Дэвид Хьюсон - Убийство-2

Луиза Рабен один раз позвонила в Управление полиции, чтобы справиться о состоянии своего мужа, и пять раз в военную прокуратуру, пытаясь добиться разрешения поговорить с отцом.

В девять тридцать она предприняла очередную попытку договориться с военной полицией: вышла из лазарета на улицу, накинув пальто и шарф, дозвонилась до дежурного, стала умолять его выслушать ее.

Наконец ее соединили с человеком, с которым она говорила этим утром уже дважды.

— Это опять вы? — жизнерадостно воскликнул он.

— Послушайте. Мой отец у вас со вчерашнего вечера. Я бы хотела увидеться с ним.

— Его допрашивают.

— Да что же это такое! Если бы он был уголовником, меня давно допустили бы к нему.

— Да-да, слышал: вы в этом разбираетесь, — со смехом заметил ее собеседник. — Поверю опытному человеку…

— Это мой отец. Он хороший офицер. Разве вы…

— Я не имею права обсуждать конкретные дела. И уж точно не по телефону. Когда ему разрешат принимать посетителей, мы вас известим. — Пауза. — Неужели я не сказал вам это в прошлый раз? Да нет же, точно говорил. А вы снова звоните и отрываете меня от дел.

Она чуть не взвыла от отчаяния. Но вспомнила мужа, который имел привычку впадать в ярость и тем только усложнял ситуацию.

— Простите, что накричала на вас, — сказала Луиза. — У нас очень тяжелый день. Сегодня прощание с солдатами.

Он промолчал, и она почему-то представила, как он гримасничает там, на другом конце провода.

— Могу я попросить вас о маленьком одолжении? — взмолилась Луиза. — Передайте ему сообщение от меня. Скажите, что…

— Никаких сообщений. И это я вам тоже говорил.

— Ну что ж, хорошо. Спасибо и на этом. Вы…

В трубке раздались короткие гудки. Она выругалась и вдруг услышала вой полицейской сирены. В ворота части, сверкая синими мигалками, въехала черная машина, за ней еще три. Замыкал процессию белый фургон, из которого сразу после остановки стали выпрыгивать люди в форме.

К человеку, вышедшему из первой машины, тут же подбежал Согард. Майор был в парадной форме, подтянут и безукоризнен, как всегда. Луиза узнала этого высокого немногословного полицейского, она уже встречалась с ним в управлении. Громким, отрывистым голосом он начал отдавать команды своим подчиненным, собравшимся вокруг них.

— Что здесь происходит, черт возьми? — кричал Согард. — Нас не предупреждали…

— Об обысках не предупреждают. — Полицейский вытащил удостоверение, махнул им перед лицом Согарда. — Леннарт Брикс, начальник отдела убийств. Помните меня?

— У нас сегодня церемония прощания.

— Мы постараемся не мешать, — сказал Брикс и извлек из кармана темно-синего пальто лист бумаги. — Вот ордер на обыск. У нас есть основания считать, что на территории вашей части укрывают важные улики.

— Если вы объясните, что именно вы ищете…

Брикс с откровенной насмешкой посмотрел на майора с высоты своего роста.

— Как я вижу, вы здесь теперь за главного, Согард. Какое быстрое продвижение.

Его замечание осталось без ответа.

— Если не хотите такого же быстрого понижения, не мешайте нам, — добавил Брикс. — Мне нужен человек с ключами от всех дверей. Никто не должен покидать расположение части вплоть до моих распоряжений.

Он сунул ордер в руку притихшему Согарду и пошел к своим людям, направив очередную группу обыскивать склады.

Луиза подошла ближе, с удивлением заметив, что Согард испуган. Никогда еще она не видела у него такого лица.

К майору подошел Саид Биляль. Он тоже был в парадной форме, на голове черный берет. Как всегда, без улыбки.

— Что случилось? — спросил он.

— Свяжитесь с генералом Арильдом, — приказал Согард.

Биляль наблюдал за полицейскими.

— Что им опять нужно?

— Выполняйте приказ! — заорал на него Согард. — Живо!

Она смотрела на его перекошенный от гнева рот.

— Займитесь тем, что вам велено, Биляль, — сказал Согард уже тише, не встречаясь с ней глазами.

На Слотсхольмене наступил штиль. Карина постоянно висела на телефоне, Бук в отчаянии ждал новостей из Афганистана.

— На Краббе давят его же сторонники, — доложила Карина после очередного телефонного разговора. — Членам партии не нравится вызванная его поступком шумиха.

Бук ходил по кабинету и чистил зубы щеткой, которую она отыскала для него. В коридоре уже сидели присланные администрацией грузчики, готовые начать переноску его вещей. Повсюду громоздились коробки.

— Я поговорю с ним. Краббе не меньше моего хочет докопаться до истины.

Она поморщилась.

— В чем дело? — тут же спросил Бук.

— Томас, так или иначе, но он наверняка хочет получить какую-то политическую выгоду для себя.

— Это не важно. — Он схватил стакан воды, прополоскал рот, сплюнул воду обратно в стакан. — Неужели полицейские и правда вернутся из Гильменда ни с чем?

— Плоуг должен знать больше об этом.

— Тогда где он, черт возьми? Почему он всегда исчезает в тот момент, когда нужен мне?

Она не слушала его негодующих воплей, разговаривая с нетерпеливым грузчиком, который вошел в кабинет и ждал указаний. Пришлось вручить ему две коробки с папками.

— Пресса поставила на вас крест. Трое депутатов парламента обвиняют вас в государственной измене.

— Что? — Лицо Бука вспыхнуло яростью, он провел пальцами по волосам. — В измене? Да в каком веке они живут, эти болваны?

В дверях появился Плоуг: в сером костюме и галстуке. Идеальный чиновник.

— Нам необходимы доказательства того, что премьер-министр не дал хода тому первому медицинскому заключению, — тут же заговорил Бук. — И где вас черти носили?

Плоуг встал перед ним, держа руки в карманах, — в его арсенале это было самое дерзкое проявление неповиновения. Потом молча сделал выразительный жест в сторону бороды Томаса, в которой белели остатки зубной пасты. Карина тут же достала салфетку и протянула Буку.

— Пока все доказательства, которые мы видели, — начал Плоуг, — указывают на то, что врача удовлетворило пересмотренное заключение. Ничто не указывает на убийство гражданских лиц. И ваши обвинения против премьер-министра…

Бук перестал слушать его со второй секунды, он думал о своем.

— Томас! — воззвал к нему Плоуг. — Давайте не будем биться головой о стену и обратимся к тому, где есть хотя бы маленькая надежда на победу. Нам следует сосредоточиться на Россинге. Мы знаем, что он замешан. Мы знаем, что он скрывал информацию.

— Россинг никогда бы не провернул ничего подобного в одиночку. Ему не хватило бы духу. Кстати, где он сейчас?

Карина с ближайшего компьютера уточнила правительственное расписание на день.

— На мемориальной церемонии в Рювангене. В память об убитых солдатах.

Бук сходил за своим пиджаком, прихватил и галстук. Потом, словно опомнившись, стянул вчерашнюю рубашку и надел чистую.