой уже не терпелось подергаться под старый добрый рок-н-ролл.

— На барабанах написано «Все звезды Касл-Рока», но сегодня у нас на ритм-гитаре играет почетный гость, так что ближайшие пару часов с вами снова «Хромовые розы». Валяй, Джейми.

Я вспомнил, как целовал Астрид под пожарной лестницей. Вспомнил ржавый микроавтобус Норма и его отца Цицерона — как он сидел на продавленном диване в их старом трейлере, сворачивал косяк и говорил мне, что если я хочу с первого раза сдать на права, то лучше подстричь нафиг свои патлы. Я вспомнил, как мы играли на танцульках для подростков на Обернском роллердроме и никогда не останавливались, когда начиналась неизбежная драка между ребятами из школ Эдварда Литтона и Лисбонской старшей, или из Льюистонской старшей и Сент-Дома; мы только прибавляли звук. Я вспомнил, какой была жизнь до того, как до меня дошло, что я всего лишь лягушка в кастрюле.

Я прокричал: «Раз, два, начали!»

И мы начали.

С ноты ми.

Все это дерьмо начинается с ми.

В семидесятых мы, наверно, играли бы до часу ночи, до комендантского часа. Но семидесятые остались позади, и к одиннадцати мы уже облились потом и устали как собаки. Но это было не страшно: по указанию Терри, в десять унесли вино и пиво, и в отсутствие огненной воды толпа быстро начала редеть. Большинство оставшихся уселись на свои места: танцевать они уже не могли, но готовы были послушать.

— Ты намного лучше играешь, чем раньше, салага, — сказал Норм, когда мы собирали инструменты.

— Ты тоже.

Это было такое же вранье, как «ты прекрасно выглядишь». В четырнадцать лет я ни за что не поверил бы, что настанет день, когда я буду лучшим гитаристом, чем Норм Ирвинг, но он настал. Он улыбнулся мне, давая понять, что сам знает о том, о чем лучше не говорить. Кенни присоединился к нам, и все трое оставшихся членов «Хромовых роз» обнялись — в школе мы, несомненно, назвали бы это пидорскими штучками.

К нам подошел Терри с Терри-младшим, его старшим сыном. Брат выглядел усталым, но совершенно довольным.

— Слушай, Кон и его друг повезли домой несколько гостей, которые слишком нагрузились, чтобы вести машину до Касл-Рока. Ты не прихватишь несколько человек до Харлоу на «Кинг Кэбе», если Терри-младший поедет с тобой вторым пилотом?

Я сказал, что готов, и после окончательного прощания с Нормом и Келли (и вялых рыбьих рукопожатий, которые в обычае у музыкантов) собрал своих пьянчужек и отправился в путь. Сначала племянник говорил мне, куда ехать, хотя указания не были мне нужны даже в темноте, но к тому времени, когда мы выгрузили последние две-три парочки на Стакпоул-роуд, он умолк. Взглянув на него, я увидел, что парень крепко спит, прислонившись к окну. Я разбудил его, когда мы добрались до дома на теперешней Методист-роуд. Он поцеловал меня в щеку (это тронуло меня больше, чем он мог себе представить) и сонно поплелся к дому, где, наверное, собирался отоспаться до полудня, как водится у подростков. Не в моей ли бывшей комнате, подумал я, но решил, что скорей всего он расквартирован в новой пристройке. Время меняет все, и, возможно, так и должно быть.

Я повесил ключи от «Кинг Кэба» на вешалку в прихожей, направился к своей прокатной машине и тут заметил свет в амбаре. Заглянув внутрь, я увидел Терри. Он переоделся из парадного костюма в рабочий комбинезон. Его новая игрушка, «Шевроле-SS» конца шестидесятых, поблескивала под верхним светом, как голубой драгоценный камень. Он был занят ее полировкой.