Дэниел Силва - Англичанка

— Узнали, кто третий? — спросил Габриель.

Лавон покачал головой.

— Забавно, — произнес он. — Эти волгатековцы не жалуют имена.

— Да что ты говоришь.

Лавон уже хотел было ответить, но замолчал, когда заговорил один из русских — волгатековец бормотал, словно стоя над могилой.

— Вот он, красавец наш, — сказал Лавон. — Постоянно так говорит, будто знает, что его слышат посторонние.

— Так ведь слышат.

Лавон улыбнулся.

— Я отправил образец его голоса ребятам на бульвар Царя Саула, попросил прогнать по базе данных.

— И?

— Никаких совпадений.

— Отправь образец Эдриану Картеру в Лэнгли.

— А если он попросит объяснений?

— Придумай что-нибудь.

В этот момент трое русских разразились хохотом. Лавон прислушался к их речи, а Габриель отошел к окну и глянул наружу: по заснеженной мостовой брела одинокая девушка. Белая кожа, как у Мадлен, и такие же скулы… Сходство настолько потрясло Габриеля, что он чуть было не выбежал на улицу к незнакомке. Русские все хохотали. Думать нечего, смеялись над ним, Габриелем. Он глубоко вздохнул, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, а призрак Мадлен тем временем прошел мимо, тьма поглотила его.

Форум состоялся в центре «Белла-Сентер», в ужасном конференц-зале из стекла и стали, похожем на гигантский парник из внешнего космоса. У входа, дрожа на холоде, за желтой оградительной лентой толпились репортеры. Большая часть прибывших на встречу нефтяных магнатов умело игнорировала язвительные комментарии — но только не Орлов. Олигарх остановился ответить на вопрос о внезапном скачке цен на нефть, за счет которого он неслабо обогатился, и сам не заметил, как стал вовсю разглагольствовать на разные темы: начиная с выборов премьер-министра в Великобритании и заканчивая кремлевскими репрессиями против демократов. Габриель и его группа слышали все — Михаил с телефоном в руке стоял рядом с Орловым, на виду у телекамер. Именно он положил конец импровизированной пресс-конференции, подергав шефа за рукав и утянув его за собой ко входу в центр. Позднее одна британская репортерша напишет, что первый раз видела, чтобы хоть кто-то — хоть кто-то! — пальцем коснулся Виктора Орлова.

Уже внутри Орлов разошелся, вихрем промчавшись по всему центру. Посетил каждый круглый стол, каждый стенд в выставочном павильоне и пожал каждую протянутую ему руку — даже если она принадлежала врагу.

— Это Николас Эйвдон, — представлял он Михаила всем, кто только мог его слышать. — Моя правая и левая рука. Мой путеводный светоч.

Во время вертикального приема пищи — как называл Орлов обеды, на которых заранее не распределялись места, — не подавали ни алкоголя, ни свинины (в знак уважения к гостям из мусульманских стран). Ни Орлов, ни Михаил к еде даже не притронулись; после обеда прошло заседание: мрачный разговор об уроках, извлеченных из аварии на платформе «Бритиш петролеум» в Мексиканском заливе. Разумеется, Геннадий Лазарев тоже присутствовал — он сидел через два ряда позади Орлова.

— Как ассасин, — шепнул Орлов Михаилу. — Крутится поблизости, выжидает момент, чтобы вынуть оружие и убить меня.

Это замечание отчетливо слышали в квартирке на улице с непроизносимым названием. Габриель и остальные члены группы полностью разделяли чувства Орлова. Спасибо Йосси: он все снимал на фотокамеру. Во время утренней сессии Лазарев держался от Орлова на почтительном расстоянии, однако со временем все заметнее приближался к цели.

— Будто самолет в зоне ожидания, — заметил Эли Лавон. — Ждет, когда диспетчер даст добро на посадку.

— Вряд ли погодные условия благоволят ему, — ответил Габриель.

— Когда, думаешь, откроется окно?

— Здесь, — сказал Габриель, ткнув пальцем в последний пункт в расписании форума на день. — Тут мы его и посадим.

Пришлось ждать еще два часа, пока не закончится то, что Кристофер Келлер назвал «нефтетрепом». Правительственный чиновник из Индии выступил с убийственно скучной речью о будущих потребностях в энергетических ресурсах второй по населенности страны мира. После него — новый президент Франции, с гневной речью о налогообложении, прибылях и социальной ответственности. И наконец состоялся необычайно откровенный круглый стол по теме экологических угроз, которые представлял собой новый способ извлечения нефти, гидроразрыв пласта. Неудивительно, что Геннадий Лазарев участия в обсуждении не принял: русские вообще предпочитают эксплуатировать окружающую среду, а не защищать ее.

После делегаты гуськом по эскалаторам отправились на галерку, где состоялся вечерний прием. Геннадий Лазарев прибыл одним из первых и уже беседовал в дальнем углу с двумя иранцами без галстуков. Орлов и Михаил взяли по бокалу шампанского с подноса у кочующего по залу официанта и присоединились к группе жизнерадостных бразильцев. Орлов повернулся к Лазареву спиной, зато Михаил видел волгатековца очень четко. Он-то и заметил, как Лазарев покинул иранцев и не спеша двинулся к нему.

— Самое время вам прогуляться, Виктор.

— Куда?

— К финнам.

Искушенный в специфике коктейльных приемов, Орлов достал из кармана сотовый. Напряженно хмурясь — будто не слыша собеседника, — он притворился, что ищет укромный уголок. В его отсутствие Михаил развернулся к залу спиной и принялся горячо обсуждать с одним из бразильцев возможность инвестиций в Латинской Америке. Минуты две спустя, ощутив сильный аромат одеколона, перебивающий все остальные запахи, Михаил понял, что Лазарев стоит у него за спиной. Взгляд бразильца заметался по сторонам.

Обернувшись, Михаил увидел лицо, что так долго украшало собой стену в грейсвудской явке. Только благодаря тренировке и выдержке, Михаил никак не выдал своих эмоций, сохранил невыразительный взгляд.

— Простите, что вмешиваюсь, — с русским акцентом сказал «незнакомец», — но я бы хотел поговорить, пока Виктора нет рядом. Меня зовут Геннадий Лазарев, я представляю «Волгатек-Нефтегаз».

— А я — Николас, — ответил Михаил, пожимая протянутую руку. — Николас Эйвдон.

— Я знаю, кто вы, — улыбнулся Лазарев. — Даже больше: знаю о вас все, что только можно было узнать.

Разговор длился минуту и двадцать семь секунд. Качество было необычайно высоким, хотя на заднем фоне и звучали гул да непонятное буханье, похожее на грохот капёра. Потом группа поняла, что это стучит сердце Михаила. У самого Габриеля сердце билось не реже, когда он прослушивал запись пять раз, сначала и до конца. И вот, когда он снова кликнул мышкой по кнопке воспроизведения, сердце у него будто остановилось.

— Я знаю, кто вы. Даже больше: знаю о вас все, что только можно было узнать.