Ю Несбё - Леопард

Он двинулся по улице быстрым шагом. Боковым зрением отмечал мужчин, которые поворачивали головы ему вслед и оценивали его взглядом. Оценивали рост и вес. Упругость походки. Чуть съехавшую на одну сторону куртку и выпирающий внутренний карман. И отворачивались.

Он подошел к двери и постучал.

Те же легкие шаги.

Дверь отворилась. Девушка быстро взглянула на него, потом мимо него, на улицу.

— Быстрее, заходите, — сказала она, схватила его за руку и втянула в дом.

Харри шагнул за порог и остановился в полумраке. Все шторы были задернуты, кроме одной, на окне над кроватью, где она лежала полуголая в прошлый раз.

— Он еще не тут, — сказала она на своем простом, но доходчивом английском. — Но скоро.

Харри кивнул и посмотрел на кровать. Попытался представить эту девушку в постели, до пояса прикрытую одеялом. Свет, озарявший ее кожу. Но не мог. Что-то отвлекало его внимание, что-то было не так, чего-то не хватало, или, наоборот, присутствовало нечто, чего тут быть не могло.

— Вы приехали один? — спросила она, подошла к нему и села на кровать перед ним. Оперлась одной рукой на матрас, так, что платье сползло, обнажив плечо.

Харри смотрел по сторонам, пытаясь понять, в чем же дело. И понял. В колонизаторе и эксплуататоре короле Леопольде.

— Да, — ответил он машинально, еще не до конца осознавая, что произошло. — Alone. [146] Один (англ.) .

Портрет короля Леопольда, висевший на стене над кроватью, исчез. Тут же подоспела следующая мысль. Ван Боорст не приедет. Он уехал туда же, куда делся портрет.

Харри приблизился к девушке на полшага. Она повернула к нему голову, облизнула пухлые красно-черные губы. Теперь ему было видно, кто же пришел на смену бельгийскому королю. На гвозде, где прежде висел портрет, теперь была пришпилена купюра. У человека на купюре было чувственное лицо и красивые, ухоженные усы. Эдвард Мунк.

Харри понял, что сейчас произойдет, собрался обернуться, но что-то подсказало ему, что он опоздал, что он находится как раз там, где и должен находиться согласно замыслу режиссера.

Он скорее почувствовал, чем увидел движение за спиной и не ощутил точного укола в горло, только чье-то дыхание у виска, но шея вдруг стала как ледяная, спина окаменела, онемела кожа головы, ноги подогнулись, поскольку вещество достигло мозга и он потерял сознание. И последней его мыслью — прежде, чем вокруг него сомкнулась тьма, — было: до чего же он быстро действует, этот кетаномин.

Кайя прикусила нижнюю губу. Что-то было не так.

Она снова набрала номер телефона Харри.

И ей снова ответил автоответчик.

Она просидела в зале прилета — бывшей, если уж на то пошло, одновременно и залом вылета, — почти три часа. Пластиковый стул успел натереть ей все части тела, которые с ним соприкасались.

Она услышала гул самолета. Сразу же после этого на единственном мониторе в зале — побитом ящике, подвешенном к потолку на двух проржавевших кусках проволоки, — появилась информация о том, что рейс KJ 337 из Цюриха совершил посадку.

Она снова, как делала примерно раз в две минуты, осмотрела собравшихся в зале людей и удостоверилась, что Тони Лейке среди них нет.

И позвонила еще раз, но нажала на отбой, осознав, что звонит просто от бессилия, оттого, что больше ничего не может поделать.

Двери зала выдачи багажа разъехались, начали выходить первые пассажиры с ручной кладью. Кайя поднялась со стула и подошла к стене рядом с дверью, встала так, чтобы видеть имена на пластиковых табличках и листках бумаги, которые держали в руках таксисты. Ни Юлианы Верни, ни Лене Галтунг.

Кайя снова уселась на свой стул. Сунула под себя ладони, мокрые от пота. Что ей теперь делать? Поверх больших солнечных очков она уставилась на раздвижные двери.

Секунды шли. Ничего не происходило.

Лене Галтунг было почти невозможно разглядеть за фиолетовыми солнечными очками и огромным черным мужчиной, который шел перед ней. У нее были рыжие вьющиеся волосы, джинсовая куртка, штаны цвета хаки и массивные горные ботинки. Она тащила за собой дорожную сумку на колесиках максимальных габаритов, допустимых для ручной клади. Вместо сумочки в руках у нее был блестящий металлический чемоданчик.

Ничего не произошло. Но произошло все. Параллельно, одновременно, и в прошлом, и в настоящем, и Кайя вдруг странным образом поняла, что наконец-то у нее появился повод. Повод, которого она давно ждала. Возможность сделать так, как надо.

Кайя не смотрела на Лене Галтунг, просто старалась не выпускать ее из поля зрения. Спокойно встала, когда та прошла мимо нее, взяла свою сумку и направилась следом. На улицу, в слепящий солнечный свет. Лене никто не встретил, а ее быстрая, решительная походка могла означать, что девушку подробно и четко проинструктировали, что делать. Она прошла мимо такси, перешла дорогу и забралась на заднее сиденье большого темно-синего «ренджровера». Дверь перед ней распахнул чернокожий мужчина в костюме. Потом закрыл и уселся за руль. Кайя скользнула на заднее сиденье первого в очереди такси, на секунду задумалась и поняла, что ничего не остается, кроме формулировки:

— Follow this car. [147] Езжайте за этой машиной (англ.) .

В зеркале она увидела, как таксист удивленно поднял бровь. Кайя показала на машину впереди, шофер кивнул, что понял, однако машина продолжала стоять с включенным мотором.

— Double pay, [148] Плачу вдвойне (англ.) . — сказала Кайя.

Шофер коротко кивнул, и машина тронулась.

Кайя позвонила Харри. И ей снова никто не ответил.

Они петляли по главной улице, направляясь на запад. Улицы были забиты грузовиками, повозками и легковыми автомобилями с чемоданами, привязанными к крыше. По обеим сторонам дороги шли люди, тащившие на голове огромные тюки с одеждой и домашним скарбом. Местами движение просто прекращалось. Таксист явно понял, чего именно от него хотят, и следил, чтобы между ними и синим «ренджровером» был по меньшей мере один автомобиль.

— Куда они все? — спросила Кайя.

Таксист, улыбаясь, покачал головой, показывая, что не понимает. Кайя повторила вопрос по-французски — с тем же успехом. В конце концов она просто показала пальцем на череду людей, бредущих мимо их машины, и сделала вопросительное лицо.

— Re-fu-gee, — сказал шофер. — Go away. Bad people coming. [149] Бе-жен-цы. Уходят. Приходят плохие люди. (англ.) .

Кайя кивнула.

Она послала Харри эсэмэску. Пыталась не поддаваться панике.

Посреди Гомы главная дорога разделялась надвое. «Ренджровер» повернул налево. Чуть подальше он снова сделал левый поворот и покатился вниз к озеру. Они очутились в совершенно другой части города, с большими виллами за высокими заборами. Виллы были окружены ухоженными садами, раскидистые деревья давали тень и укрывали от посторонних глаз.