Йен Фишер - Ночной консьерж

Мансур замолкает так же внезапно, как до этого начинал свое представление. Спрыгивает со скамьи, отряхивает брюки и коротко командует свите:

– В машину!

Я иду к машине. Сегодня я тоже – часть его свиты.

Мансур – шейх из маленькой, исполненной нефти восточной страны. Высокий, седой, с темными, будто замутненными илом глазами, в которых никогда ничего невозможно прочесть. Острый нос, острый кадык – этот острый парень весь будто состоит из углов, о которые можно порезаться. Он одевается в европейские костюмы и носит на пальцах несколько драгоценных камней. О количестве денег на его счетах я стараюсь не думать, чтобы не понижать самооценку. Пока что мне комфортно живется с простой мыслью: этот пресыщенный, избалованный, видевший и пробовавший все на свете человек – мой клиент. Он предпочитает мои услуги всем прочим. Ему кажется, что они удовлетворяют его гипертрофированно взыскательный вкус. Такие люди, как Мансур, никогда не потребляют общедоступные вещи. Он не наденет костюм от Армани, у него есть свой портной, свой сапожник, свой повар, свой доктор. И свой консьерж в России.

Когда Мансур собрался приехать сюда, его личный помощник Али связался со мной и выслал пожелания его светлости. Несколько десятков тезисов, которые я обязан осознать и расшифровать: «обед в императорском дворце», меню (список блюд), «эскорт 20» (число здесь обозначает количество), «памятники революции», и так на семнадцати страницах. Исходя из этого коммюнике, я сверстал подробный «Бриф» с фотографиями дворцов и девушек, который Али переслал обратно, одобренный и завизированный. Мансур думает, что доверяет мне. Только благодаря моему профессионализму императорский дворец выглядит именно таким, каким он воображал его, разглядывая в своем самолете альбомы с видами Петербурга. Благодаря мне каждая из двадцати девушек эскорта соответствует его вкусу, а «новые художники» продают ему те картины, которые несколько лет спустя вырастут в цене минимум втрое.Похоже, он понимает, что именно я – тот человек, который может создать у него нужную иллюзию: Петербург – имперский, блестящий город, полный величия и прирученного антиквариата. Я его личный проводник в эту оргию классицизма и барокко. Пусть наслаждается. Зачем ему знать, что в мыслях я давно раскроил ему череп и сделал из него чернильницу? Оставим убийство напоследок. Вместе с чаевыми.

Отъехав от Финляндского вокзала в сгущающихся сумерках, продолжаем наш тур тропами русских революций. В арке Генштаба Мансур долго мусолит огромную «Cohiba Behike», прежде чем раскурить ее. Я опасаюсь очередной громкоголосой истерики, но шейх молчит, стряхивает пепел на мощенную булыжником площадь и наконец тяжело произносит: «Какие пьяные…» Я делаю вид, что не расслышал, хотя на самом деле расслышал и все понял. Я могу кивать и улыбаться, могу энергично поддакивать, но вникать в поток сознания клиентов не всегда входит в мои обязанности. Мансур еще раз с нажимом говорит: «Как много водка значит в истории вашей страны! Какими пьяными нужно быть, чтобы бежать по этой площади с оружием и захватывать этот дворец!» Слово «дворец» он произносит на итальянский манер – палаццо. Я почти вижу, как печень Мансура пульсирует лиловым, вывалившись наружу из широкого разреза в брюшине. От печени идет пар. Я закрываю глаза, чтобы шейх не смог разглядеть в них бесовский огонь, который смутит его. Смутит и приведет в ужас.

Ужинаем быстро. С опозданием и совсем не по регламенту. На корабле-ресторане, рядом с Дворцовым мостом, я заранее забронировал весь зал. Мансур предупредил, что состоится важная встреча. Однако его гость не появился, поэтому ужин превращается в скорый бизнес-ланч.

Метрдотель с официантами выстраиваются вдоль стены, приветствуя дорогого клиента. Им неважно, кто он, важно, что он хорошо заплатил. А заплачено как за пиршество для рок-группы до самого утра со всеми излишествами. Молодые официанты прилагают заметные усилия, чтобы скрывать любопытство, бросая украдкой взгляды то на меня, то на шейха, то на Али. Они не совсем понимают, кто в нашей компании самый богатый, но находятся в том возрасте, когда статус завораживает настолько, что втайне все они уверены – пообщавшись с богатым человеком, можно заразиться вирусом успешности и самому разбогатеть. Мне хорошо знакомо это чувство. Когда-то и я был таким. Это свойство молодости. Оно не зависит от образования и интеллекта. Официанты настроились на пиршество до утра и с изумлением принимают царские чаевые, когда мы втроем, быстро съев по порции блинов с черной икрой, поднимаемся из-за стола.

Теперь Мансур спешит. Через полчаса, ровно в полночь, должно исполниться его давнее желание. Боюсь называть это мечтой, потому что в моем понимании шейхи не мечтают. Они просто испытывают желание, протягивают руку и – вот: желание исполняется. Впрочем… Мансур обмолвился, что хотел этого с детства, так что, возможно, для него это было детской мечтой. Не скрою, мне лестно выступить в роли сказочного волшебника, исполнителя его заветного желания.

Мы едем на «Аврору», самый революционный из всех крейсеров. Нас ожидают как самых почетных гостей. К моему удивлению, вовсе не так дорого вышло заручиться услугами капитана третьего ранга, вместе с небольшой командой несшего караульную службу на корабле-памятнике. В счет было включено наше пребывание на борту, торжественное построение команды в парадной форме, трансляция песни «Что тебе снится, крейсер «Аврора»?» в репродукторах и – отдельной статьей то, чего Мансур желал больше всего. Этот любитель исторических реконструкций во что бы то ни стало хотел собственноручно пальнуть из корабельного орудия, ощутив себя спортивным арбитром, давшим старт революционной стометровке.

Объективные причины и доводы рассудка его не интересовали. В самом деле! Какого шейха будет заботить, что палубное орудие, из которого был произведен злосчастный выстрел, уже лет тридцать пребывает в разобранном состоянии. Муляжи, как известно, не стреляют.

Впрочем, этой информацией я с Мансуром не делился. Иначе, уверен, мне пришлось бы столкнуться с его сощуренным взглядом, которого достаточно, чтобы сообщить: «А я-то считал, для тебя нет невозможного… Выходит, есть? Зачем тогда я с тобой связался? Не пора ли найти настоящего профессионала!» Я не могу себе позволить встретиться с этим взглядом, ни при каких обстоятельствах. Моя мотивация – как помилование для приговоренного. Она превращает меня в идеального исполнителя. Вы хотели знать первое правило консьержа? Это оно и есть: «Никогда не говори клиенту «нет»!»