Дж. Лэнкфорд - Святой самозванец

— Ее маленький сын умер.

Раздались сочувствующие стоны и вздохи. Шармина опустилась на колени и взяла руки Мэгги в свои.

— Что ты делаешь? — шепотом спросила та. — Встань.

— Не плачьте, мэм. Я знаю, что ваше сердце разбито, но Бог послал вам еще одного ребенка.

Мэгги попыталась ее поднять. Шармина не должна стоять перед ней на коленях, особенно при посторонних. Она слышала, как перешептываются люди вокруг, слышала, как кто-то спросил, не принцесса ли она.

— Благодарите Бога за его чудеса, — сказала Шармина.

— Встань, Шар.

Подруга поднялась.

— Никогда не становись передо мной на колени. Что с тобой происходит?

Многозначительно подняв брови, Шармина бросила взгляд на живот Мэгги.

— Все в порядке, я знаю.

— Что ты знаешь?

— Поэтому я не могу быть вашей подружкой! — зарыдала Шармина. — Мы всегда говорили, что будем подружками друг у друга на свадьбе, если найдем мужчину, которого сможем выносить. Я не могу, Мэгги — то есть мэм.

Стоящие вокруг женщины, казалось, были в ужасе. Как может женщина бросить свою лучшую подругу в день свадьбы?

Мэгги в панике подобрала свои вещи. Пробираясь сквозь стойки с белыми платьями, по проходам, полным невест в купальниках, она пошла искать примерочную. Шармина шла следом.

— Вот, садись. Скажи мне, что случилось, — велела Мэгги, когда они нашли нужную комнату.

Подруга промокнула глаза бумажным платочком и призналась:

— Наверное, это неправильно, что Бог позволит вам выйти замуж без меня, но в вашем положении нужна подружка лучше меня.

Мэгги наклонилась и обняла ее.

— Нет на земле ничего чище любви, а я знаю, что ты меня любишь, Шар. И я тебя люблю.

Шармина соскользнула на пол, опять встала на колени и сжала ладони.

— О, пресвятая матерь! Наставь меня на путь истинный!

Мэгги ужаснулась и нахмурилась.

— Нет, нет! Встань, Шар! Я не мать бога!

— Благодарю тебя за то, что ты простила мои прегрешения! Сколько раз мне предстоит помогать беременной божьей матери?

— Что ты сказала? — Мэгги помогла ей подняться.

— Все в порядке, я знаю о клоне, — заверила ее подруга. — Это было очевидно. Джесс умирает. Вы снова беременны. Надеюсь, этот уцелеет, мэм. Очень надеюсь.

Мэгги бросило в жар, у нее закружилась голова.

— Ты все не так поняла. Нельзя, чтобы ты думала не то, что говоришь…

— Я знаю, что к вам должны относиться с почтением. Одна из причин, почему я называю вас «мэм», — это напомнить Феликсу и Сэму, кто вы! Феликс думает, будто вы все еще его горничная. А вы не горничная! Сэм ведет себя так, будто вы принадлежите ему, а вы гораздо более значительная персона.

Потеряв дар речи, Мэгги покачала головой.

— Я понимаю, отчасти это потому, что они не хотят, чтобы о клоне узнали люди, которым нельзя доверять. Все равно, не каждой на долю выпадает носить святого клона.

Мэгги обрела голос.

— Клона?

— Того, которого вы носите, — прошептала Шармина. — Я знаю, что Феликс снова пытается это сделать — клонировать Христа. Все в порядке.

Мэгги схватила Шармину за руки.

— Феликс ничего не сделал. Нет никакого клона. Я ношу ребенка Сэма. Это правда! Я тебе когда-нибудь лгала?

— Только когда были беременны Джессом, но я понимала. Вы должны защищать его.

Мэгги застонала.

— Ладно, ладно, но сейчас я не лгу! Это просто мой ребенок, мой и Сэма. Ты мне веришь?

— Нет, но я понимаю, почему вы хотите, чтобы я поверила.

Несколько мгновений Мэгги слышала только шелест надеваемых и снимаемых платьев в примерочных вокруг них. Потом вспомнила трюк Сэма, заставившего ее поклясться на Библии.

— Вынимай меня из этого платья. Мы пойдем в церковь, — велела она.

Шармина расстегнула многочисленные пуговки на платье Веры Уанг, торопясь изо всех сил. В другой части «Фелин Бейсмент» они купили платье подружки для Шармины. Розовое, без бретелек, уценили до ста пятидесяти долларов. Они оплатили покупки и пошли за Сэмом, который постарался не смотреть на платья, когда укладывал их в машину. Мэгги попросила Сэма отвезти всех прямо к баптисткой церкви на 131-й улице и подождать.

Не обращая внимания на его расспросы, они с Шарминой вышли под неоновым крестом церкви, поднялись по ступенькам из кирпича и вошли в храм. Неф был пуст, и они опустились на колени в первом ряду, склонив головы.

Шармина показала пальцем на едва заметный слой пыли на полке для сборника гимнов.

— Кто на этой неделе вытирает здесь пыль?

— Не знаю. Прежде всего давай вместе помолимся. Давай откроем наши сердца.

— Дорогой Бог, — начала Шармина, — сделай меня богатой, как фараон. Если не можешь, тогда сделай меня мудрой, как Соломон и Эйнштейн.

Они помолчали.

— Шармина, я не хочу вмешиваться в твои отношения с Богом, но ты серьезно, на сто процентов веришь, что это произойдет? Я не говорю, что этого не может произойти. Я просто спрашиваю, полностью ли ты веришь в это, потому что, когда Иисус творил чудеса, он почти всегда говорил: «Твоя вера тебя исцелила».

Молчание.

— Дорогой Бог, сделай меня такой хорошей, какой я могу быть.

Мэгги склонила голову и пробормотала:

— Меня тоже.

Они посмотрели друг на друга.

— Во имя Иисуса, аминь, — произнесла Мэгги. Она подняла Священное Писание. — Теперь, Шар, я хочу, чтобы ты взяла в руки эту Библию. Я положу на нее руку, чтобы ты точно знала, что я говорю правду…

Они услышали шум у двери и оглянулись через плечо. В тишине церкви, ее второго дома, Мэгги услышала мужской голос, напевавший «O Sole Mio».

— Mia cara [30] Моя дорогая (итал.). .

Створки двери открылись. Она увидела силуэт мужчины. Он прошел вперед, и Мэгги узнала его прекрасные черные усы. На нем были итальянские туфли, итальянский костюм, итальянский галстук — не от миланских модельеров, а из деревни, подобной той, где жили они с Джессом.

— Mia cara? — произнес он.

— Адамо? — Она не могла поверить глазам. — Адамо Морелли?

Вцепившись в нее, Шармина прошептала:

— Кто этот тип?

Мэгги глядела на мужчину в проходе. Адамо, бывший городской пьяница Ароны. Он был ее другом до трагедии, которая унесла их любимых — невестку Адамо и сына Мэгги. Она увидела слезы на лице.

Он назвал ее именем, которое она себе взяла:

— Хетта, я здесь.

Мэгги пошла к нему. Они расцеловали друг друга в щеки на итальянский манер.

— Откуда ты взялся?

— Из подвала, mia cara. Я тебя ждал. Они сказали, что ты придешь. Я не знал, где ты живешь. — Он огляделся. — Но, к счастью, ты мне много раз говорила об этой баптистской церкви. В аэропорту я назвал таксисту улицу, и вот я здесь.

— Но зачем? Зачем ты приехал?

Он взял ее за руки.

— Чтобы не сделать следующей ошибки. Посмотри, сколько лет я думал, что люблю жену брата. Я ошибался. — Адамо опустился на колени, поцеловал ее руки. — Выходи за меня, Хетта. Ты любишь меня, меня и Арону, и солнечную виллу, где ты жила с Джессом. Я вчера проснулся и понял, что не могу без тебя. Вернись вместе со мной сегодня к озеру Маджоре и к любви.