Патрисия Корнуэлл - Ключевая улика

— Курить рядом с аптекой, где работает отравитель. — Я качаю головой. — Конечно, наверняка никто не знал, но ведь он же расспрашивал о ней.

— Что ты ему говорила? Не пить и не есть ничего, пока не будешь уверен, что это безопасно.

Я вношу кофе.

— Это как с тайленолом. [51] В 1982 г. в Чикаго несколько человек умерли от яда, подмешенного в таблетки тайленола, популярного болеутоляющего средства. Отравления вызвали массовую панику и страх перед лекарствами. Всего жертвами неизвестного отравителя стали 12 человек. ( Прим. перев. ) Когда понимаешь, что может случиться, доверять больше ничему уже не хочется. Либо так, либо впадаешь в отрицание. После всего, что мы видели, я бы, наверно, выбрала второй вариант. — Я направляюсь в кухоньку приготовить вторую чашку и мысленно возвращаюсь в заброшенный подвал за милым старинным особняком, в котором Роберта Прайс несколько лет назад помогла убить целую семью. Ей было тогда двадцать два. — Или никогда больше не стану есть, пить и покупать что-либо с полки магазина.

Я не знаю, пользовалась ли она тем оружием, что было в подвале, — складным ножом со стальным лезвием шириной три дюйма и стопором в форме орлиных клиньев, оставивших странные параллельные ссадины на телах жертв. И все же, как мне кажется, резала и колола Дона, Роберта же предпочитала убивать на расстоянии, не пачкая рук. Нож был, скорее, сувениром или чем-то вроде реликвии, хранившейся в футляре из розового дерева в созданном под землей, оборудованном вентиляцией тайнике, где поддерживались нужная температура и влажность.

Попасть в бывший подвал можно было через прикрытый ковриком люк в полу офиса. Здесь хранились запасы сигарет, сухих пайков, автоинжекторов и прочих продуктов, с помощью которых Роберта намеревалась осуществлять свой план. Ботулотоксин серотипа А она получала из Китая, куда регулярно направляла заказы. И ни у кого даже вопросов не возникало. Помимо прочего обнаружились в подвале и старые конверты и почтовые марки, причем не только уже известные нам, с пляжем и зонтиками, но и другие, купленные через интернет.

Большинство из этих вещей предназначалось, по-видимому, заключенным; почтовые принадлежности пользовались большим спросом среди людей, лишенных свободы и жаждущих общения с внешним миром. Мы, наверное, не узнаем, сколько человек она убила, экспериментируя с различными средствами и способами, но предпочитая ту смерть, симптомы которой более всего напоминали острый приступ астмы, от которой страдали обе сестры. Они родились 18 апреля 1979 года, в нескольких милях от женской тюрьмы штата, в городской больнице Саванны. Разделенные в младенчестве, они не знали друг о друге вплоть до 11 сентября, когда Дона решила найти своих биологических родителей. Начатые поиски привели к интересному открытию: оказывается, у нее есть еще и сестра-близнец.

В первый раз они встретились в декабре 2001-го, в Саванне, обе отмеченные проклятием, охарактеризованным Бентоном как серьезные изменения личности. Обе личности психопатические, со склонностью к садизму и жестокости, и обе невероятно умные, они и выбор сделали почти одинаковый. Дона Кинкейд в разговоре с вербовщиком ВВС заявила о желании поступить после колледжа на военную службу и сказала, что интересуется кибербезопасностью и медицинской техникой, а ее сестра, жившая в тысяче миль к востоку, обдумывала возможность прохождения программы научной подготовки на флоте.

Обеим было отказано по причине астмы, и сестры продолжили обучение в аспирантуре. Дона подалась в Беркли, где увлеклась материаловедением, Роберта же поступила в фармацевтический колледж в Афинах, штат Джорджия, а в 2001 году начала работать в аптеке «Рексол», неподалеку от дома Джорданов. По выходным она посещала приют «Либерти», где раздавала метадон и где встретила Лолу Даггет, недавнюю наркоманку.

Последние заявления Лолы совпадают с тем, что она раньше говорила Джейми. Лола не знала, что именно случилось ранним воскресным утром 6 января, когда Роберта должна была принести из клиники метадон. Клиника, по стечению обстоятельств, находилась на одном этаже с комнатой Лолы, а замки в приюте не полагались.

Наркоманка с низким уровнем интеллектуального развития и проблемами в управлении гневом стала легким объектом манипуляций. Провести полную реконструкцию событий того дня уже невозможно, но, скорее всего, Роберта в какой-то момент вошла в комнату Лолы и взяла из шкафчика вельветовые штаны, водолазку и ветровку, в которых сестры и отправились ночью в дом Джорданов. Позже Роберта вернулась в приют и, воспользовавшись тем, что Лола спала, оставила вещи, уже испачканные в крови, на полу в душевой, а в восемь утра уже раздавала метадон.

— Смерть — событие сугубо личное, и к встрече с ней никто не бывает готов, как бы ни убеждал себя в обратном, — говорю я Бентону, садясь в кресло с чашкой кофе. — Так что Марино легче сосредоточиться на том, что, по его мнению, не так с Люси, или подумать, чем бы еще заполнить свои буфеты.

— Он сейчас сам с собой торгуется.

— Пожалуй. Если он забьет кухню под завязку всеми этими припасами, то думает, что он никогда уже не умрет, — говорю я. — Если сделать А и В, то С уже не случится. У него был рак кожи, и он вдруг решает стать частным подрядчиком и практически уходит от меня. Может, тогда тоже была какая-то сделка. Он круто меняет жизнь, а значит, у него есть будущее.

— Думаю, более важным фактором все же была Джейми. — Бентон проверяет имейлы. — А не рак кожи. Ей всегда удавалось показать ему рай на небесах. Самое лучшее еще впереди. Чудо ждет за поворотом. Будучи с ней, он проникался верой в то, что может обойтись без тебя, хотя он и таскался за тобой по пятам чуть ли не полжизни.

— Теперь я просто обязана показать ему рай на небесах, — говорю я, и в это время в дверь звонят. — Нельзя же допустить, чтобы он пришел к выводу, что впустую потратил полжизни.

— Я не говорил, что он потратил ее впустую. Я вот точно ничего не потерял. — Бентон целует меня.

Мы целуемся еще раз, обнимаемся и идем к двери. За порогом стоит Колин с багажной тележкой, которая нам уже не нужна, потому что весь багаж Люси забрала с собой, чтобы загрузить на вертолет.

— Ничего не знаю. — Он толкает пустую тележку к лифту. — У меня уже в привычку входит возить тебя по городу.

— Надеюсь, в следующий раз мы захватим что-нибудь получше.

— Вы, северяне, только говорите так. Переплавляете на ядра наши колокола, сжигаете наши фермы, подрываете наши поезда. Поедем чуть в объезд, не в аэропорт, а к старой больнице. Это не ближе, но Люси не хочет связываться с диспетчерами и всеми этими парнями в форме огуречного цвета. Не знаю, что это значит, надеюсь, ее не надо понимать буквально.