Дж. Лэнкфорд - Святой самозванец

Это была ложь. К завтрашнему дню Франсиско сделает свое дело, и Питер будет лететь на самолете в Рим, а в Ватикане, в обстановке полной секретности, его провозгласят новым Христом.

Корал быстро приняла душ, пошарила в шкафу, нашла красивое платье, которого Франсиско еще не видел, натянула сандалии и ушла. Крис, ее привратник, поймал такси, которое доставило ее на другую сторону парка, к дому Луиса. Когда она приехала, дядя привратника Луиса отправил ее наверх на лифте. Когда двери открылись, она увидела Франсиско, который преграждал ей путь.

— Где ты была? — спросил он, вошел в лифт и зажал ее в углу.

Корал услышала голос Луиса.

— Франсиско, мы втроем должны поговорить.

Но по глазам Франсиско она увидела, что слова его не интересуют. Он нажал кнопку и закрыл двери лифта. Потом заблокировал выключатель, чтобы они не открывались.

Корал подняла руку и прикоснулась к его лицу, полному гнева и желания.

— Я здесь, — шепнула она. — Твоя шлюшка. Вот и я.

— Где ты была? — спросил он. Не спрашивая разрешения, он стянул ее красивое платье через голову.

— А ты как думаешь? Я работала шлюхой, какой ты меня называешь. — Она расстегивала пуговицы его рубашки.

— Он был хорош? Лучше меня?

— Он был хорош.

Она увидела, как Франсиско с трудом сглотнул. Даже показалось, что ему приходится сдерживать слезы, лаская ее; его теплые ладони заставляли прерывисто дышать.

Они стояли в лифте Луиса, всего за несколько часов до похищения, которое может погубить их всех, если что-то пойдет не так. А если все получится, Сэм и Мэгги долгие годы будут плакать горючими слезами. И все-таки Франсиско хотел секса.

Корал решила, что если собираешься продать душу дьяволу за деньги, можно не отказывать мужчине в сексе.

Они целовались, как подростки, проникая языком в рот, и в голове у Корал звучала ее любимая мексиканская серенада «Le Feria de las Flores». Она чем-то напоминала ей адажио Розы из «Спящей красавицы». Интересно, что чувствует принцесса, осыпаемая цветами, или, как в этой серенаде, призовым цветком, за который готов сражаться мужчина, чтобы посадить его у себя в саду?

— Когда это закончится, — прошептал Франсиско, прижимаясь к ее телу, — приезжай в Мексику и живи со мной. — Он ввел в нее свое орудие, и ощущение было чудесное. Корал услышала его знакомый вздох, полный блаженства.

— Почему?

— Потому что я тебя люблю.

Они стонали вместе, тело Франсиско прижималось к ней, а его штаны болтались у щиколоток.

— Женись на мне, — сказала она, хоть и не думала об этом всерьез.

Он остановился.

— Я тебя люблю, разве этого недостаточно?

Корал покачала головой.

Если бы она не была шлюшкой, проституткой гринго, ей было бы стыдно заниматься сексом с одним мужчиной почти сразу же после секса с другим.

Вместо стыда Корал почувствовала себя победительницей, когда Франсиско перестал двигаться, парализованный экстазом, и крикнул, что любит ее. Сэм только что поступил так же, выкрикнув похотливую ложь. Ни тот, ни другой не знал, что участвует в борьбе за выживание, но Корал знала.

Она вот-вот получит пять миллионов долларов. Две недели назад она перестала пользоваться противозачаточными таблетками. В прошлую ночь, когда Сэм смотрел, как Корал танцует адажио Розы, она составила этот план, зная, что может заняться любовью с Сэмом так же легко, как с Франсиско.

Корал хотела, чтобы победил лучший мужчина, чтобы камикадзе Франсиско сражались с камикадзе Сэма, чтобы их сперма сражалась в матке, как это назначено Богом.

Она собиралась перестать быть шлюшкой. Планировала купить красивый дом с цветами, деревьями, с лужайкой, и, если забеременеет, вырастить ребенка от победителя.

Отказываясь лечь и отдохнуть, как советовала донья Терезита, Мэгги ходила взад и вперед по «Йерберии Гваделупе», ожидая, когда Адамо Морелли постучит в дверь черного хода. Она позвонила ему, не зная, что еще можно сделать. Чтобы избавиться от репортеров, Терезита не стала открывать ставни на фасаде.

Мэгги пришлось сесть в кресло-качалку, но о том, чтобы вернуться в постель после пропажи новорожденного, не могло быть и речи. Если она потеряет сознание на улице, Адамо ей поможет, но Мэгги не верила, что это случится. Роды в воде были быстрыми и легкими.

Мэгги смотрела в гипнотические глаза портрета Терезиты, народной святой. Донью Терезиту назвали в ее честь. Говорили, что та, первая Терезита обладала волшебной силой и умела видеть то, чего не видели другие. Мэгги жалела, что не знает ее тайны, потому все утро у нее было ощущение, что она тоже что-то видела. Просто не могла вспомнить, что именно.

Она услышала из переулка голос, певший «О, Sole mio!» и поняла, что это Адамо. Не в силах сдержать счастье, он выплескивал его пением. Он постучал в дверь черного хода «Йерберии Гваделупе», и Терезита впустила его.

— Mia cara! — Он протянул руки. — Ты стала матерью! Поздравляю! Но разве тебе не следует лежать в постели?

Мэгги расплакалась.

Он бросился к ней.

— В чем дело? Почему ты плачешь?

— Сэм убежал с моим младенцем, Адамо!

Адамо сжал кулаки.

— Что? Я убью его! — Он обнял ее. — Не тревожься, дорогая. Я здесь. Мы найдем твоего ребенка. Скажи мне, это мальчик или девочка?

Она прислонилась к нему.

— Мальчик, красивый мальчик. Я назвала его Питером.

— Питер… Да, он должен быть красивым с таким чудесным именем. Я видел твое интервью по телевизору. Ты была прекрасна, дорогая. Как могли эти глупые люди подумать, что Питер — сын Бога? Он просто младенец.

— Это моя вина, — застонала она.

— Нет. Ты замечательная. Где телефон? Мы позвоним в полицию.

Она схватила его за руку.

— Нельзя. Тогда все узнают, и так уже слишком многое известно всем. Мне придется искать Питера самой, а потом я должна его спрятать. — Она села.

— Да, конечно. — Адамо опустился на колени возле кресла-качалки, погладил ее руку и задумчиво взъерошил свои черные волосы. Они молча смотрели друг на друга. — Да, конечно, — повторил он. — Дорогая, где мы будем искать?

— Я не знаю! Я не знаю! Я пыталась догадаться, куда Сэм мог его отвезти.

— У него есть здесь друзья, или родные?

— Нет. Погоди, да! — воскликнула Мэгги. — Да, есть! У него друзья по всему Нью-Йорку. Он встречается с ними каждую неделю в баре под названием «Молли Мэлоунз».

При мысли о том, что надо идти туда, упало сердце. Дружкам Сэма в «Молли Мэлоунз» она покажется безумной нянькой в ее ставшем свободным белом платье для беременных и белых туфлях, а не сестрой из церкви. Она представила себе их лица. Будут ли они ей сочувствовать? Или встанут на сторону Сэма, их друга?

Адамо поднялся.

— Я пойду туда немедленно.

Мэгги решилась.