Линкольн Чайлд - Холодная месть

Джун поставила бутылку на место. Возвращение к нормальной жизни принесло немало приятного. Например, Карлтон может смотреть любимые программы по телевизору без наушников. Можно открыть жалюзи, впуская свет и свежий воздух. Можно украсить дом свежими цветами: розами, гардениями и любимыми каллами, не опасаясь, что запах вызовет у кого-нибудь приступ ярости. Джун любила одеваться элегантно, делать красивые прически, любила хорошие платья. Теперь появился шанс показать их многим. Конечно, пришлось вытерпеть немало кривотолков и косых взглядов, но люди уже привыкают понемногу. Полиция расследовала и закрыла дело. Надоедливый репортер из «Эзервилльской пчелы» больше не возвращался. Хотя его статью заметила хьюстонская газета и напечатала короткую заметку, дальше новость не распространилась. После смерти Слейда они выжидали достаточно, почти пять месяцев, чтобы удостовериться: никто не знает и не узнает, как они жили это время, что делали. Лишь затем вернулись, показались людям. Тайна жизни на болоте должна остаться тайной навсегда.

Джун Броди задумчиво и чуть печально покачала головой. Говори себе, не говори, а иногда, в особенности среди ночной тишины, тоска по Чарльзу Слейду делалась невыносимой. Конечно, за многие годы ухода за истерзанным человеком, чье тело и разум изувечила болезнь и кто реагировал почти на любой внешний раздражитель как на жгучий яд, ее чувство притупилось. Но ведь когда-то она любила так страстно. Конечно, это было неправильно, а по отношению к мужу попросту подло. Но прежний босс «Лонжитьюд» Чарльз Слейд когда-то был таким сильным, обаятельным, красивым — и по-своему таким добрым к ней… Она бы с радостью бросила работу — да что угодно бросила бы, — чтобы оставаться подле него весь день… а то и всю ночь.

В спальне стало тихо. Наверное, Карлтон выключил телевизор и предался другому любимому занятию: решению кроссвордов из лондонской «Таймс».

Джун вздохнула, посмотрела на кипу бумаг перед собой. Работы ради нужно управиться с бумагами. Лицензия на практику высококвалифицированной медсестры истекла еще в 2004 году, по закону штата Миссисипи требовалось…

Что такое? Она оторвалась от бумаг, глянула в сторону спальни.

Карлтон стоял в дверях, и на его лице было очень странное выражение.

— Карлтон? Что с тобой? Ты…

В этот момент из сумрака за спиной мужа шагнул к свету человек. У Джун перехватило дыхание. Высокий худощавый мужчина, одетый в дорогой элегантный плащ. Черная кожаная шляпа надвинута низко, почти закрывает глаза, глядящие с холодной отстраненностью. Руки в перчатках, в правой — пистолет, чей ствол утыкается Карлтону в основание черепа. На удивление длинный ствол… Джун не сразу поняла, что это глушитель.

— Садись! — приказал мужчина и пихнул Карлтона на диван рядом с Джун.

Несмотря на волнение и растерянность, на судорожное сердцебиение, она распознала в его голосе иностранные интонации. Европейский акцент, голландский или, скорее, немецкий.

Мужчина осмотрелся, закрыл окно и задернул шторы. Снял плащ, уложил на ближайший стул. Другой стул подвинул ближе к сидящей на диване чете, уселся и скрестил ноги. Небрежно опустил пистолет, поддернул брюки, встряхнул руками, чтобы манжеты рубашки показались из рукавов пиджака — словно был в вечернем фраке за тысячу долларов, а не в облачении квартирного вора. Наклонился, глядя на Джун. Под глазом мужчины виднелась тонкая, похожая на червя бородавка. У Джун промелькнула несуразная мысль: «И отчего он не сведет эту гадость?»

— Не проясните ли кое-что для меня? — любезно спросил пришелец.

Джун Броди украдкой взглянула на супруга.

— Не объясните ли мне, что такое «лунный пирог»?

В комнате повисло молчание. Джун подумала, что ослышалась.

— Я интересуюсь местными блюдами и деликатесами, — пояснил мужчина. — Я уже целый день в этой любопытной части вашей страны. Выяснил разницу между креветками и крилем — она практически отсутствует. Попробовал кукурузную кашу, «грит». И даже эти, как бишь они называются… а, «хаш паппис». Но так и не смог обнаружить, что за пирог зовется «лунным».

— Это не пирог, — ответил Карлтон тоненьким, напряженным голосом. — Это большое печенье, сделанное из суфле и крекеров. И, хм, шоколада.

— А, вот в чем дело. Спасибо. — Мужчина по очереди внимательно осмотрел супругов. — А теперь не расскажете ли мне, где вы были последние двенадцать лет?

Джун Броди сделала глубокий вдох и заговорила, удивляясь спокойствию в своем голосе:

— Секрета в этом нет. Все опубликовано в газетах. Мы купили гостиницу в Сан-Мигеле, в Мексике. Называлась гостиница «Каса магнолия», и мы…

Плавным, точным движением мужчина поднял пистолет и нажал на спуск. Раздался приглушенный хлопок. Пуля раздробила левую коленную чашечку Карлтона Броди. Он дернулся, словно от прикосновения раскаленного железа, завыл яростно и жалко, согнулся вдвое, прижав ладонь к колену. Между пальцами хлестала кровь.

— Если не заткнешься, следующая пуля разнесет тебе череп, — спокойно сообщил мужчина.

Карлтон сунул в рот кулак второй руки. Из его глаз покатились слезы. Джун вскочила, чтобы помочь, но мужчина повел стволом, приказывая ей сесть на место.

— Я расцениваю ложь как личное оскорбление, — заявил мужчина. — Не пытайтесь больше лгать мне.

В комнате повисла тишина. Мужчина аккуратно, неторопливо поддернул перчатки. Передвинул шляпу на затылок, открыв породистые изящные черты: тонкий нос, высокие скулы, узкий подбородок, холодные голубые глаза, чуть опущенные уголки губ. Светлые волосы были коротко подстрижены. Незваный гость снова осмотрел супругов, небрежно опустив пистолет.

— Миссис Броди, нам известно, что ваша семья владеет охотничьим домиком на болоте «Черная топь» неподалеку отсюда. Это место известно под названием «Испанский остров».

Джун Броди глядела на пришельца, и сердце болезненно сжималось в груди. Рядом на диване стонал и дрожал муж, стискивая раздробленное колено.

— Недавно — вскоре после вашего возвращения — в болоте неподалеку от Испанского острова был обнаружен труп человека по имени Майкл Вентура. Когда-то Майкл Вентура был главой службы безопасности «Лонжитьюд фармасьютиклз». Нас интересует этот человек. Вы знаете о его гибели?

Джун Броди отметила, что он говорит «нам известно», «нас интересует». И вспомнила, что увечный Слейд часто и упрямо твердил горячечным шепотом: «Прячьтесь, не высовывайтесь. Они не знают, что мы живы. Если узнают — придут за нами». Ну кто бы мог подумать, что это не бред параноидального, полубезумного калеки!

— Нет, не знаем, — сказала Джун. — Испанский остров обанкротился десятилетия назад, и с тех пор он закрыт, пустует…