Дж. Лэнкфорд - Святой самозванец

— Я тоже.

Адамо предостерегающе поднял палец.

— Ты будешь отдыхать здесь. Это не подлежит обсуждению. Оставь это мне.

Они услышали мелодичный голос Терезиты:

— Я пыталась заставить ее вернуться в постель.

Адамо поцеловал Мэгги в щеку и вышел. Когда он оглянулся назад, Мэгги шла за ним.

Ожидая, когда Корал вернется, Сэм проводил время, открывая для себя своего сына. До рождения он не думал об этом, как об «открытии», но эти часы были именно открытием. Сэм чувствовал себя новым человеком, рискнувшим войти в область, о которой прежде и не подозревал, и где не было ничего, кроме любви.

Меньше сорока восьми часов назад он назвал бы это «телячьими нежностями». Какой мужчина может по уши влюбиться в существо, не способное держать головку? Сэм не чувствовал, когда это приближалось, не знал, что он на такое способен.

После ухода Корал в его сердце взошло солнце, в голове зажегся прожектор. Источником был Питер, его сын.

Прежде всего, он — само совершенство. На его пропорциональном лице Сэм видел милые младенческие щечки, пуговку носа, пухлый, но обещающий стать квадратным подбородок и потрясающие глаза, похожие на материнские. Только у нее они были зеленые, а у младенца бирюзовые, как океан, и такие огромные, что Сэм невольно ахал, когда они открывались. У него много светлых волос, как и у Сэма, когда тот был младенцем. Они с Мэгги оба несли ответственность за цвет его кожи: лоно матери было Ривьерой, в которой загорал Питер. Его ушки не казались смешными, как в детстве у Сэма, поэтому Питера не будут дразнить, когда он пойдет в школу.

Хотя его рост составлял всего пятьдесят три сантиметра, все члены на месте и работали, как убедился Сэм.

Питер родился с весом три килограмма шестьсот грамм, но Сэм заподозрил, что он уже похудел, и запаниковал. Он включил компьютер Корал и обнаружил, что тот защищен паролем, — странно, так как она сказала, что здесь никого из чужих не бывает. Сэм воспользовался гостевым входом, чтобы открыть сайт о младенцах. Очевидно, они не ожидали, что на него зайдет мужчина, потому что все на нем было розового цвета, но Сэм упорствовал и узнал, что новорожденные теряют в весе в первые десять дней. До этого их желудки не могут удерживать достаточно пищи для набора веса.

Но для Сэма самым замечательным было то, что он почувствовал, как его малыш проснулся и смотрел на папу. Казалось, Питер понимает, кто такой Сэм. Поразительно.

Экспериментируя, Сэм определил, что сын видит его лицо на расстоянии примерно двадцати пяти сантиметров. Если придвинуться ближе, глаза малыша начинали скашиваться к переносице. Но держась на нужном расстоянии, отец видел в глазах сына узнавание. Он успокаивался. И радостно улыбался. Награждал Сэма взглядом, полным доверия, словно говорил: «Привет, папа. Спасибо, что ты здесь. Знаю, что я в безопасности, когда ты рядом».

Когда Сэм увидел это в первый раз, он понял, что пропал. Что может сравниться с этим? Ничто. Ни деньги, ни секс. В тот момент, видя улыбку сына, Сэм поклялся быть рядом до конца жизни этого малыша. Даже когда Питер потом наморщил лобик и навалил гигантскую кучку в подгузник, Сэм воскликнул: «Молодец!» — и пошел за свежим памперсом, влюбленный по уши.

Два или три часа Сэм открывал для себя сына, звеня ключами, издавал разные звуки, беседовал с ним, носил его на руках по комнате, давал ему еду и мыл его, поглощенный наблюдениями за тем, как Питер реагирует на мир, в который был рожден. Только через какое-то время Сэма поразила мысль, что Мэгги скучает по всему этому. Он гадал, опомнилась ли она, когда обнаружила исчезновение Питера. Если она снова стала самой собой и захочет вернуть сына, он не станет разлучать их. Когда возьмут анализ на ДНК, она сможет получить Питера обратно.

Сэм услышал, как дверь открыли ключом, и вошла Корал. Ее возвращение напомнило о другой дилемме. Когда Мэгги и Питер будут в безопасности, когда он убедится, что мир утратил к ним интерес, бросит ли он Корал?

— Привет, — сказала она таким страстным тоном, что по его телу пробежала дрожь. — Как мои мальчики справлялись, пока меня не было?

Ветер растрепал ее волосы, и большая часть губной помады стерлась, но Корал по-прежнему выглядела олицетворением самой женственности. Казалось несправедливым, что Бог поместил ее на одну Землю с другими женщинами. Стоило ей только поманить мизинчиком, и даже самые благонамеренные мужчины забыли бы своих подружек и жен.

Сэм, несомненно, забыл жену и не хотел придумывать себе оправдания. Если Мэгги захочет, чтобы он вернулся, и если она попросит, он расскажет ей обо всем. Правда — его единственный шанс. Но это будет завтра. Это будет после теста ДНК, когда он, Мэгги и Питер смогут вернуться к своей жизни.

А пока сама Афродита стояла совсем рядом, и Сэм перестал притворяться, будто не хочет Корал так же сильно, как он хотел Мэгги.

— Мы прекрасно справились, — ответил он. — Между прочим, ты знаешь, что этот малыш — принц?

— Догадываюсь, — согласилась она и сбросила с ног туфли. — Его отец — особа королевской крови.

Сэм усмехнулся.

— Сейчас вернусь, — пообещал он и понес Питера в колыбельку.

Когда вернулся, Корал стояла рядом с Фредом Астером и Джинджер Роджерс, а ее платье лежало на бордовом ковре.

— Ты знаешь, что прошло уже почти пять часов с тех пор, как мы занимались любовью? — промурлыкала она, и он удивился, как у нее это получается.

— Неужели?

— Угу. Я пойду в ванную освежиться. Надеюсь, ты уже будешь без одежды, когда я вернусь.

Сэм послушался. Он нашел одеяло и расстелил его на полу в студии танца, поставил «Спящую красавицу» Чайковского и был готов включить музыку.

— Нет, не на полу, — сказала она.

Обнаженная Корал села на одеяло и надела свои красные балетные туфельки, позволив ему насладиться видом, пока завязывала их ленты. К тому моменту, как она закончила, он уже не мог говорить. Смотрел, как она встала и подошла к поручню, который называла балетным станком, и начала делать разминку с мокрыми после душа волосами. Сэму движения ее тела открыли целое новое измерение в балете.

— Включи музыку, — попросила Корал. Сэм выполнил ее просьбу.

Стоя лицом к зеркалу, закинув одну ногу на поручень, Корал поманила его пальцем под взмывающую музыку. В последний раз, как чувствовал Сэм, он прошел по залу и обнял одну из двух женщин в своей жизни.

Луис решил, что если Франсиско еще раз спросит его, кто для Корал Сэм Даффи, он закричит. Они находились в библиотеке. Луис сидел, закинув ноги на американский ореховый письменный стол Теомунда Брауна, и составлял план действий на завтрашнее утро, а Франсиско со своими помощниками развалились на диванах и в креслах с бутылками пива в руках.