Сидни Шелдон - Интриганка

– Ничего не видела прекраснее! – охнула Доминик, кутаясь в пышный мех.

– Не-ве-ро-ят-но! – запела она, закружилась, присела и неожиданно замерла:

– Откуда ты его взял? Тони, оно же ужасно дорогое! Но он был готов к допросу:

– Краденое. Купил у какого-то типа недалеко от музея Родена. Тому не терпелось от него избавиться. Заплатил чуть дороже, чем стоит обыкновенное драповое пальто в «О'Прентан».

Доминик на мгновение уставилась на Тони, но тут же разразилась хохотом:

– Я буду носить это манто, даже если мы оба попадем в тюрьму.

И, бросившись на шею Тони, заплакала.

– О, милый, ты такой дурачок! Родной, любимый, смешной дурачок!

Тони решил, что ради такого стоило солгать. Как-то ночью Доминик предложила переехать к ней. Она неплохо зарабатывала и могла позволить себе снять большую современную квартиру на улице Претр Сен-Северин.

– Тебе нельзя жить в такой дыре, Тони. Здесь просто ужасно. Перебирайся ко мне, и за жилье платить не нужно. Я буду тебе стирать, готовить и…

– Нет, Доминик, спасибо, не могу.

– Но почему?

Как ей объяснить?! Раньше, в самом начале, Тони мог бы сказать Доминик, что богат, но сейчас… Слишком поздно. Решит, что он все время смеялся над ней.

– Не хочу жить за твой счет, – выдавил наконец Тони. – Я и так тебе многим обязан.

– Тогда я отказываюсь от своей квартиры и переезжаю сюда. Хочу быть рядом с тобой.

На следующий день она перевезла свои вещи к Тони и так начались самые счастливые дни в его жизни. Они существовали как на седьмом небе: по субботам уезжали за город, останавливались в маленьких гостиницах. Тони расставлял мольберт и рисовал пейзажи.

Доминик обычно приносила корзинку с заранее приготовленным завтраком. Они ели, долго отдыхали, наслаждаясь безлюдьем и тишиной, а потом, сплетясь в объятиях, падали в высокую траву. Тони никогда еще не было так хорошо. Он делал поразительные успехи. Даже мэтр Канталь, показав как-то студентам одну из работ Тони, сказал:

– Взгляните на это тело. Оно дышит. Тони с трудом дождался, пока они с Доминик останутся наедине:

– Вот видишь! Это потому, что каждую ночь я держу модель в своих объятиях!

Доминик весело засмеялась, но тут же вновь стала серьезной.

– Тони, думаю, тебе совсем ни к чему еще три года учиться! Ты уже законченный художник. Все в школе знают это, даже Канталь.

Но Тони опасался, что так и останется заурядностью, одним из многих, а его работы затеряются в потоке безликих картин, каждый год выставляемых в витринах и галереях. Сама мысль об этом была невыносима.

«Самое главное – выиграть, Тони. Стать победителем. Помни об этом!»

Иногда, закончив работу, Тони был вне себя от счастья и почти не сомневался в том, что обладает талантом, но бывали дни, когда, глядя на полотно, думал:

«Какая жалкая любительская мазня!»

Но, чувствуя постоянную поддержку Доминик, он обретал все большую уверенность в себе. К этому времени у него накопилось уже почти две дюжины готовых работ: пейзажи, натюрморты, портрет лежащей под деревом обнаженной Доминик: солнечные лучи сплелись прихотливым узором на безупречном теле. На заднем плане виднелись небрежно брошенные мужской пиджак и рубашка, и зритель понимал, что женщина застыла в ожидании возлюбленного.

Увидев впервые картину, Доминик воскликнула:

– Ты должен выставить свои работы!

– Это безумие, Доминик! Я еще не готов.

– Ошибаешься, дорогой! Я знаю, что права. Придя домой на следующий день, он застал гостя, Антона Герга, худого мужчину с огромным животом и зеленоватыми глазами навыкате. Он оказался владельцем и директором «Галери Герг», скромного выставочного зала на улице Дофин. По всей комнате были расставлены картины Тони.

– Что здесь происходит? – спросил хозяин.

– Происходит то, месье! – закричал Герг, – что я считаю ваши работы просто шедеврами!…

И, хлопнув Тони по плечу, добавил:

– Буду счастлив выставить их в моей галерее. Тони нерешительно взглянул на Доминик; лицо девушки сияло.

– Я…, я не знаю, что сказать.

– Вы уже все высказали, месье. Этими полотнами, – ответил Герг.

Тони и Доминик полночи провели в спорах.

– Это совсем еще любительские картины. Критики меня уничтожат!

– Не говори так, любимый! Поверь, они превосходны! Да и галерея совсем маленькая. Туда мало кто приходит. Ни о чем не беспокойся! Месье Герг ни за что не предложил бы выставить полотна, если бы не верил в тебя. Он, как и я, считает, что ты будешь великим художником.

– Ну хорошо, – сдался наконец Тони. – Кто знает, а вдруг даже удастся продать что-нибудь!

– Вам телеграмма, месье, – окликнула консьержка. Тони развернул листок.

«Прилетаю Париж субботу. Жду к ужину. Целую. Мама». Первое, что пришло в голову Тони, когда он увидел входящую в студию мать, было:

– «Какая все-таки красивая женщина!»

Кейт было уже за пятьдесят, но черные волосы, прошитые серебряными прядями, не были выкрашены, а вся она излучала жизненную силу и энергию. Тони как-то спросил мать, почему та не вышла замуж во второй раз, она тихо ответила:

– В моей жизни было только двое мужчин – твой отец и ты.

И вот сын и мать снова были вместе после долгой разлуки.

– Т-так х-хорошо снова увидеть т-тебя, м-мама, – пробормотал Тони.

– Сынок, ты великолепно выглядишь! И бороду отрастил! – засмеялась Кейт, потрепав Тони за волосы. – Похож на молодого Эйба Линкольна! Кстати, тут у тебя стало гораздо чище! Слава Богу, наконец-то догадался нанять хорошую прислугу. Совсем другое дело!

Кейт подошла к мольберту, на котором стояла незаконченная картина и долго смотрела на полотно. Тони нервно переминался с ноги на ногу, ожидая, что скажет мать.

– Это великолепно, Тони. Просто великолепно, – тихо прошептала она наконец, не пытаясь скрыть, как горда за сына. Она прекрасно разбиралась в живописи и была потрясена его талантом.

– Покажи остальные, – попросила мать.

Целых два часа они вместе рассматривали картины. Кейт подробно, без всякого снисхождения обсуждала каждую. Она пыталась, чтобы сын жил по ее указке, и проиграла, но Тони восхищался мужеством, с которым мать приняла поражение.

– Постараюсь организовать выставку, – пообещала Кейт. – Я знаю нескольких посредников…

– Спасибо, м-мама, н-не с-стоит; в с-следующую п-пятни-цу – в-вернисаж.

Кейт бросилась Тони на шею:

– Потрясающе! В какой галерее?

– «Галери Герг».

– Никогда о ней не слыхала!

– М-маленький зал, но, боюсь, я еще не г-готов к настоящим показам.

Кейт показала на портрет Доминик:

– Ошибаешься, Тони. Думаю, эта…

– Хочу тебя, как сумасшедшая, дорогой! Раздевайся поскорее!

Но тут Доминик увидела Кейт.

– О черт! Простите. Не…, знала, что ты не один, Тони! Последовало неловкое молчание.