Элизабет Хейнс - Холодная песня прилива

— Пш-шел, Джастин! — Джоанна подхватила его под живот и выкинула на трап, закрыла за ним дверь. — Вечно пытается добраться до бедняжек.

— Интересно, почему они расспрашивали про вечеринку? — спросила я.

— Может быть, ищут какую-то связь. Хотя какая тут связь?

— Когда ты возвращалась на лодку, не видела посторонних машин на парковке? — спросила я.

Джоанна прекратила сыпать свежие опилки в клетку и уставилась на меня:

— Об этом полицейские тоже спрашивали. Нет, ничего такого не помню. Честно говоря, я вообще мало что помню после самогона-то. Как я еще твой крик сквозь сон услышала?

Наведя в клетке чистоту, Джоанна склонилась над пластиковой корзиной, заворковала, успокаивая грызунов, которые с писком носились кругами, пытались уцепиться когтями за дно. Она поймала одного, затем другого.

В бар к Кэдди я опоздала на двадцать минут, но она вроде бы не обиделась. Народ уже подтягивался, несмотря на ранний час, и Кэдди, устроившись в отдельном кабинете с коктейлем, нажимала кнопки мобильника.

— Ты пропустила интересное, — сообщила она, едва я опустилась на сиденье.

— Что такое?

— Шанель явилась сюда с одним из постоянных клиентов. Меня не заметила. Только что ушли. Наверное, в отель за углом.

Я не врубилась.

— Шанель. Ну, которая Лето. С татуировкой на задней стороне бедра. Ох, ну что ж ты тупишь!

— Я знаю, о ком ты. Но что удивительного, если она и побывала тут?

— А! — Кэдди втянула в себя коктейль через тонкую соломинку. — Не в том дело, что она была тут, а в том, с кем она была. Нам запрещено встречаться с клиентами. Правила клуба.

— Может, у них роман.

— У нее есть парень. Учитель начальной школы. Бедолага!

— Значит, правила соблюдаются строго?

— Довольно строго. Для нашего же блага. Иначе отбою не было бы от мужиков.

В бар как раз зашли двое, сели рядом с нами. Свободная одежда, и, похоже, сильно навеселе.

— Дамы, — заговорил тот, который повыше, — позвольте заказать выпивку для вас. Что вы предпочитаете?

Его спутник, пониже ростом, светлые волосы надо лбом склеены гелем в модные шипы, положил руку на спинку моего стула.

— С вашего позволения, — ледяным голосом заговорила я, — у нас тут приватный разговор.

— Ах, да полно, — дохнул он мне в лицо пивными парами. — Мы просто подумали, девушки же не откажутся от выпивки и приятной беседы…

Кэдди расхохоталась.

— Спасибо, мы сами в состоянии заплатить за выпивку, — заявила я.

— И у нас и так вполне приятная беседа, — подхватила Кэдди.

— Право, девочки, — заговорил тот, который нацелился на Кэдди, — вы так упустите единственный в жизни шанс.

— Я рискну, — ответила, к моей радости, Кэдди. — Отвалите, будьте любезны.

Они сдались и, не пытаясь более протестовать, направились к бару поискать другую добычу. Мы переглянулись и захихикали.

— Днем я ходила в клуб потренироваться, — начала я. — Наткнулась на здоровяка Дилана, громадина жуткая. Вот уж с кем не хотелось бы поссориться.

— О, Дилан ничего, — ответила Кэдди. — Познакомишься поближе, увидишь: он вполне приличный.

— Правда? — Мне припомнились его реплики в мобильный телефон насчет того, кому надерут задницу.

— Точно. По крайней мере правила он соблюдает. Остальные, особенно швейцары, берут взятки у иностранных девушек, закрывают глаза на то, что происходит в Голубой гостиной, и высматривают постоянных клиентов — подают девушкам сигнал, чтобы те своего не упустили.

— Разве это не входит в их обязанности?

— Нет, если не отстегиваешь им двадцатку за вечер.

— Стоит ли? Сами не заметим своих клиентов?

— Это может дать ощутимую прибавку, если вдруг тебе понадобится, — пояснила она. — К тому же они следят не только за твоими постоянными клиентами. Они знают, кто много тратит. Когда народу полно, заболтаешься с кем-нибудь и не увидишь, как пришел кто-то еще. Швейцар подойдет и шепнет тебе, и ты узнаешь, кто сейчас вошел и снимает плащ в гардеробе, а другие девицы и увидеть не успеют. Большое преимущество.

Это все больше походило на деловой разговор и все меньше — на девичью болтовню.

— Но Дилан так не поступает?

— Ни разу не замечала. Потому-то иностранки держатся от него подальше. И наркотиками он их не снабжает, за этим они обращаются к Грэю.

— Грэй торгует наркотиками?

Кэдди рассмеялась:

— Забавная ты! Нет, он не торговец, но он раздобудет тебе отраву, если попросишь. Девиц, которые всерьез употребляют, в клуб не берут, но, если тебе нужно вернуть блеск глазам и так далее, обращайся к Грэю.

— Теперь, пожалуй, мне Дилан и вправду нравится, — решила я.

Кэдди направилась к бару за выпивкой. Не уверена, что она заплатила за нее, судя по тому, как она обменялась парой кокетливых реплик с барменом и как она виляла задом, возвращаясь к столику.

— Симпатяга этот парень за стойкой, — поделилась она со мной.

— Полагаю, с ним-то можно общаться, — сказала я. — Он же не клиент.

— Думаешь, стоит дать ему мой телефон? — спросила Кэдди.

— Почему бы и нет?

Она не ответила, только глянула через зал на бармена, который все еще смотрел на нее. На миг лицо Кэдди затуманилось, сделалось печальным.

— У тебя кто-то есть, — предположила я.

— Нет, — поспешно ответила она. — С нашей работой трудно поддерживать отношения. Спроси хоть у Шанель.

— А как ты попала в клуб? — полюбопытствовала я.

— Сначала решила немного подработать, — сказала она. — Я работала официанткой по выходным, одна из наших девочек занялась стриптизом и через пару недель ушла из ресторана. Месяц спустя я наткнулась на нее в баре, она была в восторге, только и говорила о том, сколько у нее теперь денег. Послушать ее, так подумаешь, что работка — легче легкого.

— Так ты оказалась в «Баркли»?

— Нет, — сказала она. — Сперва я работала в пабе со стриптизом. Это тебе не «Баркли», совсем другой уровень. Тоже весело, но вовсе не так… изысканно, что ли. Зарабатываешь здорово, потому что не платишь никаких взносов. Только комиссионные в бар.

Парень за стойкой все еще смотрел, но Кэдди отвернулась.

— Так ты в самом деле ходила сегодня в «Баркли» тренироваться? Что Дилан сказал на это?

— Советы мне давал, — ответила я.

Кэдди засмеялась, смахнула челку с глаз.

— Пари держу, он решил, будто посреди года настало Рождество. Ты и разделась перед ним?

— Нет! — возмутилась я. — Немного покрутилась на шесте, больше ничего. Хотела проверить, как у меня получается в туфлях.

— И как?

— Научусь. Поначалу неудобно, особенно перевороты. В обуви ноги становятся тяжелыми.

Мне представилась эта картинка, час тому назад: Дилан сидит у сцены и смотрит на меня. Лицо без всякого выражения, ждет, когда я закончу и он сможет вернуться к делам, которыми занимался до того, как я позвонила в дверь.