Джон Коннолли - Гнев ангелов

— Возможно, — отозвался равви. — К примеру, вот это.

Он показал мне список. Его палец, скользнув по листку, остановился в середине списка под именем Кэлвин Букхард.

— Он много лет тихо трудился на либеральном фронте. Сотрудничал с Американским союзом гражданских свобод, кинокомпанией «Прожектор» и Национальной ассоциацией содействия прогрессу цветного населения, а также с антидеспотическими движениями Южной и Центральной Америки. Имеющие совесть мужчины белой расы считали его жизнь руководством к действию.

— А мне в ходе поисков не удалось найти его имя.

— Но нашли бы, поискав статьи о «Книге Кэлвина». Мало людей знали его настоящее имя.

— Отчего такая секретность?

— Он обычно заявлял, что ради защиты, но также ему хотелось отделиться от своего семейного наследия. Его дед, Вильгельм Букхард, принадлежал к неонацистам самого ожесточенного толка: в юности поборник миротворцев, в дальнейшем он примкнул к сторонникам сегрегации, антисемитам и борцам с гомосексуалистами. Отец Кэлвина, Эдвард, став взрослым, отказался иметь дело со стариком, а Кэлвин пошел еще дальше, действуя как ярый сторонник того рода институтов, которые его дед с удовольствием предал бы огню. Так он пытался отчасти восстановить свое доброе имя.

— Тогда как же он попал в этот список?

— Подозреваю, что ответ кроется в способе его смерти: его нашли в здании многоэтажной автостоянки в Мехико, он был отравлен газом. Выяснилось, что в реальности Кэлвин оказался больше похож на своего деда, чем его отец: десятки лет он предавал своих друзей и их деятельность. Лидеры рабочего движения, борцы за гражданские права, юристы — до всех дотянулись руки врагов из-за предательств Кэлвина Букхарда.

— Не хотите ли вы сказать, что он отравился в припадке угрызений совести?

Эпстайн с медлительной аккуратностью положил кофейную ложечку на блюдце.

— Подозреваю, что под конец он испытывал угрызения, но не сам лишил себя жизни. Его привязали к сиденью в машине, причем лишили языка, всех зубов и кончиков пальцев. Он совершил ошибку, предавая не только ягнят, но и львов. Официально эти останки так и не идентифицировали, но неофициально…

Равви вновь вернулся к списку и тихо зашипел от отвращения.

— Дэвис Тейт, — процедил он.

— О нем я кое-что узнал, — признался я.

— Проповедник нетерпимости и клеветы, — продолжил Эпстайн. — Ярый человеконенавистник, но, как и большинству таких злопыхателей, ему не хватает логики и твердости характера. Будучи фанатичным преследователем исламистов, он также не доверяет евреям. Он ненавидит президента Соединенных Штатов за цвет кожи, но ему не хватает смелости признать себя расистом, поэтому он решил систематизировать свой расизм. Он называет себя христианином, но Христос явно отрекся бы от такого последователя. Его и ему подобных следовало бы привлечь к ответственности за публичное разжигание ненависти, но власти тогда больше беспокоились о демонстрации голых сисек во время Супербоула. [15] Супербоул — финальный матч года в профессиональном американском футболе. Автор намекает на инцидент во время Супербоула 2004 года, когда во время исполнения музыкального номера в перерыве матча у знаменитой певицы Джанет Джексон оголилась правая грудь. Страх и ненависть, мистер Паркер, обеспечивают отличные сборы. Они купили голоса на выборах.

Он глотнул вина, словно хотел смыть имя Тейта с языка.

— А теперь ваш черед, мистер Паркер. Могу лишь предположить, что вы сами немного покопались и нашли кое-что интересное для себя среди этих имен.

— Одна из женщин, Солин Эскотт, была женой человека по имени Кенни Чен, — начал я. — Цифры напротив ее имени соответствуют датам ее рождения и смерти. Она погибла в автомобильной аварии, но крушение того самолета произошло до, а не после ее смерти. Очевидно, ее смерть запланировали. Брэндон Фелис, чуть ниже в списке, был деловым партнером Кенни Чена. Его застрелил на автозаправке какой-то грабитель вскоре после смерти Эскотт. Видимой причины для его убийства не обнаружилось. Воры в масках спокойно забрали деньги.

— «Отказано», — прочитал Эпстайн слово, написанное напротив имени Фелиса. — А после этого слова еще стоит, я так понимаю, буква «у»?

— Да, похоже.

— И что бы она значила?

— Убрать, уничтожить? — предположил я.

— Возможно. Вероятно. А муженек дамы еще жив?

— Его забили в собственный сейф и оставили гнить в окружении собственных богатств.

— У вас есть какие-то комментарии?

— Быть может, Кенни Чен заключил какую-то сделку ради убийства его жены и партнера, но в итоге сделка укусила его самого.

— Верх справедливости. Вы сказали, что его жена погибла во время аварии?

— Аварию можно и подстроить, а там не нашлось никаких свидетелей. Вам что-нибудь известно о фирме «Инвестиции Прайора»?

— Вроде попадалось на глаза такое название, но не более того. А в чем дело?

— Фирма «Инвестиции Прайора» принимала горячее участие в продаже компании Кенни Чена. А после того, как полицейское расследование смерти Чена обеспокоило господина Прайора, дело пришлось свернуть. Похоже, у него большие связи в Министерстве обороны.

— Посмотрим, что мы сможем выяснить, — сказал Эпстайн.

Он аккуратно сложил копию списка и, положив ее в карман пиджака, поднялся из-за стола.

— Где вы остановились на ночь? — спросил он.

— Мой бывший коллега Уолтер Коул предложил переночевать у него.

— Я предпочел бы, чтобы вы остались здесь. Нам может понадобиться срочно связаться с вами, и будет проще, если вы останетесь с Лиат. Она живет тут наверху. Уверяю, вам будет вполне комфортно. Один из моих людей станет дежурить поблизости, просто на всякий случай. Насколько я понимаю, вы прибыли сюда не один.

Эпстайн был знаком с Ангелом и Луисом.

— Да, они дежурят на улице.

— Отпустите их на отдых. Они вам не понадобятся. Здесь вы в безопасности. Обещаю.

Я позвонил Ангелу с мобильника и сообщил о новых планах.

— Тебя устраивают такие перемены? — спросил он.

Я глянул на Лиат. Она продолжала следить за мной.

— Полагаю, они терпимы, — заявил я и отсоединился.

Квартира оказалась более чем комфортабельна. Она занимала два верхних этажа здания, а на остальных располагались склады. В интерьере чувствовалось влияние арабского стиля. Множество ковров и подушек, преобладающая красно-оранжевая палитра красиво подчеркивалась не центральной потолочной люстрой, а угловыми светильниками. Лиат проводила меня в гостевую комнату, смежную с уютной ванной. Я освежился, приняв душ. Когда же вернулся в спальню, свет на нижних этажах уже погас и в квартире воцарилась полная тишина.

Обвязавшись полотенцем, я расположился у окна и окинул взглядом окрестные улицы. Мимо проходили под ручку какие-то парочки. Я заметил спорившего с ребенком мужчину и женщину, пытавшуюся возражать им обоим. Из соседнего дома донеслись звуки музыки, смутно знакомый фортепианный этюд. Я думал, что там включили какую-то запись, пока пианист не ошибся; за ошибкой последовал легкий и нежный женский смех, ему вторил мужской голос. Музыка оборвалась. Я чувствовал себя здесь чужаком, несмотря на то, что знал этот квартал и сам город. Хотя не считал его своим. Никогда не считал. Я лишь заехал в относительно знакомый мне мир.