Юн Линдквист - Звездочка

Тереза, хоть и просидела с подругой в погребе, разговаривая до тех пор, пока они не пришли к согласию, подобного ее поведения тоже понять не могла. Она еще ни разу не видела Терез вот такой и только собралась поведать остальным, о чем они договорились, как Терез взорвалась.

Встав из-за стола и взяв в каждую руку по баночке, она швырнула их в стену.

— Пожалуйста, не надо, — попросила Беата.

И тут Терез закричала. Она издавала единственный пронзительный и чистый звук. Эффект был таким, будто зубные сверла запихали не в рот, а в уши. Девочки обхватили руками голову. Голос Терез поднялся на октаву, так что высокие частоты пробирали до костей. Сжавшись от испуга, девчонки ждали, когда это закончится.

Крик оборвался настолько внезапно, что последовавшая за ним тишина облегчения не принесла. Опустив руки, девочки взглянули на Терез и увидели, что она сидит за столом, а по щекам у нее текут слезы. Никто не решился подойти и утешить ее. Терез медленно поднялась из-за стола, выдвинула один из кухонных ящиков и среди лежавших там инструментов выбрала шило. Она воткнула его себе так глубоко в правое предплечье, что шило застряло и осталось торчать. Потом она вытащила его, и показалась кровь. Переложив шило в правую руку, она обхватила его ладонью, уже испачканной кровью. Терез вогнала шило себе в левое предплечье, показала девочкам, как оно торчит, а потом выдернула. На ее лице не дрогнул ни один мускул. Лишь слезы продолжали катиться по щекам.

Вероятно, Терез повредила криком связки. Когда она заговорила, ее голос звучал настолько глубоко, что просто не мог принадлежать этому хрупкому телу.

— Вы не понимаете, — произнесла она. — Это не должно чувствоваться.

Отложив шило в сторону, она вышла из кухни.

Девочки остались сидеть на полу. Кто-то поправил опрокинутую баночку с детским питанием, кто-то поднял оброненную ложку. Те, кто заплакал, увидев слезы Терез, осторожно вытирали лицо. Тереза ощутила исходящий от них запах — запах стыда. Они испытывали чувство вины, толком не понимая, откуда оно взялось и что они сделали не так.

— Пойду помогу ей, — объявила Тереза, поставив баночку с абрикосовым пюре на пол и поднявшись на ноги.

— Каким образом? — шепотом спросил кто-то из девочек.

— Нам нужно кое-что сделать.

Когда Тереза вышла из дома, Терез уже тащила из сарая лопату. Они молча прошли мимо друг друга. В сарае Тереза взяла еще одну лопату и спустилась к озеру.

Солнце уже почти село, но его краешек еще виднелся над горизонтом, освещая небо пурпурным заревом, когда девочки начали копать. Руки Терез были залиты наполовину засохшей кровью. Когда мышцы напрягались, слышался хлюпающий звук и из маленьких, но глубоких ранок появлялись новые капли крови. Если ей и было больно, то на лице это никак не отражалось.

Отец Беаты добросовестно расчистил просеку, поэтому девочки без труда избавились от верхних слоев торфа и песка, выкопав яму глубиной тридцать сантиметров и площадью метр на два. А потом начался слой из камней. Тут подоспели остальные девчонки. Эрика нашла в гараже еще одну большую лопату, а Каролин с Малин обнаружили по маленькой садовой лопатке. Все принялись помогать, не задавая лишних вопросов. Когда попадались булыжники побольше, Беата с Малин вытаскивали их ломом наверх. Яма росла на глазах.

Терез работала, не глядя по сторонам. Ее губы беззвучно двигались, будто она что-то шепчет себе под нос. Когда глубина ямы достигла полутора метров, Тереза остановилась и спросила:

— Ну что, хватит?

Кивнув, Терез кинула лопату на край ямы, а затем легко выбралась наружу. Терезе, чтобы вылезти, потребовалось загнать лопату поглубже в землю и использовать в качестве ступеньки. Собравшись у ямы, девочки с ясностью увидели, что именно они выкопали — могилу. Тесно сгрудившись вокруг нее, они смотрели вниз, словно участвуя в похоронах, где не хватает лишь самого главного.

— Ну и кого мы собираемся хоронить? — поинтересовалась Ронья.

Сумерки успели сгуститься, а фонарик имелся только у Софии, поэтому Тереза повернулась к ней и попросила принести из погреба тот самый ящик. Сесилия отправилась вместе с Софией. Остальные девочки тоже получили задания: отыскать молоток, сбегать за гвоздями и веревкой.

Ящик из-под взрывчатки по размерам действительно походил на небольшой гроб. С торцов даже имелись кольца для веревки, укрепленные металлическими пластинами. Открыв крышку, Тереза высыпала из ящика несколько усохших картофелин и землю. Постучав по стенкам ящика кулаком, она убедилась, что грубо стесанные планки в хорошем состоянии — они выдержат. Девочки вернулись с молотком, гвоздями и веревкой.

Тереза осмотрела всю группу. Многие переминались с ноги на ногу. Их сосредоточенные лица бледно светились в сумерках.

— Кто хочет быть первым?

Кто-то из них, наверное, думал, что все понарошку, кто-то ожидал чего-то другого, кто-то все сразу понял, но до конца не поверил. Поэтому, когда слова были произнесены, к Терезе повернулись бледные овалы лиц с расширившимися от ужаса глазами.

— Не-ет, — качали головой девочки.

— Да, — сказала Тереза. — Именно этим мы сейчас и займемся.

— Но зачем?

— Так надо.

Некоторые решились подойти и потрогать «гроб», представили себя запертыми в этом тесном ящике, между неумолимых прочных планок. Некоторые достали кусочки волчьей шкуры и сжали их в ладонях или бессознательно засунули в рот, посасывая и набираясь смелости.

— Я хочу, — шагнула вперед Линн.

Вздох облегчения пронесся среди остальных, а Тереза указала ей на ящик. Линн села внутрь, обхватила коленки руками и спросила:

— И что дальше?

— Мы заколотим крышку, — объяснила Тереза. — Опустим гроб в могилу. Засыплем землей. И ты будешь там лежать.

— Как долго?

Терез все это время стояла в стороне, но теперь шагнула в центр, подошла к Линн и чужим мрачным голосом произнесла:

— Пока ты не умрешь.

— Но я не уверена, что хочу умереть. Прямо сейчас, — ответила Линн, еще крепче стиснув коленки.

— Пока не умрешь, но будешь способна кричать, — добавила Терез. — И тогда кричи.

— А если вы не услышите?

— Я услышу.

Линн была такой маленькой, что без труда поместилась в ящик. По сторонам от нее еще оставалось сантиметров десять, а над головой — и все двадцать. Она сложила руки крестом на груди и закрыла глаза. Остальных девочек будто парализовало. Тереза сама закрыла ящик крышкой и вбила по гвоздю с каждого угла. Затем она отрезала от мотка веревки два куска по пять метров и бросила их Каролин и Миранде:

— Проденьте их в кольца и опустите гроб в могилу.

Девочки послушно принялись за работу, но, когда они уже стали опускать ящик в яму, Анна Л. разволновалась и, заламывая руки, стала причитать: