Энн Райс - МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ

- Конечно.

- Что вы намерены делать сейчас?

- Провести с вами оставшееся время и позаботиться о решении ваших проблем. Я намерен обратиться к своим многочисленным смертным союзникам и помощникам, чтобы быть совершенно уверенным в том, что у вас не возникнет ни малейших затруднений с наследством, прежде всего со всеми этими сокровищами.

- Но отец уже позаботился обо всем, поверьте. Он очень искусно скрыл все следы.

- Вы убеждены?

- Отец, как обычно, проделал это великолепно. Он сделал так, что его враги получат гораздо больше, чем я, и им не будет никакой необходимости искать еще кого-либо. Как только станет известно о смерти Роджера, они со всех сторон налетят на оставшийся после него капитал и примутся рвать на части все движимое и недвижимое имущество.

- Вы не сомневаетесь, что все произойдет именно так?

- Ничуть. Будет лучше, если нынешней ночью вы уладите собственные дела. Не стоит беспокоиться обо мне. Позаботьтесь о себе и как следует подготовьтесь, если вы решились пуститься в это путешествие.

По- прежнему сидя возле стола, я долго не отрываясь смотрел на Дору, которая стояла спиной к стеклянной стене, и мне вдруг показалась, что передо мной картина, нарисованная черной тушью. Единственным белым пятном оставалось ее лицо.

- Действительно ли Бог существует, Дора? - прошептал я. Как часто задавал я тот же вопрос! Сколько раз я спрашивал об этом Гретхен, когда во плоти и крови лежал в ее объятиях!

- Да, Лестат, Бог существует, - твердо ответила Дора. - Не сомневайся. Возможно, ты молился Ему так долго и так громко, что Он наконец обратил на тебя внимание. Иногда я думаю, не промысел ли это Господень, не по своей ли воле затыкает Он уши, дабы не слышать наши жалобы.

- Вы останетесь здесь или хотите, чтобы я отнес вас обратно домой?

- Оставьте меня здесь. У меня нет никакого желания совершить еще одно такое же путешествие. До конца дней своих я буду пытаться вспомнить его во всех деталях и полагаю, что мне едва ли удастся когда-нибудь полностью восстановить его в своей памяти. Я хочу остаться здесь, в Нью-Йорке, рядом с вещами отца. Что же касается денег… Вы выполнили свою миссию.

- Так вы согласны принять эти сокровища? И деньги?

- Да, конечно. Я принимаю наследство. И сохраню столь дорогие сердцу Роджера книги - сохраню, чтобы когда-нибудь, когда наступит подходящий момент, продемонстрировать их всем Книги горячо любимого им еретика Винкена де Вайльда.

- Быть может, вам еще что-нибудь от меня нужно?

- Как вы… Как вам кажется, любите ли вы Господа?

- Ни капельки.

- Как вы можете так говорить?

- А за что? - спросил я. - Как может вообще кто-то Его любить? Вспомните, что вы сами только что рассказывали мне о событиях в мире! Разве вы не понимаете, что в наши дни Его ненавидят все? Суть не в том, что Господь мертв. Суть в том, что в двадцатом столетии Его ненавидит все человечество. Я, во всяком случае, думаю так. Вполне вероятно, что Мемнох старался сказать мне именно это.

Мои слова потрясли Дору и привели ее в замешательство. Она нахмурилась, и я почувствовал, до какой степени она разочарована и как в то же время переполнено сочувствием ее сердец. Она хотела было сказать что-то, но вместо этого взмахнула руками, словно пытаясь поймать из воздуха невидимые глазу цветы и продемонстрировать мне их красоту. Не знаю, правильно ли я понял этот жест.

- Да, ненавижу Его, - повторил я.

Дора перекрестилась и молитвенно сомкнула ладони.

- Вы молитесь обо мне? - спросил я.

- Да. Если я никогда больше не увижу вас, если впредь не получу ни малейшего свидетельства вашего существования и того факта, что вы были здесь, рядом со мной, если ничто не подтвердит сказанного вами сегодня, я все равно не буду прежней. И это благодаря вам. Вы стали для меня своего рода чудом - лучшим доказательством из всех, какие когда-либо получали смертные. Доказательством не только наличия в нашей жизни сверхъестественного, таинственного и чудесного, но и, что самое главное, доказательством справедливости того, во что я верю.

- Понимаю, - с улыбкой откликнулся я. В ее словах было столько логики и… правды, что мне действительно оставалось только искренне улыбнуться и покачать головой. - Мне так не хочется покидать вас, Дора.

- Идите же! - воскликнула она. Пальцы ее вдруг сжались в кулаки, и в голосе прозвучала неожиданная ярость: - Спросите у Бога, чего Он хочет от нас! Вы правы - мы действительно Его ненавидим!

Глаза ее гневно сверкнули, но лишь на мгновение, и когда они обратились на меня, в них не было ничего, кроме соленых слез, от которых эти прекрасные глаза казались еще больше и ярче, чем прежде.

- Прощайте, моя дорогая, - прошептал я, чувствуя, как все внутри буквально разрывается от невероятной боли.

На улице по-прежнему валил снег.

Двери собора Святого Патрика были наглухо заперты. Я остановился перед ведущими в него каменными ступенями и, задрав голову, смотрел на Олимпийскую башню, гадая, видит ли сейчас Дора, как я мерзну здесь, под окнами, и как медленно и красиво ложится на мое лицо снег, не способный причинить мне ни малейшего вреда

- Ну ладно, Мемнох, - произнес я вслух, - нет смысла тянуть время. Если ты не изменил своего решения, приходи, сейчас, немедленно.

И в то же мгновение я услышал шаги. Они эхом отзывались на пустынной Пятой авеню, отдавались от стен ужасных Вавилонских башен. Я вытянул свой жребий.» Вокруг не было ни единой живой души.

- Мемнох-дьявол! Я готов! - во весь голос крикнул я.

Я буквально умирал от ужаса.

- Докажи мне истинность своих целей и намерений! - вновь прокричал я. - Ты обязан это сделать!

Шаги слышались все громче и громче. О, этот дьявол проделывал лучший из своих фокусов!

- Помни, - в который уже раз обратился я к нему, - ты должен заставить меня взглянуть на все твоими глазами! Таково было твое обещание!

Ветер усиливался, однако я не мог определить, с какой стороны он дул. Огромный город казался пустым и замерзшим - ледяным, как могила. Моя могила… Снег вихрем кружился возле стен собора, становился все гуще и гуще… Башни исчезли…

- Прекрасно, возлюбленный мой. - Голос раздался возле самого моего уха Он возник словно из ниоткуда, но звучал ласково и душевно. - Мы приступаем немедленно…

Мы оказались в центре воздушного вихря и летели словно по туннелю, но нас окружала такая тишина, что я слышал собственное дыхание. Мемнох обхватил меня и тесно прижимал к себе - я отчетливо видел его профиль и ощущал прикосновение волос к своей щеке.

Теперь он выглядел уже не как человек - рядом со мной был гранитный ангел, и его огромные крылья, концы которых терялись где-то во мгле, обнимали нас, защищая от ветра.