Сергей Тармашев - Отель «Оюнсу»

– В кино видел, да? – усмехнулся Гарик. – Вискаря лучше мне дай! А ему медпомощь нужна, видишь, он ни на что не реагирует! Глаза закатились, пульса не слышно! У нас даже бинта нет, что толку его полотенцем перематывать?! Кровь всё равно уже не идет, а в червях я ковыряться не собираюсь! Пусть тут лежит, чтобы в ресторане не воняло тухлятиной! Будем заходить сюда время от времени и проверять, как он. Вернется Смирнов со спасателями, они им и займутся. Он хоть спустился с горы, что молчите-то? Или разбился на скалах и мы тут зря надеемся?

– Вроде нет, – криво усмехнулся Базоян. – Мы видели, как он прошел склон, хотя я раз двадцать думал, что расшибется в лепешку. Потом за ним лавина сошла, он в лес вкатился на большой скорости, за ним снежный поток. Ударило так, что деревья ломались, хруст на вершине было слышно. Фиг его знает, ушел он от лавины или не ушел и как по такому снегу через тайгу добираться будет. Если честно, я бы особо не рассчитывал. Надо готовиться провести тут пять дней.

– Тогда пошли в кладовую, надо разобраться, что есть будем всё это время! – заявил Гарик.

Они вернулись в ресторан. Девушек в обеденном зале не было, их голоса доносились из кладовой, и молодые люди направились туда. Оля с Наташей обнаружились возле распахнутых холодильных камер, Марина стояла рядом с каким-то запотевшим лотком и с недовольным лицом ковырялась в лежащих там овощах.

– Тут всё сырое! – возмущенно заявила Наташа, оборачиваясь к парням. – Нет ничего готового!

– Ну, так приготовьте! – поморщился Габазов, кивая на стоящие у поварских плит кастрюли.

– Может, тебе ещё и коктейль подать? – скривилась Марина. – Я вам не домработница, чтобы готовить! Могу яйца пожарить, только я их здесь найти не могу! Овощи немытые, воды нет!

– Вон упаковка с минералкой! – Базоян направился к одному из стеллажей. – Ею помоем! А что, разве здесь нет никаких копченостей? Из чего они готовят салаты с балыком там или с беконом!

– Я не понимаю, где это должно лежать! – Оля рылась в стоящих на стеллажах коробках. – Какие-то приправы, бутылки с маслом, лук, чеснок, а это что, вообще? – Она отбросила бумажный пакет с латуком. – Куда они всё дели… Гарик, этого Петра точно нельзя разбудить? Пусть хотя бы скажет, где что лежит!

– Не очухивается он! – недовольно поджал губы Габазов. – Я пробовал! Он реально в коме или типа того! От него ничего не добиться. Ищите лучше! – Он шагнул к ближайшему стеллажу и тоже принялся рыться в коробках.

– Тут есть икра! – Наташа вытащила из холодильника несколько объемистых стеклянных банок с черной икрой. – Её можно прямо так есть! – Она выхватила из винного шкафа бутылку вина и обернулась к остальным: – Ужин готов. Предлагаю сначала поесть, остальное найдем позже. Где ложки лежат?

Икру решили есть прямо из банок, чтобы не заморачиваться с тарелками. Спиртного в кладовой было полно, и девушки сначала похватали по бутылке вина каждая, но Базоян велел положить обратно все, кроме одной. Он заявил, что не хватало ещё напиться на нервной почве в хлам и упасть без чувств, когда где-то рядом рыскает маньяк-убийца, и выбрал для ужина стол подальше от окон. Прежде чем сесть ужинать, входную дверь подперли стулом и ещё раз проверили надежность блокирующих ресторан баррикад. Помещение было надежно изолировано от остального отеля, и только поняв, что непосредственной угрозы жизни сейчас нет, все смогли хоть немного успокоиться. Но даже в запертом со всех сторон ресторане почувствовать себя в безопасности не получалось.

– Этот маньяк нам окно не разобьет? – Наташа сидела дальше всех от окон, но всё равно опасливо косилась на закрытые жалюзи оконных проемов. – И влезет сюда с улицы! Это же первый этаж!

– Не влезет! – негромко заявил Гарик. – Дед старый, пока будет стекло бить, пока с улицы в окно карабкаться – я ему отсюда башку снесу! Не решится он в окно лезть, и нас ещё заметить надо, жалюзи-то закрыты. Если будем вести себя тихо, то ему нас нужно будет сперва найти!

– Может, лучше свет выключить? – предположила Оля. – Пусть думает, что ресторан пустой и его заперли на ночь! Так он нас не найдет.

– Так он нас найдет ещё быстрее, – отверг её предложение Габазов. – Во всех служебных помещениях отеля свет горит, а в ресторане вдруг выключился. Что тут думать? Всё ясно, там кто-то прячется. Раньше освещение централизованно гасил управляющий, только теперь он не котируется, так что пусть свет горит постоянно. Спать все равно будем в кладовой, там окон нет. Запремся и свет выключим.

– В кладовой холодно! – скривилась Наташа. – Я могу простыть и застудиться!

– Зато безопасно, – отрезал Габазов. – В горнолыжках не замерзнешь! Вон, скатертью укроешься, если что! Или иди спать в раздевалку, заодно за забаррикадированными дверями последишь. Если начнешь орать, мы сразу поймем, что кто-то к тебе вломился!

– Остроумно, просто офигеть! – Наташа поморщилась и потянулась к одной из банок с икрой. – Странные какие-то банки у них… по пол-литра, что ли? И производитель на этикетке не указан, – она принялась открывать стеклянную емкость.

– В Приморье где-нибудь делают, – авторитетно произнес Базоян, разливая по бокалам вино. – Отсюда недалеко, поэтому всё свежее. Устрицы на ужине были реально зачетные. А банки, по ходу, емкостью в один фунт, думаю, экспортный вариант. – Он отставил бутылку с вином и взялся за свою банку. – Сейчас попробуем, что у них за икра!

С полминуты все молча ели, запивая икру вином, потом Эдик похвалил изготовителей, заявив, что качество продукта реально на уровне, и Марина поняла, что не чувствует вкуса ни икры, ни вина, лишь голод и желание как можно скорее оказаться дома, подальше от этого кошмарного места. Преследовавшие её галлюцинации прекратились, но всё внутри сжималось от страха при каждом неожиданном шорохе, и даже тихий звон ложек о стекло заставлял её вздрагивать. Что-то глухо хрустнуло, и жующая Оля издала болезненный звук, хватаясь за щеку.

– Блин! – она мучительно поморщилась, доставая изо рта какой-то небольшой предмет. – Что за ерунда?! – В её пальцах оказалась зажата небольшая бриллиантовая серьга. – Это было в икре!

– Нормально! – оценил Гарик, вглядываясь в серьгу. – Пять карат! Ни фига себе! У Сенкевича была такая… – он замолчал, приглядываясь, и удивление медленно сползло с его лица: – Мля… Это его серьга… эксклюзивная работа, изготовлялась по заказу в единственном экземпляре…

Габазов схватил банку, из которой ела Оля, и глубоко зачерпнул из неё своей ложкой. В ложке, покрытое маслом, по которому медленно стекали икринки, лежало человеческое ухо, вяло кровоточа ошметками плоти. Судя по внешнему виду, ухо даже не отрезали, а просто грубо выдрали из головы.