Йен Фишер - Ночной консьерж

Кристина закрыла глаза. Наверное, это началось тогда, девятнадцать лет назад. Удушливый июльский вечер, овраг рядом с речкой в десятке кварталов от дома, прерывистое сопение Рикки, облезлого пса, обитавшего на соседней помойке. У матери была аллергия на собачью шерсть, а значит, у маленькой Кристины не могло быть домашней собаки. Потому тем летом Рикки был одновременно ее принцем и ее нищим. Она – шестилетняя девочка – расчесывает и заплетает остатки свалявшейся шерсти на тощем собачьем туловище. Она знает, что пропустила ужин, что никого не предупредила, сбежав сюда, и ее сейчас наверняка ищут. Все волнуются. Тетя Августа, конечно, обзванивает больницы, а мать, стараясь не показывать волнение, на кухне украдкой сбрызгивает кровью от куриной печенки плетеную фигурку. Именно так она предпочитает получать новости о дочери.

Рикки скулит и лижет ее маленькую детскую ладошку. На его боку – кровь. Нитки шва разошлись, и видны темные пульсирующие внутренности. Кристина отводит взгляд, хотя все равно сквозь слезы ничего не видно. Потом издали доносится отдаленный шум. Он приближается. И вот уже над оврагом раздаются встревоженные крики домашних: «Кристина! Кристи, девочка! Где ты?» Вот перепачканное лицо отца заглядывает в овраг. Отец тянет ее за руку, не обращая внимания на крики, ей больно, влажные комки земли прилипают к коленкам и забиваются в сандалии.А потом отец смотрит сверху на Рикки. Кристина помнит этот взгляд. Она подглядывала в лаборатории, когда отец так же отрешенно и буднично смотрел на лежащего на операционном столе Рикки. И в руках у отца был скальпель. Сейчас отец гладит ее по голове и спокойно, будто читая газету, произносит: «Ну-ну. Не плачь. Ему уже не помочь». Отец достает из кармана шприц и втыкает иглу рядом с собачьим хвостом. Через минуту сопение и скулеж прекращаются. В этот момент ее детское сознание на всю жизнь фиксирует багровый от усилия, коротко стриженный затылок над массивными плечами. Затылок, в который она неуклюже бросает комок грязи, требуя оживить Рикки. Ее принца, ее нищего, ее детскую любовь. То был вечер, когда Кристина перестала верить в своего отца.

Долгий взгляд обладает гипнотическим воздействием. Мужчина в цветастой рубашке обернулся, и Кристина поспешила отвернуться к иллюминатору. Конечно, он нисколько не похож на ее отца, совсем другой. Отца Кристина не видела уже три месяца. Это из-за него она села в самолет и полетит сейчас в страну, где никогда не была, но которую хорошо себе представляла по рассказам Беллы, своей прабабки. Белла в начале прошлого века уехала из революционного Петрограда в Париж, затем перебралась в Стокгольм. Она помнила богемные вечеринки в «Бродячей собаке», рассказывала, как целовалась с поэтом Маяковским – «целовался волшебно, но уж слишком влажно», описывала первый снег на Марсовом поле, катание на санках в Летнем саду и бесчисленные убийства своих знакомых взбунтовавшейся челядью.

– Фрёкен Ларсен, мы рады приветствовать вас на борту самолета гм… нашей… авиакомпании! – Стюардесса с белоснежными зубами и ногами, которые были для Кристины ходячим укором, наклонилась к ней. – Извините, наверное, при заказе билета что-то перепутали. Желаете перейти в бизнес-класс?

Кристина выдавила вежливую гримасу и отрицательно помотала головой.

– Могу я что-нибудь для вас сделать? – Стюардесса профессионально скрыла удивление и продолжила держать улыбку той же ширины.

– Принесите мне ром… Черный ямайский. Без колы и безо льда.

– Одну минуту. Что-нибудь еще?

– Все.

Бокал с ромом опустился на столик перед Кристиной под удивленные взгляды пассажиров, которым до взлета и набора высоты не предлагали никаких напитков. Что ж… Кристина усмехнулась. Пусть фантазируют и завидуют. Ведь это не их отцам принадлежит этот самолет и эта авиакомпания. Хотя их отцы, возможно, сейчас пьют спокойно пиво дома перед телевизором. В войлочных тапочках и ношеных пижамах они сидят дома перед телевизором, смотрят матч своей любимой бейсбольной команды и пьют пиво. Они живы. Кристина вздохнула. Она не знала, где сейчас ее отец. Жив ли он, здоров ли, способен ли осознавать реальность и отличать пиво от газировки. Она не знала. Никто не знал.

Стокгольмский промышленник Свен Ларсен был известен как президент и владелец контрольного пакета акций «Ларсен Груп». Эта компания владела несколькими десятками предприятий и акциями как минимум полутора сотен различных бизнес-образований на планете. «Ларсен Груп» имела репутацию крепкого синдиката, использующего в своих стратегиях самые смелые инновации и не пропускавшего даже мелких научных разработок. В Швеции «Ларсен Груп» относили к числу национальных достояний и воспринимали как безупречную бизнес-империю, созданную одним человеком – Свеном Ларсеном, отцом Кристины. Несколько процентов акций авиакомпании, которой она воспользовалась, также были в отцовском портфеле. Фотографии наследницы империи Ларсена редко, но все же мелькали в светской хронике шведских изданий. Это происходило вопреки желанию Кристины. Она всегда старательно отворачивалась от направленных в ее сторону объективов. Почему в этот раз она решила полететь как самая обыкновенная студентка, путешествующая по ЛШР? Почему не воспользовалась шикарным лимузином, вип-залом, а приехала в аэропорт в обычном такси? Почему она оделась так просто, что даже мужик в цветастой гавайской безрукавке выглядел на ее фоне щеголем? Почему ее багаж уместился в одном средних размеров чемодане и маленьком ручном несессере, а из драгоценностей на ней были лишь маленькие часики с посеребренным корпусом? Ответы на эти вопросы каждый желающий мог получить из той самой светской хроники шведских изданий. Достаточно было взглянуть на заголовки в «Афтонбладет»: «Кристина Ларсен не желает наследовать империю отца!», «Дочь самого богатого человека Швеции – анархистка!», «Кристина! Ты отказываешься от того, о чем другие мечтают!». И фотографии: она на демонстрации, половина лица закрыта балаклавой, она что-то бросает, куда-то бежит, с кем-то борется, в ее фигуре – решимость, ее глаза светятся яростью.Так почему же сейчас она сидит в этом самолете, вылетающим далеко за пределы Швеции? Если женская интуиция – не выдумки взбесившихся феминисток, Кристина готова была списать на ее могучую силу этот поступок, как и все поступки, которые она совершала в течение последних двух месяцев. С тех пор, как стало ясно, что ее отец пропал.

Вот уже два месяца шведская полиция в сотрудничестве с российской разыскивала гражданина Швеции Свена Ларсена, бесследно исчезнувшего в самом веселом городе Европы, каким до сих пор считают Москву большинство шведских туристов. Ситуация сильно осложнялась тем, что отец Кристины прибыл в Москву с неофициальным визитом, не поставив в известность никого из своих ассистентов, о том, что собирается в Россию. Если быть откровенным, он приехал в Москву почти инкогнито. Не хватало лишь поддельных документов и фальшивых денег, чтобы загадочная картина его странной поездки приобрела и вовсе криминально-шпионский колорит. Весь остальной набор пошлых конспиративных штампов присутствовал.